– Как давно ушел твой отец, Рэйчел?
– Десять месяцев назад. Рак.
– Так много потерь за такое короткое время. Сначала твой отец, потом София и Питер. А теперь еще и Трэй?
– Да, я теперь отверженная. – Она замолчала, очищая его рану.
– Отец оставил тебе это место?
– И газету.
Он вздрогнул и удивленно посмотрел на нее.
– «Сноу-Крик Лидер»?
– Лежи спокойно, Джеб.
Он подумал о Кэсси Руссо – редакторе, с которой он разговаривал вчера.
– Значит, ты владеешь газетой?
– Я издатель.
– Кэсси Руссо – твоя сотрудница?
Она стиснула зубы.
– Я сказала, лежи спокойно, черт побери. Мне нужно видеть, не попал ли в рану какой-нибудь мусор.
– Я не видел, – ответил он и скривился, когда она нажала на салфетку. – Значит, ты пошла по стопам своего деда и отца. – Он попытался улыбнуться. – Возглавила крестовый поход за справедливость.
Она резко отложила салфетку и разорвала пачку клейких медицинских пластырей для работы с неглубокими ранами. Ее губы сжались в тонкую линию.
– Газетный бизнес – это не крестовый поход. Это просто бизнес в чистом виде. Крестовый поход за справедливость был делом Софии, а не моим. – Она свела вместе края раны и наложила один узкий стягивающий пластырь, потом другой. – Это София всегда говорила о равенстве и общественной справедливости. У нее была проницательная, философская натура, как у моего отца и деда. Я была больше похожа на мою мать. Я была спортсменкой, привыкшей жить одним мгновением. Любимым ребенком в семье.
В ее словах звучала горечь, и Джеб угадывал презрение к себе.
– Была? Ты говоришь о себе в прошедшем времени.
Она снова встретилась с его взглядом. Потом снова отвернулась, и волна темных волос скрыла ее лицо. Джеб глубоко сочувствовал ей; она выглядела совершенно одинокой.
Рэйчел молча закончила накладывать пластырь. Деревянные ставни дребезжали на ветру. Вертолеты продолжали летать наверху, и вдалеке слышались звуки сирен.
– Тебя нужно как следует заштопать, если не хочешь, чтобы остался шрам, – сказала она. – Но рана неглубокая. Тебе повезло.
– Да, ты все правильно поняла. Мне повезло.
Она глубоко вздохнула, выключила налобный фонарик и убрала его перед тем, как снять перчатки.
– Ты что-то говорил про монтировку?
– Да, я откатился в сторону. Зацепило острым концом.
– По-моему, это удача, иначе ты был бы мертв. Лежал с разбитым черепом. Еще остается риск слабого сотрясения и внутренней гематомы.
Повисло молчание. Ветер стонал и пытался проникнуть под дверь. Паутина в углах слегка раскачивалась. Рэйчел изучала его лицо, его глаза, и Джеб ощущал, что она старается проникнуть за пределы физической травмы. Она по-прежнему была не уверена в нем.
– Что еще у тебя болит? – поинтересовалась она.
Он криво улыбнулся.
– Ладно, где больше всего болит? Объясни.
– Ребра. Легкие. Повсюду.
– Куртку долой.
Он попробовал и скривился от боли. Она помогла ему. Ее волосы упали ему на щеку, и он почуял запах дыма. Ее руки были теплыми и мягкими. Рэйчел состояла из воспоминаний – из всех хороших вещей в его жизни до того, как прежняя жизнь была украдена у него.
Она набросила его кожаную куртку на спинку стула.
– Теперь давай снимем футболку, чтобы я смогла посмотреть на остальное.
Джеб со стоном попытался поднять руки. Боль вспыхнула в его груди, когда Рэйчел помогла ему стащить футболку через голову.
– О, господи, – прошептала она, когда увидела вспухшие красные полосы, быстро синевшие по краям. – Ты можешь лечь?
Она уложила его на спину. Когда он снова поймал ее взгляд, ее глаза потемнели от тревоги. Рэйчел осторожно ощупала его ребра. Он смотрел на ее серьезное лицо. Без рубашки в сарае было холодно. Снаружи бушевал ветер и тихо лязгал флагшток. Вода плескалась у причала. Он невольно задрожал.
– Скоро я разведу огонь, и здесь будет тепло, – заверила она.
– Ты помнишь, как мы прятались здесь, Рэйч? – прошептал он.
Она кашлянула.
– У тебя сломано несколько ребер. Тебя нужно отвезти в больницу. Нужно правильно заштопать рваную рану на голове, сделать рентгеновский снимок грудной клетки и наложить повязку на ребра.
– Сделай это. Наложи повязку.
– Джеб…
– Просто сделай, – тихо сказал он. – Пожалуйста.
– У меня есть только элементарная аптечка. Тебе нужен рентгеновский снимок…
– В тюрьме мне приходилось и похуже. Я как-нибудь выдержу.
– Тебя били в тюрьме?
Он не ответил.
Рэйчел отвернулась и начала разматывать катушку медицинской ленты.
– Как это случилось? – резко спросила она, сама удивляясь внезапной вспышке.
– Я приехал домой и обнаружил, что там все загажено подростками. Тогда я развернул спальник под елью на берегу реки и решил начать уборку с завтрашнего утра. Я спал там, когда они приехали.
– Кто приехал?
– Не знаю. Их было трое, на двух автомобилях. Темно-синий или черный пикап с длинным кузовом. И светлый внедорожник. Может быть, серебристого цвета.
– Ты можешь поднять руку и завести ее за голову?
Он выполнил просьбу. Она ощупала его грудную клетку. Он закрыл глаза и поморщился, когда она нашла больное место.
– Тут?
Он кивнул. Она оторвала кусок ленты и начала перевязку с вертикальной линии от болевой точки.
– Ты заметил номер?
– Нет. – Он скривился, когда она провела ленту наискось через туловище. – Только букву D на номерном знаке.
– И ты уверен, что это были мужчины, а не пьяные подростки?
Он фыркнул.
– Совершенно уверен.
Она наложила еще один кусок ленты параллельно первому на другой стороне от болевой точки.
– Они были одеты в черное и в лыжных масках. Это была продуманная операция; они приехали специально для того, чтобы все сжечь и прикончить меня. Каким-то образом они знали, что я вернулся.
Ее руки на мгновение замерли, когда она что-то заметила.
– Нехороший шрам, – сказала она, кивнув в сторону выпуклой линии над его левым соском.
– Старая история.
Она пристально смотрела на него.
– Тюрьма. Не хочу говорить об этом.
Рэйчел поджала губы, пока накладывала третий слой медицинской ленты, который скрепила с остальными и плотно затянула вокруг его туловища.
– Я видела канистры из-под бензина, – сказала она.
– Тебе знакомы эти автомобили?
Она отвернулась и глубоко вздохнула.
– Это обычные автомобили для лыжного курорта. Их тут навалом.
Она встала и подошла к деревянному платяному шкафу – антикварному предмету мебели, который ее отец приобрел десять лет назад в Орегоне. Она открыла дверцу и достала футболку и короткую фланелевую куртку. Потом помогла ему надеть сначала футболку, потом мягкую фланель.
– Отцовские, – сухо сказала она. – Так и не смогла заставить себя избавиться от его гардероба. Они будут тебе впору.
Ее пальцы прикоснулись к его шее, когда она продела его руку в рукав куртки, и остановились на татуировке. Ее глаза влажно блестели.
– Мне так жаль, Джеб.
Он встретился с ней взглядом, но она неожиданно выпрямилась и отошла в сторону. Потом провела пальцами по волосам.
– Я знала, что они будут искать тебя, Джеб, но не представляла, что они пойдут на такой риск – большой пожар, поставивший под угрозу жителей соседней долины.
Он промолчал. Рэйчел тихо выругалась.
– Нужно обратиться в полицию.
– В полицию? Ты серьезно?
Она смотрела на него с растущим пониманием в глазах.
– Ты сказала, Адам был убежден, что я вернулся, – заметил он.
– Господи, ты же не можешь думать, что он… Адам из полиции!
– Так и есть, Рэйчел. Это его брат заявил, что я повернул на север, хотя я точно знаю, что в тот вечер я повернул на юг и отправился домой. Во время расследования его мать была главным констеблем. Это ее следовательская группа упрятала меня за решетку. Люка больше нет, но Адам все равно что-то скрывает.
Она побледнела, когда смысл ее слов полностью дошел до нее.
– Значит, ты думаешь, что это был один из тех троих парней или даже Адам?
– Они лгали не без причины. Они подставили меня, чтобы защитить себя или кого-то еще.
– А как насчет линчевателей, Джеб? В городе есть много людей, которые страстно ненавидят тебя. Они винят тебя в том, что мать Мэрили умерла от разбитого сердца. Они говорят, что ты был главной причиной самоубийства Эми. Как насчет разъяренных горожан? Как насчет отца Мэрили или ее братьев? Если они знали, что ты здесь…
– Но как они все узнали так быстро?
Рэйчел уставилась на него.
– Ты думаешь, это потому, что я обратилась к Адаму.
– Я этого не говорил.
Она пошла к плите и опустилась на корточки. Распахнула дверцу и стала комкать старые газеты, которые хранились в жестяной банке сбоку. Сунула комки внутрь и положила сверху растопку. Зажгла огонь, подождала, пока пламя не занялось, добавила немного дров, закрыла дверцу и накинула засов. Потом прошла по деревянному полу и засунула скрученное полотенце в щель между дверью и половицами.
– Ты скоро согреешься, – сказала она и отряхнула руки об джинсы. – Хочешь лежать там или присесть на диване, где будет потеплее?
Он поднялся на ноги, кривясь на ходу, и медленно опустился на диван у огня. Тепло от плиты пошло почти сразу, и в помещении стало уютнее. Вой ветра снаружи как будто отдалился. Трикси подошла и обнюхала его руку, прежде чем свернуться перед огнем.
Рэйчел подошла к холодильнику, достала две бутылки минеральной воды и протянула одну ему.
– Хочешь поесть?
Он покачал головой, открыл бутылку и сделал большой глоток.
– Ты по-прежнему не пьешь спиртное? – спросила она.
– Нет. А ты?
Она опустилась в кресло сбоку от него, и он догадался, что она думает о гравийном карьере.
– Иногда.
– Как сегодня вечером?
Она спокойно встретила его взгляд.
– Да, как сегодня вечером. Когда я узнала от Куинн, что темноволосый мужчина с татуировкой на шее следовал за ней от школы.