что с ним что-то случилось, Оразгелди вскочил с места и побежал к нему. Каково же было его удивление, когда он увидел улыбающегося младшего брата Оразгылыча, стоявшего в обнимку с Алланазаром и расспрашивающего его о чём-то. Оразгелди глазам своим не поверил.
Поначалу Оразгелди, увидев здесь младшего брата, которого оставили в Тахтабазаре, растерялся, но потом порадовался тому, что встретился с ним здесь. И племянник Аганазар, узнав родного дядю, сразу же кинулся ему на шею, и сейчас стоял в обнимку с ним, а дядя гладил его по голове. Разглядывая младшего брата, Оразгелди подумал, как же он похож на отца и не только лицом, но и статью, такой же крупный и сильный. Волосы его заметно отросли, они будто серебром были присыпаны. Заметив это, Оразгелди грустно подумал: «Не рановато в этом возрасте появилась седина?» Как бы ни улыбался брат, как бы ни старался не показывать виду, чувствовалось, что раскулачивание больно задело и младшего брата, пожалел его. Неизвестность и в самом деле пугала всех. Жизнь стала непонятной, тревожной, тёмной. И в этой темноте оказались тысячи несчастных семей, не знавших, какое будущее их ожидает.
Волнуясь от неожиданной встречи, братья, наконец, стали расспрашивать друг друга о жизни.
– Оразгылыч, как вы, все целы?
– Слава Аллаху, акга, всё хорошо!
– Вы тоже здесь оказались?
– Нас привезли сюда пару дней назад. После вашего отъезда спустя какое-то время дополнив людьми число ссыльных, нас тоже увезли из Тахтабазара.
– А я-то радовался, что тебя не забрали с нами, думал, тебя отпустили домой. Думал, что Баллы сумел найти к ним какой-то подход и оставить хотя бы твою семью.
– На этот раз, акга, советы круто взялись за дело, так что никакому Баллы не под силу справиться с ними. – Тяжело вздохнув, он, словно жалея о чём-то несделанном, грустно произнёс: – Видно, акга, нам такая судьба уготована.
Раздвигая толпу, к ним спешила Огулджума, одного ребёнка держа на руках, а другого ведя за руку. Увидев Амангуль, которая стояла в сторонке, закрывшись яшмаком от деверя, всхлипывая, пошла ей навстречу.
– Оказывается, вы тоже здесь, мама Рахман джана! – она обняла свояченицу вместе с детьми. Затем взяла на руки Рахманназара и, плача, расцеловала ребёнка26.
Оразгелди тихо спросил у брата:
– А вас они куда везут, Оразгылыч?
– Бог его знает, акга! Они ссылают, куда захотят, а мы едем туда, куда они нас посылают.
– Хотя слухи, что они увозят людей – кого в Сибирь, а кого к Сырдарье.
– Ничего неизвестно. Хорошо бы нам вместе оказаться. Но разве они послушают нас?
– Похоже, они предпочтут, чтобы мы были врозь, но никак не вместе.
Не успели братья наговориться, как их тут же окружили односельчане и знакомые. Но когда воины ОГПУ стали подгонять толпу, требуя двигаться с вещами вперёд, семья Кымыша-дузчы, так неожиданно соединившаяся в этом чужом месте и хотя на короткое время почувствовавшая себя счастливо, как это было всегда, мечтая о возвращении на Родину, с болью в сердце распрощались. «Да поможет всем нам Аллах! Быть вместе с народом всегда праздник!» – с этими словами они попрощались покинули друг друга. Толпа молча смотрела на это грустное расставание, и каждый присутствующий в эти минуты думал о своей разлуке с Родиной.
* * *
Семью Оразгелди отправляли в ссылку ровно через десять дней после прибытия в Мары. Солнце уже пошло на закат, однако температура воздуха всё ещё оставалась довольно высокой. От земли исходил жар. Высокий, с маузером на боку, начальник ОГПУ, вот уже несколько дней вместе с солдатами охранявший ссыльных, взобравшись на пригорок, называл имена тех семей, которые по очереди должны отправляться в ссылку. Пригладив ладонью свои редкие усики под внушительным носом, добавил: «Названные люди должны взять свои вещи и последовать за мной!» Сам же пошёл вперёд. Огромная толпа пришла в движение. Сунув между одеялами прихваченную из дома одежду, Оразгелди закинул весь тюк за спину. Огулджума закрепила на своей спине мешок с провизией и взяла на руки Рахмангулы. В одной руке Алланазар держал посуду с водой, а другой рукой, как было велено, держал за руку младшего брата Рахманназара и осторожно вёл его рядом с собой. Любознательный Рахманназар, глядя по сторонам, задавал множество вопросов:
– Акга, мы теперь домой поедем?
– Гмм-м…
– А мой брат Аганазар к бабушке поехал? Давай поедем домой не в поезде, там жарко!
Не получая от взрослых ответа, мальчик с любопытством озирался по сторонам, считая, что они собрались домой. Бдительные воины ОГПУ подвели людей к грузовому составу, стоявшему поодаль от вокзала. При виде этих вагонов люди поняли, что их точно не оставят поблизости.
