Напоминание Ягды сельсовету, промахов прошлого напротив, обрадовало добродушного Гыджана. Вспоминая те дни, он качал головой, возможно, представлял своего безухого и бесхвостого коня, ставшего жертвой его неумелых действий.
Об этом факте, случившемся в дни службы, рассказал сам Гыджан, когда вернулся домой после службы. Во время учебной тренировки по нарезанию прутьев, он размахнулся саблей и вместо прута нечаянно отрезал ухо своего коня, со смехом рассказывал он сверстникам, пришедшим поздравить его с благополучным возвращением после службы в армии. Ну а что нужно молодым? Повеселиться, да и разве забудешь такое? С тех пор, если кто-то не справлялся со своей работой или делал её недостаточно хорошо, сельские жители непременно ехидничали: «Что это ты сделал свою работу так, как Гыджан во время нарезания прутьев!»
Хотя Ягды сельсовет и не знал досконально, что именно он хотел узнать, воспоминания Гыджана ничего нового не добавили к тому, что ему и так было известно…
Делегация из Мары прибыла в Ашхабад за два дня до начала съезда.
Солнце уже взошло, но утро всё ещё не утратило свою свежесть и прохладу. Небо было чистым, казалось, что оно целиком покрыто светло-голубой эмалью.
На Ашхабадском вокзале приезжающих под звуки торжественного марша встречала группа государственных деятелей. Не успел поезд остановиться, как перрон наполнился людьми, их было так много, они толпились, и казалось, что здесь их гораздо больше, чем ехало в поезде. Оказалось, что в этом же поезде на съезд прибыла, и делегация из Лебапа.
Приветствуя прибывших на съезд из двух областей людей, руководитель государственной комиссии, народный комиссар республики по земельным делам Ташли Аннамырадов прямо на перроне вокзала произнёс речь, поздравляя их с участием в знаменательном событии. Ташли Аннамырат был стройным и решительным мужчиной, возрастом чуть более тридцати лет, в его тёмных волосах просвечивала первая седина. Его внушительный нос горой возвышался над пышными усами. Одет он был в серо-коричневый костюм, голова покрыта лопатообразной фуражкой, какие в последнее время, подражая Сталину, носили все руководители.
Закинув на плечо хурджун и выходя из вагона, Ягды сразу же увидел своего старого знакомого. «Кажется, и Ташли здесь», подумал он, видя, с каким почитанием смотрят на него окружившие его люди, в душе испытал чувство гордости. И еще по дороге сюда он думал: «Там должен быть и наш Ташли, может, на съезде и его удастся увидеть». И вот теперь человек, встретить которого он не очень-то и надеялся, стоит на перроне и вместе с ещё несколькими чиновниками встречает приезжающих.
До того Ташли Аннамырат несколько лет возглавлял Тахтабазарский исполком, потом руководил его парткомом. На любом посту он зарекомендовал себя как настойчивый и жёсткий руководитель. Он был направлен на учёбу в Москву, и вот около года назад Ташли вернулся в родные края, занял пост народного комиссара по земельным делам в Ашхабаде.
В те дни в Тахтабазаре часто вспоминали о жестокости этого человека, говорили: «В Пенди никто ни до, ни после Ташли не делал столько для давления, установления советской власти», но всё-таки свояк.
После собрания небольшая группа людей ещё некоторое время общалась с Ташли Аннамыратом и его окружением, общались, как старые знакомые. Когда Ягды прорвался сквозь толпу, чтобы поздороваться с Ташли поближе, тот разговаривал с широкоплечим краснолицим человеком из Лебапа, они вспоминали Москву, радуясь встрече. Человек из Лебапа произнёс:
– Ташли, а как поживает девчушка, которую мы нашли в Москве?
Ташли ответил с гордой улыбкой на лице:
– Базар ага, ваша девочка болтает без умолку, носится, тряся косичками! – в его голосе звучала присущая родителям любовь к своему ребёнку, но вместе с тем и чувство благодарности к своему собеседнику.
У Ташли во время учёбы там родилась дочка. Тогда обучавшиеся в Москве земляки собрались вместе и устроили по этому поводу шумную вечеринку. Одним из участников того застолья был и Базар ага, с которым сейчас беседовал Ташли.
При виде Ягды Ташли Аннамырат радостно воскликнул: «О-о, Ягды, и ты тут?» и тепло поздоровался с ним. Вспомнился Тахтабазар.
– Ну, и как поживает Пенди?
– Так же, как и при тебе.
– Вы там случайно не отодвинулись немного дальше? – шутливо, но с некоторым подтекстом спросил Ташли.
– Да, там есть и такие, кто убегает туда, а потом, не находя там места, тайком переплывает реку, чтобы вернуться назад.
– Ну, да, граница-то совсем рядом с вами.
– И между нами всё та же река Мургаб.
– Хотят, пусть бегут, однако ведь нет ничего ближе и роднее Отчизны, и вряд ли они найдут место лучше.
