Посадив Акджагуль рядом с собой, она говорила ей, что надо делать, при этом объясняла, что тесто необходимо хорошо вымесить, тогда и лепёшки будут пышными и мягкими. Время от времени она подливала в миску с тестом тёплой воды из стоявшего рядом кумгана.
Огулбике сидела в сторонке, бросая взгляды то на бабушку, то на Акджагуль, по-кошачьи лениво потягивалась. В её взгляде откровенно читалось недовольство тем, как месит тесто Акджагуль. Немного обиженно подумала: «Если бы бабушка мне доверила вымесить тесто, я бы сделала это намного лучше, когда Акджагуль месит его своими кулачками, тесто издаёт слабые звуки, поэтому и липнет к рукам. А ты попробуй с силой бить по тесту, увидишь, как оно сразу же начнёт отставать от рук!» Но в этом доме почему-то все работы вначале доверяли Акджагуль. Огулбике это обижало, она видела в этом частичку недоверия к себе. И согласиться с этим никак не могла.
Огулбике всё же не выдержала:
– Ну, что ты как неживая, меси сильнее!
– Не твоё дело, я сама знаю, как мне месить тесто!
– Ну, так и делай, как положено, если знаешь!
Склонившись над миской с тестом, Акжагуль пожаловалась бабушке:
– Бабушка, скажи же ей, надоела она мне своим бормотаньем, сидит возле меня и жужжит, как надоедливая муха!
– Опять за своё, негодницы! Немедленно прекратите перепалку! – Джемал мама сделала замечание обеим внучкам. Потом повернулась в сторону Огулбике: – До тебя тоже дойдёт очередь, детка, пусть она ещё разочек добавит воды и промесит тесто, перевернёт его, остальное доделаешь ты! – ласково произнесла она.
Поскольку от полной семьи осталось всего ничего, теперь в этом доме не пекли полный тамдыр лепёшек, как это было в прежние времена. Сколько могут съесть два старика да две девчушки? Двух-трёх чуреков им хватает на два-три дня. Летом вообще мало хлеба идёт, фрукты-овощи да бахчевые выручают. Джемал мама, хоть и заставляет внучек делать тесто для лепёшек и дрова к тамдыру подносить, всё равно большей частью жалеет их, бережёт, близко к горящему тамдыру не подпускает. Вместо этого она обращалась к соседкам, позвав их к себе: «Эй, невестки, кто из вас свободен, идите сюда, помогите выложить лепёшки на стенки тамдыра!» Если Джемал мама звала, никто из соседских женщин не отказывал, напротив все спешили на помощь и делали это с удовольствием. Обычно лепёшки выкладывали в тамдыр свояченицы – жены Хуртека, Сахетдурды, Гуллара, Ахмета или Баллы. Иногда это делала другая соседка, сестра Таганов, жена племянника Мухамметназара со странной кличкой Лекган.
Молодые женщины почитали Джемал маму как хозяйку всеми уважаемой семьи. Так Джемал мама потихоньку привыкала к своей новой жизни. Правда, плохо, что эта новая жизнь пришла к тебе в старости, когда ты уже мало на что способна. Да ещё и злые языки не давали спокойно жить. В селе то и дело распространялись разные слухи о судьбах ссыльных. На этот раз говорили о том, что половину тех людей, которых забрали работники ОГПУ, оставили в Ташкенте, а женщин и детей увезли дальше, в Сибирь, бросили их в лесу и сказали: «Живите, как хотите!», а там такие морозы, что превращают плохо одетого человека в кусок льда. Конечно, тех людей очень жаль, но ведь их это сейчас не касается, а значит, об этом можно с удовольствием рассказывать. В тот день, когда она услышала об этом, Джемал мама долго не могла уснуть, а когда всё же уснула, ей приснился странный сон. Во сне она побывала в той самой холодной Сибири, о которой в последнее время так много говорили. Кругом стоят высокие снежные сугробы. Люди проваливаются в снегу, но всё равно продолжают двигаться. Джемал мама высматривает среди этих людей своих детей. Но их нигде не видно. У людей, сидящих на гигантских голых деревьях, похожих на скелеты каких-то неведомых чудовищ, Джемал мама спрашивает, не видели ли они её детей: «Вы не видели Кымышей?» «Да они только что здесь были», – отвечают с дерева и смотрят по сторонам. Среди устроившихся на дереве людей Джемал мама узнаёт сына Гуллы эмина Кямирана, ну, да, этот смуглый юноша с продолговатым лицом и есть Кямиран. Он, как и остальные, пожимает плечами и махнув рукой, говорит о чём-то непонятном. Джемал мама спрашивает у него:
– Кямиран, даже если другие не знают, ты-то должен знать моих, где они сейчас, скажи мне! Вы же односельчане, и увозили вас и вместе!