Народу вокруг становилось всё больше. Прознав об этой отправке откуда-то, жители окрестностей Мары приехали на станцию, чтобы хотя бы ещё раз увидеться со своими родными и попрощаться с ними навсегда. Некоторые из тех, кто пришёл сюда проститься с родственниками, вытянув шеи, выглядывали из-за спин стоявших стеной воинов, отыскивая глазами своих людей среди ссыльных. Но были и те, кто, сидя в седле коня, носились туда-сюда. И только поздно вечером снова зачитали имена, семьи загрузили в вагоны, и те тронулись в путь.
Видя садящихся в вагон женщин с плачущими детьми на руках, детишек, не понимающих, что происходит, и, вертя головами, высматривают своих родных в поисках защиты, люди переживали за них, расстраивались, страдали. Работники ОГПУ, похожие на норовистых коней, нахмурившись, отгоняли толпу любопытных:
– Эй, а ну, вернись назад! Куда ты прёшься?
– Брат уезжает, брат…
– Отойди, кулаки не могут быть братьями пролетариям. Уйди, иначе прикладом винтовки по голове получишь!
– Куда их вообще ссылают, куда повезут?
– Туда, где кончается земля.
– Господи, конец земли – это где?
Поначалу внутри вагон показался просторным, но по мере того, как его заполняли люди вместе со своим имуществом, пространства в вагоне становилось всё меньше и уже. Когда его заполняли, вагон был пустым, и в нём стоял горький запах конского навоза, как будто перед этим в нём перевозили лошадей.
Разместив жену и пожитки рядом с некотороыми своими земляками из Пенди, Оразгелди вместе с Алланазаром пришли помочь еще не поднявшихщся толпившемуся у входа народу. Неподалёку от вагона стояли люди и выкрикивали слова прощания и напутствия родственникам из окрестностей Мары, которых также увозили этим поездом. Скоро их возгласы тонули в гуле голосов, но им казалось, что сказанные ими слова непременно доходят до слуха своих родных и близких. Были и те, кто не в силах устоять на одном месте, метались возле вокзала из стороны в сторону, крича и размахивая руками. Перед тем, как людей увезут в неизвестность, им хотелось ещё хоть раз обнять своих близких, прижать к сердцу. Подойдя к двери вагона, Алланазар увидел своего нового товарища Чолука. Тот был в тюбетейке, держался за полу дона отца, который, вытянув шею, с кем-то переговаривался. Протиснувшись сквозь плотную толпу людей, подошёл к мальчику. Увидев друга, Чолук радостно улыбнулся и, немного подвинувшись, дал тому место рядом с собой. Отец Чолука разговаривал со стоявшим прямо перед ним круглолицим белобородым стариком в вывернутой наизнанку кожаной папахе. Было видно, что он только что подошёл, с лица его стекали крупные капли пота. Речь его была взволнованной:
– Пусть ваша дорога будет светлой, возвращайтесь живыми и здоровыми!
– Да услышит вас Господь, дядя Мерген!
– Даст Бог, так и будет!
Разговаривая со стариком, отец Чолука выжидающе смотрел поверх головы своего собеседника вдаль, похоже, он ещё кого-то хотел увидеть. Алланазар встал рядом с другом, и они взялись за руки. Было что-то общее в этих мальчиках, потому что они с первой же встречи прикипели друг к другу, стали неразлучными друзьями. На берегу реки Чолук говорил своему новому другу: «Алланазар, наш дом недалеко отсюда. Если перейти через пешеходный мост и идти по дороге к базару, идти и идти, дойдешь до Гёкчи, а дальше, как только пройдёшь мечеть Абдуллы ишана, будет там наш дом». Там живёт наш род Атинцы.
Алланазар тоже рассказал, откуда он приехал, на что мальчик воскликнул:
– Ого, как далеко отсюда твой дом!..
В этом время его отец спрашивал знакомого старика:
– Дядя Мерген, а почему наш Берди не пришёл?
– Да я и сам только что узнал о вашем отправлении. И как только узнал, сразу же сел на ишака и помчался сюда. А к нему на работу отправил мальчишку, чтобы он сообщил, что его брата увозят из Мары. Может, ещё покажется.
– Он и вчера вечером, обманув стражей, пересёк реку, привёз нам всякой разной зелени, бахчевых, долго разговаривал с нами.
– Если узнает, найдёт способ показаться здесь.
– Гмм, – хмыкнул отец Чолука и снова беспокойным взглядом посмотрел по сторонам.
Вдалеке, где-то над Мары, появилось густое пыльное облако. Кажется, погода что-то задумала. В словах людей, переживающих мгновения разлуки с близкими, чувствовались усталость и безнадёжность, неприятие происходящего. Прозвенел первый звонок, состав вздрогнул, заскрипел, издавая глухие звуки, стал раскачиваться, давая понять, что везёт на себе немалый груз. Где-то далеко прозвучал басовитый гудок паровоза.
Люди всё ещё стояли у входа, своих вагонов, словно надеялись на то, что вот сейчас появится некто и остановит состав, а им всем скажут «выходите!». Они жадно смотрели по сторонам.
Вдруг стоявший рядом с отцом Чолук, вытянув руку и узнав бегущего человека, радостно закричал:
– Папа, вон дядя Берди, смотри, дядя Берди прибежал!
Вдали показался крупный человек, раздвигая руками, словно вёслами, толпу, он пробирался вперёд. Услышав знакомый голос племянника, он с ещё большим усердием стал продвигаться вперёд.
– Чолук, Чолук джан, мальчик наш родной!
– Дядя Берди, счастливо оставаться! – в голосе мальчика были слёзы, его слова утонули в стуке колёс двинувшегося состава.