При этих словах на лицо Ташли набежала тень, было видно, что этот вопрос по-прежнему тревожит его. Простившись с Ташли со словами «увидимся на съезде», Ягды снова превратился в любознательного человека, впервые попавшего в Ашхабад и мысленно сравнивающего его со знакомыми городами Тахтабазаром и Мары. С восхищением разглядывая величественное здание вокзала, думал: «Да если здешний вокзал похож на дворец, как же выглядят остальные здания?». Вдруг взгляд Ягды упал на стоящих в сторонке в ожидании кого-то нескольких женщин в таких же бархатных халатах, какие носят женщины в Пенди, и в боруках, повязанных сверху тонкими, как у пендинских женщин, платками. «Ого, здешние женщины одеваются так же, как наши!»
Среди них одна белолицая улыбчивая женщина в накинутом на борук небольшом тонком платке показалась ему знакомой.
– Интересно, они и одеваются, как наши, и головные уборы у них такие же, вот только откуда я знаю эту женщину в маленьком боруке? – задумчиво произнёс про себя Ягды.
Один из встречающих подошёл к женщинам и увёл их с собой. Провожая взглядом уходящих женщин, Ягды думал: «Эх, кто же эта кобылка, где я её видел? Она точно подходит какому-нибудь хану или беку».
Делегатов из Мары разместили на втором этаже Дома колхозника. Ягды устроился в комнате с Яздурды Бекназаром, четвертым в делегации, которого включили в последний момент, потому что надо было включить и одного человека из комсомола.
А тот, не успев разложить вещи, достал из хурджуна какой-то свёрток и сообщил: «Здесь учится один из наших племянников, Нагым, это ему из дома передали». Яздурды решил встретиться с пареньком до начала съезда. «С виду он такой маленький, но учится хорошо, очень старательный. Вначале его направили на учёбу в Ташкент, он там отучился. Вернувшись на работу в Ашхабад, он встретил здесь своего земляка, водителя товарища Атабаева Сайыла Нурджуму. Тот и говорит ему: «То, что ты окончил техникум, это только половина образования. В этом году здесь открывается институт, который даёт высшее образование, ты поступи туда и выучись, если и в самом деле хочешь получить хорошую специальность!» Ну, а тому только того и надо. И вот теперь он поступил и учится в недавно открывшемся институте. Студент. Он уже успел познакомиться с товарищем Атабаевым и услышать от него слова одобрения. Товарищ Атабаев сказал ему: «Если ты такой старательный, я потом пошлю тебя в Москву, Ленинград для продолжения учёбы».
Яздурды предлагал ему вместе навестить того юношу, познакомиться с ним, но Ягды не согласился. Ему хотелось свободное время посвятить знакомству с Ашхабадом, походить по его улицам, подышать воздухом столицы.
Вскоре после ухода напарника Ягды переоделся и тоже вышел из номера гостиницы. В хорошем расположении духа спускаясь по лестнице со второго этажа, Ягды снова увидел показавшуюся ему знакомой женщину. Она сидела за круглым столом, стоящим в центре застеленного коврами холла и о чём-то оживленно беседовала с другими женщинами, время от времени поглядывая на висящий за спиной женщин портрет Сталина. Иногда она бросала взгляд на спускавшегося сверху мужчину в облегающей, как у военных, одежде, в начищенных до блеска сапогах, с внушительным, как у горцев, носом над пышными усами. Похоже, мысленно она сравнивала Ягды с человеком, о котором сейчас вела речь. Проходя мимо женщин, Ягды услышал, как она говорила: «…Иосиф Виссарионович ласково обнял меня… «Якши, чох якши!» по-нашему произнёс он добрые слова. При этих словах Ягды сразу же вспомнил, откуда он знает эту женщину.
Это была Бердиева – красивая женщина, которая пять-шесть месяцев тому назад на каком-то большом собрании в Москве вручила лично Сталину в дар от туркменского народа красивый ковёр с его портретом, после чего была обнята вождём и сфотографирована вместе с ним все газеты печатали. Как и тогда, при встрече со товарищем Сталиным, лицо женщины было не просто красивым, но и счастливым…
Гуляя по улицам Ашхабада, гордясь скрипом своих сапог, Ягды снова стал думать о той нежной женщине Бердиевой.
Поведение женщины, гордо восседавшей за столом, вдруг напомнила ему о его Хануме. После этого Ягды с присущей ему подозрительностью стал думать о том, как могла простая женщина Бердиева оказаться рядом со Сталиным. А потом пришла в голову мысли некоторые ханы, беки во все времена для достижения своих целей пользовались чарами красивых женщин. Наподобие истории, когда Ковшут хан, чтобы победить в бою своего противника умело использовала красотку Гульджемал хана…
Может это тоже одно из таких хитрых угождение придуманный республиканским руководителем. И эти мысли напомнили Ягды еще одну сказку о том, как умные мыши надели на шею кота-хана колокольчик. В сказке рассказывается о том, как одному коту посчастливилось стать ханом целой страны, и что он намеревался уничтожить всех мышей. Прослышав об этом, мыши сильно расстроились. В поисках пути избавления от гнёта кота мыши устроили большое совещание. Тогда одна мышка сказала, что надо на шею кота повесить колокольчик, чем сильно удивила собравшихся. «Мы тогда услышим его приближение и сможем убежать и спрятаться». Но кто осмелится приблизиться к коту и повесить ему на шею колокольчик? Где взять такую храбрую мышь?
Тогда та самая серый мышь, немного подумав сказала: