временем, мне удастся привыкнуть танцевать с Ильей, не тая от его прикосновений.
— На музыку сейчас не обращай внимание. Не нужно строго попадать в заданный ритм и так далее, просто разучиваем связки под композицию, но гораздо — гора-а-аздо! — медленнее.
Мелодия проигрывает припев, и я покачиваю головой в такт, ожидая следующий куплет, чтобы объяснить начальную связку чисто технически.
— Сначала идет основной шаг. Это движение и выглядит как обычная ходьба: левая нога вперед, затем правая вперед, следом «шассе» — тоже простое: левая — в сторону, правую сразу же подставляешь и переносишь вес снова на левую, то есть последние два шага идут на одну долю в музыке. — Я проделываю связку еще раз медленнее, чтобы Илья лучше запомнил, после чего повторяю в нужном ритме мелодии, но шассе заканчиваю иначе: вместо бокового шага отвожу ногу под углом назад и влево и продолжаю объяснение: — Шассе переходит снова в основной шаг, но движение назад. Как ты понимаешь, дальше идет чередование. Шаги должны быть маленькие, потому что скорость впоследствии увеличим. Слегка согни колени, двигайся плавно, словно рассекаешь воду, сначала носок, потом пятка. Ничего сложного, так ведь?
Я разворачиваюсь к Илье и слежу, как он медленно повторяет связку, попутно вспоминая, куда и как идти. Выглядит забавно: как медведь на льду, но все так начинают. Разве что дети зачастую схватывают всё на лету. Илья повторяет несколько раз, пока не чувствует себя увереннее.
— А сейчас строго под музыку. Сначала смотри на меня, потом вместе.
Я снова проделываю эту связку и, остановившись, взмахиваю рукой, чтобы Илья тоже подключился. Со следующим тактом мы танцуем вместе. У него выходит немного коряво, но с ежедневной практикой наступит и уверенность в себе.
Так мы разучиваем связку за связкой по очереди, однако время от времени повторяем все движения с самого начала до последнего отрепетированного. Илья достаточно легко схватывает, словно свыкнувшись с моей манерой преподавания. Теперь, кажется, что действительно существует отличный шанс уложиться в сроки с нормальным танцем, чтобы нам обоим не было стыдно выйти на сцену. На любительскую, конечно. Но разве это имеет значение: перед кем танцевать? Главное — передать дух танца, показать свои эмоции. И порадовать жениха с невестой, решивших нещадно помучить своих свидетелей.
Я, глубоко вдохнув, останавливаюсь. Половина танца показана, и следует повторить все в паре для закрепления.
«Это твоя работа», — повторяю себе мысленно, так как всё естество противится этой затеи. Столько эмоций одновременно бьет ключом, что я задыхаюсь под их натиском, неспособная расчленить их из общего кома. Почему все так сложно? Я, Илья и Лена. И ведь не только мы трое связаны между собой безответной любовью, но и цепляем своих близких. Мне страшно, потому что больше не способна контролировать эти эмоции. Остается только давить их.
«Забудь все и успокойся, Вика. Это работа!», — приказываю себе снова и натягиваю улыбку.
— Илья, давай теперь попробуем повторить разок в паре? И на этом на сегодня расходимся. И так уже слишком поздно.
Время пролетело незаметно. Вместо планируемых получаса, репетиция растянулась в час.
Илья кивает, но как-то неуверенно. Я замечаю, что он проглатывает слюну и отводит взгляд чуть в сторону. Ему тоже неловко? Или у меня взыграла фантазия?
Я отмахиваюсь от собственных мыслей, подхожу вплотную. Мы встаем в пару. Удивительно, но Илья с первой же попытки делает всё верно — даже локоть держит почти профессионально. Эта мысль вызывает улыбку и какой-то трепет, всколыхнувший воспоминания.
Илья прислушивается ко мне! Чертовски приятно! Не только как педагогу…
— Ты ведешь, — шепчу я Илье в шею, и он вздрагивает, будто обжегшись.
Его пальцы стискивают мою ладонь, а другая рука, покоящаяся на лопатке прижимает к мужской груди. Илья делает шаг — я подхватываю. Он часто ошибается, путается в ногах, не попадает в ритм, из-за чего в итоге скрючивается и смотрит вниз, разваливая тем самым нашу стойку. Я прошу повторить, никак не комментируя его ошибки, но он все равно стопорится. Его ладонь влажная; Илья напряжен. Однако я стараюсь сдерживаться, чтобы не поправлять его в танце, чтобы не вести его как мужчина, потому что ему необходимо понять: он — главный, а я — ведомая. Весь танец — его ответственность, но я поддержу в случае оплошности и сглажу ошибку.
Дальнейшие попытки создать пару и станцевать изученные движения становятся пыткой для нас обоих. Я буквально вскипаю, потому что Илья нервничает, перестав контролировать собственное тело: то на ногу мне случайно наступит, то резко дернет за руку. Я все-таки озвучиваю его ошибки вслух, и Илья даже соглашается, бормоча извинения. Но его напряжение не исчезает. Он снова ошибается и потом сам же останавливается.
— Вик, не могу…
— Что не можешь? — тут же отзываюсь я.
Его голос цепляет за душу, отчего становится жутко. Я медленно поднимаю голову, смотрю в его зеленые глаза, и мое беспокойство усиливается. На его лице ходят желваки — Илья что-то напряженно обдумывает. Он вдруг со свистом выдыхает и разнимает объятия, а я сразу же отхожу на пару шагов и с опаской гляжу на него. Слишком странное поведение, еще и мучительная интонация в голосе по-прежнему звучит в сознании отголосками.
