Шаопин решил съездить в Горшечную к старшей сестре. Увидев его, Ланьхуа принялась сетовать: Ван Маньинь не возвращался домой уже год. Сестра сама работала в поле и вела хозяйство. Она выглядела вымотанной, совсем старой.
Шаопин долго не мог унять горечь и гнев. Он остался у сестры на несколько дней, чтобы помочь ей убрать урожай. Отец и брат должны были вскорости перетаскать его с поля и обмолотить. Перед отъездом Шаопин дал сестре двадцать юаней на соль и масло.
В расстроенных чувствах Шаопин прыгнул в автобус до уездного центра.
С автовокзала он зашагал по знакомой мощеной улице, вдыхая родной запах дымящего угля. Тоска по прошлому сама собой прокралась в его сердце. Шаопин брел по улице, разыскивая каждый уголок, где ступала его нога.
Он не мог успокоиться до самого перекрестка. Там он заметил, что город теперь выглядел более пестрым, чем раньше. На северной стороне перекрестка высилось трехэтажное здание. Ниже уездного дома культуры строили новый кинотеатр. Полдороги было завалено цементными плитами, кирпичами, черепицей и деревом. Через реку протянулся мост на мощных быках. Вдоль по улице мчались машины со стройматериалами. Небо закрывала густая желтая пыль. В городе появилось много лотков мелких торговцев, где продавались еда и напитки. Вокруг гудела не густая, но довольно внушительная толпа.
Внезапно Шаопин услышал, как кто-то зовет его по имени. Он оглянулся и увидел хромоножку Юйин. Она с младенцем на руках, прихрамывая, отошла от стойки под белым навесом и направилась к нему.
– Я сразу тебя узнала, – она взволнованно улыбнулась. Юйин сильно поправилась, лицо было похоже на круглую лепешку.
– А это… – Шаопин указал на младенца у нее в руках.
– Мой. Четыре месяца. Нежность моя, улыбнись дяде, – Хоу Юйин легонечко надавила на подбородок, и малыш улыбнулся.
– А муж твой чем занимается?
Бывшая одноклассница повернула голову и указала под навес. Шаопин увидел, как парень с длинными волосами любезно отсчитывает сдачу покупателям.
Неожиданная встреча наполнила душу Шаопина тяжелыми размышлениями. Как быстро летит время! Каждый из них отправился на поиски своего пристанища. Многие одноклассники женились, завели детей и теперь мирно жили без особых метаний. Юность ушла навсегда…
Но ты – ты еще не готов устроить свою жизнь на подобный манер. Тебе все так же трудно сказать, что ждет тебя за поворотом…
После встречи с младшей сестрой настроение Шаопина переменилось. Он был рад видеть, что Ланьсян выросла, вытянулась в девушку с аккуратно подстриженными темными волосами. Шаопин с гордостью подумал: она и в Желтореченске была бы первой красавицей.
Он привез Ланьсян обновки и два небесно-голубых платочка – один был для Цзинь Сю. Ланьсян с Цзинь Сю взяли ему в школьной столовой белого хлеба и две порции категории «А». Они пообедали в общежитии. Цзинь Сю все время расспрашивала о брате и об отце.
На следующий день Ланьсян пошла на автобусную станцию проводить Шаопина. Она не могла сдержать слез.
– Не плачь, я знаю, ты переживаешь, что мы поделили хозяйство, – утешал Шаопин. – Не бойся, есть Шаоань, занимайся спокойно, если что – пиши мне. Посылай на адрес Цзинь Бо, он передаст. Ради бога, не вздумай из-за этого суетиться, тебе скоро поступать. Брату никогда уже в университет не поступить, вся надежа на тебя. Вся семья будет за тебя болеть.
Ланьсян стерла с лица слезы и кивнула.
В полдень Шаопин сел в автобус и поехал в Желтореченск. В кармане лежали последние пол-юаня. Он оставил себе денег только на билет, а все остальное раздал отцу и сестрам.
Он возвращался в суровую городскую жизнь с пустыми руками. Был конец рабочего дня, велосипеды рекой текли мимо. Шаопин опять грустно торчал перед залом ожидания, размышляя, что теперь делать.
Он должен немедленно найти работу. Денег хватит только на то, чтобы разок поесть на улице, и то не факт. Конечно, вечером он может пойти переночевать к Цзинь Бо или к секретарю Цао, но завтра? Послезавтра? Нет, нужно сперва где-то пристроиться, найти стол и заработок, а уже потом думать о чем-то еще.
Ноги сами несли его к мосту. Когда он смешался с толпой, солнце уже почти зашло за Воробьиные горы, и охотники за работой, потеряв всякое упование на удачу, начали расходиться. Шаопин с тревогой прислонился к кирпичной стене. Он надеялся на авось – поджидал подрядчика, который решит набирать рабочих.
Но вот на город упали сумерки – и с ними исчезла любая надежда.
«Может, попытать счастья на прежнем месте?» – подумал он. Он знал, что стройка там еще не закончилась. Правда, скорее всего, его место уже занято.
Хотя он не был ни в чем уверен, Шаопин пересек мост и пошел на стройплощадку управления матснабжения. На оставшиеся пол-юаня он купил пачку сигарет и, навернув несколько кругов по стройке, нашел-таки прораба. Тот едва узнал его в новом костюме. Шаопин щедрым жестом сунул сигареты в карман начальника и сказал:
– Я Сунь Шаопин. Вернулся вот – сижу, как дурак, без работы, может, возьмешь обратно?
