Воодушевлённый полученным удовольствием, Ахмет достал хурджун с питанием и поставил перед женщиной, потом вскипятил воду и заварил чай. Вспомнив о баранине, которую дал чабан Гуллар, решил приготовить шара – жареное на углях мясо. Сидя рядом с Ахметом, Ханума временами бросала на него нежный взгляд своих красивых карих глаз. В её глазах плескалась радость. От её вспотевшего тела исходил густой, но притягательный и по-своему приятный женский запах. Переполненная чувствами, женщина не заметила, что в суматохе оборвались тесёмки от ворота её платья, волосы были растрёпаны, и сама она была несобранной. И всё равно Ахмету было приятно и хотелось обслуживать её. Пообедав, они сидели рядом, вдыхая запах жареного мяса, заполнивший всю округу, и вид у них был счастливый. Казалось, своим счастьем они щедро делились и с окружающей природой. Похоже само небо благоволило им, оно опустилось ниже, чтобы слышать их счастливую болтовню. Впоследствии Ахмет часто задумывался над тем, как могло такое случиться в его жизни, он ещё долго помнил эти мгновения нечаянного счастья.
В душе Ханумы по возращении в село также возникали сладкие мысли, связанные с Ахметом…
* * *
Кымышы держали семейный совет, на котором было решено начать жатву пшеницы в среду, этот день считался благоприятным. Но накануне вечером вдруг задул ветер, затем на небе появились тёмные чёрно-коричневые тучи. «Неужели пойдёт дождь?» – этот вопрос не давал покоя. Этого дождя никто не ждал, он был несвоевременным, поэтому так переживали жители села. А с другой стороны, ничего удивительного в этом не было. И хотя наступила жара, и мальчишки купались в открытых водоёмах, весна ещё не уступила свои права лету. Весна и прежде устраивала такие шутки, в самом конце весны погода вдруг могла разразиться громом небесным, ливнем. Выйдя ночью во двор, Кымыш-дузчы увидел, что тёмные тучи заполонили всё небо, и это вызвало у него озабоченность.
Дайхане часто взывали к Богу дождя Буркуту, просили полить землю, чтобы она могла напитаться влагой, тогда и урожая можно ждать хорошего. Однако сейчас дождь был ни к чему, ведь ячмень и пшеница уже созрели, их надо было убирать вовремя посуху, а если в такое время вдруг прольётся дождь, часть колосьев почернеет, сгниёт. Перемена погоды испугала Кымыша, ему показалось, что тучи вот-вот прольются дождём, и тогда выращенный с таким трудом урожай пшеницы может погибнуть. Войдя в дом, он вдруг стал думать о том, что весенние дожди не бывают затяжными, а значит, не могут причинить урон. «Разве не говорят в народе «Весенние дожди – как ссора мужа и жены коротки»? – с этим умыслом успокаивал себя старик. И потом, он ведь видел во дворе Алабая, спокойно лежащего у забора. Если бы должен был пойти дождь, собака уже давно нашла бы себе укромное место, как это всегда делала перед непогодой. Погружённый в свои невесёлые мысли старик ещё долго не мог уснуть, всё ворочался в постели. А рядом с ним сладко сопели его внуки, здесь же безмятежно спала и его жена.
Он только-только задремал, когда его разбудил возмущённый голос Джемал мама:
– Ты что, и дальше собираешься дрыхнуть? Про свой намаз забыл, что ли?
– Разве ещё не рано? – спросил Кымыш-дузчы, ему очень хотелось спать.
– Не рано. Какое там рано? Парни твои уже уехали на работу. А ты не собираешься поехать с ними на жатву?
Туйнук14 был закрыт, потому что думали, пойдёт дождь, и от этого в доме стояла духота. Пахло гарью от коптившей в юрте масляной лампы.
Сунув руку в торбу с посудой, висевшую на стене кибитки, Джемал мама с громыханьем доставала оттуда миски, ложки и что-то ещё. Выйдя во двор, Кымыш-дузчы увидел, что беспокоившие его тучи рассеялись, и облегчённо вздохнул. Небо было чистым, и лишь луна, не успев уйти с небосклона, озаряла всё вокруг ярким светом, скользила по небу, словно собираясь опуститься на вершину одного из холмов Пенди.
Проходя мимо курятника, старик услышал громкое кудахтанье, хлопанье крыльев кур и петухов и подумал, что туда опять забралась чужая кошка, которая недавно унесла курицу. Посмотрев по сторонам, стал искать какой-нибудь небольшой предмет, чтобы запустить в неё, но в этот момент из курятника показалась Огулбике. В руках у неё была тюбетейка, наполненная яйцами. При виде своей озорной внучки дед невольно улыбнулся.
– Что, дочка, такой шум подняла, яйца что ли отнимала у кур? – ласково спросил он.
Девочка была довольна обращением деда, она прошла мимо него в прекрасном настроении, с гордо поднятой головой. Когда Кымыш вернулся в дом, Джемал мама и две её внучки уже расстелили сачак и поставили на него всё для завтрака.
Когда Огулджума с малышом на руках вошла в дом, Акджагуль укутывала чайник с чаем для деда, чтобы он мог настояться.
Появление малыша вызвало улыбки на всех лицах. Амангуль, складывавшая в хурджун питание для полевых работников, увидев вошедшую старшую свояченицу, привстала и уважительным поклоном приветствовала её.
– Рахмангулы джан, ты уже проснулся? – ласково обратилась она к малышу. Огулбике вскочила с места, забрала у матери братишку и стала целовать его в пахнущие молоком щёчки. Бабушке Джемал не понравилось, как она обращается с малышом. Сидя на месте, проворчала: «Ах, плутовка, да ты съела моего мальчика! Дай его сюда». Мальчишечка радостно протянул ручки к бабушке.
А в это время дед Кымыш, полулежавший возле сачака, подложив под локоть две подушки, подтянул к себе чайник с настоявшимся чаем и приступил к чаепитию. Временами он бросал на жену осуждающий взгляд, которым как бы говорил: «Что, старая, опять начала каркать?» Но тут же менял своё мнение, подумав о том, как его жена вместе с внучками целыми днями хлопочет по дому, ни минуты не отдыхая, и тогда воспринимал её как счастливый подарок своей судьбы.
Решили ещё раз продумать, что брать с собой на жатву, чтобы впопыхах ненароком ничего не забыть.
– Вилы взяли с собой – и железные, и деревянные? Они оба будут нужны для стогования, – беспокойно спрашивала Джемал мама, и одним пальцем кормила пенкой с остывшего молока маленького Рахмангулы, который сидел на её коленях.
– Взяли. Только что закинул их в телегу, а решето и мешки-чувалы пока что не нужны. Мы ведь не с ночёвкой едем, понадобятся, возьмём в следующий раз. Вначале надо скосить пшеницу, скирдовать, смолотить, так что до того, как понадобятся эти предметы, ещё много чего надо сделать, – ответил сразу на все вопросы жены Кымыш-дузчы, зная, что в противном случае, она будет до бесконечности перечислять вещи, которые им необходимо захватить с собой.
Несмотря на то, что старики и все члены семьи дружно выполняли всё, что надо по дому и хозяйству, всё же забот и хлопот хватало всем.
Накормив завтраком всю семью и поручив внучкам убрать и вымыть посуду, довольная Джемал мама вышла во двор и увидела внуков Алланазара и Аганазара, вьющихся возле деда, который в это время впрягал телегу в ишака. Они старались угодить старику, подавали ему то одно, то другое. Джемал мама сразу поняла, что мальчишки что-то задумали.
– Эй, а вы куда собрались?
– Мы тоже поедем с дедом… Будем помогать акгаму, – в два голоса ответили мальчишки.
– Вай-эй, какая от вас может быть помощь? Наоборот, запутаетесь в кустах, в воде застрянете, с вами хлопот не оберёшься. – Она решила лаской увещевать внуков, смягчила голос: – Вы лучше останьтесь, а я возьму вас с собой в Дуеджи, на праздник по случаю рождения мальчика, а по пути к другой бабушке завернём, у них уже созрел сладкий урюк.
Мальчишки ни за что не соглашались с бабушкой, не поддавались её уговорам. У них были недовольные лица.
– Не-а, мы не поедем с тобой, – в два голоса воскликнули они. – А на праздник возьми с собой Рахманназара.
Старик наклонился, чтобы выровнять оглобли и впрячь ишака в арбу, поправил хомут, словом, возился, готовя животное в дорогу. Внуки помогали ему по мере сил. Подготовив телегу, Кымыш-дузчы обернулся и посмотрел на жену. Джемал мама озабоченно обратилась к мужу:
– Дед, твои внуки тоже собрались на жатву пшеницы. Но ведь они малые дети, устанут, ещё в воде увязнут, ты только намучаешься с ними. Алладжан и так несколько дней температурил, простыл, только-только поднялся.
– Пусть едут! – решительно и коротко возразил Кымыш-дузчы, не обращая внимания на слова жены.
Джемал мама взорвалась:
– В тебе, оказывается, корень зла, старый гохерт15!
– Пусть они посмотрят, почувствуют, жена, и с этих лет знают, почём кусок хлеба, как он достаётся. А иначе как можно их чему-нибудь научить? Должны же они с кого-то брать пример! – решительно заявил старик и посмотрел на внуков.
Джемал мама знала, что внуки вряд ли послушаются её, если собрались ехать в такое место, и всё равно беспокоилась о них, переживала. Они ещё за завтраком уговорили деда взять их с собой, и теперь ни за что не отступятся от своего решения. И, конечно, бегать за конём и ишаком, когда они молотят зерно, легче мальчишкам, чем взрослым людям.
Уже хорошо рассвело. Было видно, что собиравшийся вчера пролиться дождь передумал, а тёмные тучи уплыли в сторону афганских гор, и от этого всем на душе стало светло.
На противоположной дороге появились на своих ишаках сыновья старшего брата Кымыша-дузчы Сахетдурды и Хуртек. Поравнявшись с домом Кымыша, они поздоровались с дядей и гелнедже.
– Ребята, счастливого вам пути!
– Да, мы едем в поле, уборкой пшеницы заниматься.
– Похоже, ваш колхоз не спешит приступать к жатве?
– Они ещё не успели со стрижкой овец покончить, а начинать жатву собираются. Может, уже сегодня и приступят, – сидя в седле ишака боком, ответил Сахетдурды.
– Ай, слава богу, в этом году пшеница хорошая уродилась! – добавил Хуртек, в его голосе прозвучало удовлетворение.
– Да, пшеница хорошая уродилась, вот только если бы колхоз слушал советы Нурджумы по земледелию, было бы ещё лучше. Если не считать, что он немного грубоват, а временами бывает не сдержан, в земледелии превосходно разбирается, в этом деле ему равных нет, – заметил Кымыш-дузчы.