— Что не можешь? — повторяю я, но на этот раз намного тише, боясь услышать ответ, который может не понравиться.
— Поговорим? — предлагает Илья. — О прошлой встрече…
Скрещиваю руки на груди, создавая тем самым дополнительную преграду между нами.
— Там нечего обсуждать, и нам не о чем разговаривать, — усмехнувшись, цежу я. Сразу же выпрямляюсь по струнке и строго добавляю: — На сегодня все. По домам.
Я разворачиваюсь на каблуках и иду к проигрывателю. Выключаю его с помощью большой круглой кнопки, затем выдергиваю флешку и направляюсь в кабинет. Краем глаза замечаю, что Илья смотрит на меня в недоумении. Однако я не в состоянии вести с ним беседы. Хватаю шарф с вешалки, второпях обматываю его вокруг шеи, накидываю куртку и переобуваюсь. Перебросив ремешок сумки через плечо, я выключаю свет в кабинете и возвращаюсь в зал, где Илья рассматривает отобранные для него документы в папке.
— Переодевайся иди, а то здесь же и закрою. Будешь на скамеечке ночевать.
Илья смотрит, что я готова к выходу, и все-таки идет в раздевалку. Возвращается он через пару минут, одетый с иголочки, и я чувствую, как у меня все стягивает внутри от желания. Всегда любила, когда мужчина умеет следить за собой, а не выглядит, как обросшая обезьяна в разодранной мятой одежке. Мне бы такой экземпляр точно не подошел: не хочу видеть рядом с собой неопрятного человека, который ходит в парадно-выгребных трениках.
Я киваю Илье, чтобы тот шел переобуваться, а сама оглядываю пол зала, надеясь, что не наследила. Надо бы и от уборщицы отказаться в целях экономии и делать все самой. В конце концов, живу теперь совсем рядом. К чему эти траты?
Как только Илья выходит на улицу, а я выключаю везде свет и проверяю, чтобы никто не оставил личных вещей, выдыхаю с облегчением, почувствовав себя в безопасности. Раз он ушел, то теперь нечего беспокоиться. Оказавшись снаружи, я вижу Илью, оставшегося стоять у входа, и радость быстро улетучивается. Я закрываю дверь и сразу же собираюсь уйти.
— Избегаешь? — твердо спрашивает Илья, вынудив меня остановиться.
— Что «избегаю»? — передразниваю его холодно.
Я запихиваю ключи в сумку и вздергиваю подбородок.
Чего там Илья возомнил себе?
— Меня. Разговоров со мной. И вчерашнего поцелуя, — перечисляет он отдельно.
Просто уму непостижимо! Я усмехаюсь, но отвожу взгляд в сторону. Не могу смотреть ему в глаза, потому что вспоминаю страсть, возникшую между нами. И слова извинений за поцелуй…
— Илюш… — начинаю, ехидно улыбнувшись. — Танец — это моя работа. Не думай ничего лишнего. — Я проглатываю слюну, сжимаю ладони в кулаки и снова натягиваю улыбку. — А о случившемся не вижу смысла разговаривать. Мы поцеловались. Да: слегка увлеклись. Но я высказала свою позицию. Действительно нет никаких игр. Я недвусмысленно предложила тебе секс. Тебя же тянет ко мне? Или я ошибаюсь? Ты видишь во мне горячо любимую и боготворимую Лену, потому и захотел вчера трахнуть меня прямо в студии?
У Ильи ползут брови вверх, а губы своевольно размыкаются от удивления. Он теряется от моих слов, усмехается, отводит взгляд и взъерошивает волосы.
— Ну ты даешь… — бормочет Илья. — Восхищаюсь твоей прямолинейностью, честно.
Я снова усмехаюсь. Что-что, а эту черту хорошей не назовешь. Люди не любят слышать о себе правду. Все хотят видеть сказки. Лишь бы было всё красиво.
— Жизнь научила меня идти напролом, если чего-то хочешь. Я больше не стану сомневаться и глотать эмоции. А ты думай. Либо чисто деловые отношения «учитель — ученик» до той поры, пока не наступит свадебный день Светика, либо большее. Потом мы всё равно вряд ли пересечемся.
Я киваю в подтверждение своих слов и поворачиваюсь к многоэтажке, но Илья не позволяет мне уйти, схватив за локоть.
— Вик, давай довезу до дома? Что трястись в автобусе по холодине?
На самом деле не так уж и холодно. Не такой морозец, как стоял днем. Я всматриваюсь в ясные зеленые глаза. Кажется, этот взгляд изменился. Стал мягче, что ли? Раньше Илья выглядел неприступным. Или мне кажется? Я снова ищу лазейку для своих чувств? Но нет… Хватит уже издеваться над собой.
— Не нужно…
Пытаюсь выдернуть локоть, однако Илья создает более тесный контакт, обхватив меня за плечи.
Зачем он это делает? Не понимаю его совсем.
— Я переехала, поэтому меня не нужно подвозить, — я разделяю слова, надеясь, что это успокоит его, и удастся, наконец, вернуться в свою комнатенку-студию.
Еще даже вещи до конца не разложила. Как ни приду домой, максимум чай пью, принимаю душ и падаю на кровать, обессилившая. У меня и сейчас нет сил сопротивляться или возмущаться.