Прораб, казалось, вспомнил своего дьявольски выносливого подопечного. Он задумался, а потом махнул рукой:
– Вообще-то у нас полный комплект, ну да ладно… Берем.
Шаопин был так счастлив, что чуть не запрыгал от радости. Сперва сбегал в пищеблок, взял две миски риса, а потом понесся к Цзинь Бо – забрать свой потрепанный багаж.
Глава 11
Бесконечный осенний дождь падал шуршащей завесой. Город был окутан холодным туманом. По всему казалось, что это был последний дождь года, и совсем скоро с неба должны были полететь, как маленькие парашюты, первые снежинки.
Дождь шел уже целый день и всю ночь и совершенно не собирался прекращаться. Южный ветер мощной приливной волной гнал серо-черные тучи на север. Капли падали то редко, то часто, не переставая ни на минуту. Небеса, словно смеясь над людьми, в летнюю жару не посылали ни струйки воды, а теперь – безо всякой нужды – поливали землю нескончаемыми потоками.
По улицам и переулкам струилась грязная вода, пыль на домах и грязь на тротуарах смыло дождем, и река в очередной раз превратилась в мутную, глинистую взвесь. В горах и ущельях, окружавших город, лежала голубая дымка.
Осенний дождь наполнял все тоской: по улице пробегали редкие пешеходы, деревенские, торговавшие в городе, накинув на плечи рваные мешки, прятались под карнизом, без особой надежды поджидая покупателей. Милиционер на перекрестке тихонько дремал в будке – и машины катили по улицам, предоставленные сами себе. Низко над городом ревели моторы самолета, летавшего трижды в неделю из столицы провинции. Он заходил на посадку, стараясь опуститься на забрызганную моросью взлетно-посадочную полосу. Откуда-то доносился резкий звук ударов по металлу, звучавший особенно пронзительно в дождевой тишине.
На стройплощадке, где был занят Шаопин, по обыкновению остановили все работы. Площадка была залита грязью и глиной. Рабочие завалились спать. Истомленные тяжелой работой, они потягивались во сне, сладко постанывали сквозь храп и громко скрежетали зубами…
Шаопин лежал на койке не смыкая глаз. Оперев голову на руки, он смотрел в потолок, слушая монотонный, скучный перестук дождя, и думал. Мысли перескакивали с одного на другое.
Несколько дней назад он выкроил время сходить к секретарю Цао и прописаться в Голой Канавке. То была просто прописка – в Канавке, где земля ценилась на вес золота, никто не дал бы ему ни клочка. Шаопин оставался перекати-полем. Его судьба теперь полностью зависела от секретаря. Он надеялся, что через год – другой секретарь сумеет выкроить для него какой-нибудь уголок. На землю он и не рассчитывал.
Оставалось только браться за любые подработки в городе. Больших надежд на такой заработок возлагать не стоило – все-таки штука ненадежная. Выйдет ли так кормить жену и детей?
Все это казалось Шаопину далеким. Главное, теперь он стал горожанином, что само по себе много значило. Шаопин подумал, что среди его предков, наверно, никто не покидал еще родных мест. Теперь он чувствовал смелость сбежать из этой тихой гавани в «новый свет» и знал, что этот шаг стоит того – несмотря на все риски.
Шаопин по-прежнему пребывал в неведении относительно истинных намерений секретаря и его жены. Если бы он знал о них, то, пожалуй, смирился бы с этим фактом. Любовь любовью, но по крайней мере он был бы избавлен от львиной доли своих мучений. Его проблемы решились бы сами собой.
Не знал он, и что секретарь Цао с женой не хотят пока раскрывать свои карты. Сперва они планировали присмотреться к нему и дождаться, когда Цзюйин закончит школу. Для секретаря это была сложная комбинация, для которой требовалось время.
Шаопин лежал в пропахшей пóтом комнате, слушая симфонию храпа и дождя и размышляя о том, откуда дальше брать деньги. Нельзя сидеть без работы. Нужно делать все возможное, чтобы сразу же найти новую – поддержать родителей, помочь Ланьсян. Теперь он глава семьи и на нем лежит большая ответственность. Он начал потихоньку учиться у мастеровых на стройке, чтобы как можно скорее перестать мыкаться разнорабочим. Если он станет мастером, ежедневная зарплата удвоится – можно будет начать откладывать. Два или три года спустя, если удастся найти место в Голой Канавке, Шаопин организует себе дом – сперва на две комнаты. Это будет означать, что он пустил корни в Желтореченске.
Быть может, это не пустое. Он молод, силен, и пока в его сердце горит не ослабленная ничем мощь, цель может быть достигнута. Таков был скромный план. Но Шаопин думал, что однажды, быть может, он сумеет стать прорабом – будет с цигаркой во рту выбирать себе у моста работников… Н-да, отчего непременно с цигаркой? Нет, он не станет строить из себя киношного начальника, эдакого атамана местного ополчения, он выстроит отношения равенства и дружбы с рабочими, он будет особенно заботиться о тех молодых ребятах, которые пошли зарабатывать на жизнь, отказавшись от учебы…
После обеда небо внезапно прояснилось, дождь стал немного слабее. Рабочие побросали миски и снова завалились спать. Шаопин чувствовал невнятную тоску. Он не хотел больше лежать и строить несбыточные планы. Пользуясь кратким затишьем, он решил пройтись по улице и