Кямиран снова пожал плечами и махнул рукой, как бы говоря: «Откуда мне знать?»
Расспросив ещё несколько человек, Джемал мама направляется в ту сторону, которую они указали. А про себя думает: «Боже, разве может быть столько снега! Наверно, он лежит и не тает никогда потому что если столько снега растает, он же всё вокруг затопит!» Идти по снегу тяжело, она с трудом переставляет ноги, будто кто-то тянет её назад. «А если я не найду их и там, куда меня направили, где же ещё мне их искать?» – озабоченно думала Джемал мама, направляясь в указанную сторону.
И вдруг под развесистой арчой она увидела внуков Алланазара и Аганазара. Вот они, оказывается, где. Джемал мама, всхлипывая, торопится к мальчикам, чтобы обнять и расцеловать их.
Мальчишки её не узнали, вздрогнув, отступили.
– Алла джан, Акы джан, куда вы бежите от меня? Это я, ваша бабушка! – Джемал мама пытается напомнить мальчикам о себе, бежит за ними.
А те всё дальше убегают от неё. А ведь бабушка хотела расспросить у них об остальных членах семьи, бежит за ними, но разве же ей угнаться за этими юнцами? Старуха, пытаясь бежать по толстому снежному насту, всё кричит и кричит: «Алла джан, Акы джан, куда вы?» …
– Бабушка, бабушка, проснись, тебе дурной сон приснился, ты кричишь во сне – среди ночи будила её внучка Акджагуль.
Хоть и трудно было месить ногами сибирский снег, проснувшись, Джемал мама захотела досмотреть сон. Ведь ей только осталось догнать своих внуков, которые бежали от неё, словно юные жеребцы. Но если ты стар, разве уснёшь сразу же, как только положишь голову на подушку? Как ни старалась Джемал мама, заснуть больше так и не смогла. Но мысли её всё ещё были там, в заснеженной Сибири, где она только что, хоть и во сне, побывала. Джемал маме не хотелось верить во все эти слухи, и не только верить, но даже слышать их не хотелось. Потому что теперь в селе не слышно утешительных вестей, одна чернота. И хотя Джемал мама не может видеть и слышать своих ссыльных сыновей, сердцем чувствовала, что они живы, и мысленно оберегала их и о том молила Аллаха.
Сколько бы сообщений о ссыльных не доходило до слуха Джемал мама, она уже не пыталась что-то уточнять или выяснять. «На каждый роток не накинешь платок!» – говорила она себе и в этом вопросе полагалась только на Бога. Старалась сторониться тех, кто распространял малоприятные слухи.
Но что самое неприятное, иногда эти толки становились реальностью, пусть даже не с точностью, но где-то близко к тому.
Как ни старалась Джемал мама держаться, последние сведения, потрясшие село Союнали, не давали ей покоя. И всё же она старалась ничему не верить.
– Мало что ли на свете людей, которые болтают невесть что? Ухватят какую-то нить, а до конца не дослушают, домыслят. Если русские хотели расстрелять их, зачем надо было везти их так далеко, разве здесь мало места? Эти слухи распространяют бездушные и глупые люди, те, кого обогрела новая власть, – бормотала старуха себе под нос.
Вчерашний сон немного успокоил её. Во сне она видела огромные сугробы снега, небольшой, но всё же огонь, который горел возле её внуков. Несмотря на непонятные места сна, народ всегда верил, что снег – это белое, к добру, огонь священен, и тоже к добру. Хотя во сне она была расстроена из-за того, что не смогла догнать внуков, наяву, очнувшись и успокоившись, осталась довольна теми признаками, которые увидела во сне. Это придало ей сил, потому что поняла: Бог услышал её молитвы, ведь она всегда просила Его о милосердии.
В этот раз из города новости привёз глава сельсовета Ягды. В последнее время вести в село чаще всего приносит он. Стоит спросить у человека, от кого он это узнал, как ответ сразу же касался Ягды.
Джемал мама, услышав об этом, решила, что надо узнать обо всём из первоисточника, то есть от Ягды. Ведь он же человек власти, может что-то знает. И думала отправить к нему старика, когда он вернётся с бахчи. Но за ним надо будет посылать девчонок, а так неизвестно, когда он вернётся. Напротив, когда к нему приходят внучки, он наказывает им: «Скажите бабушке, дыни уже созрели, начнут гнить, пусть она возьмёт с собой всё необходимое и здесь делает заготовки. Нельзя погубить с таким трудом выращенные дыни!
Тесто замешено, накрыто, чтобы подходило. Джемал мама решила сама сходить к Ягды, но подумала, пока найдёт его, может много времени уйти. Она отправила Огулбике за женой Ахмета.
Женщина не заставила себя ждать, пришла быстро.
– Вы звали меня, мамасы? – она поздоровалась, склонив голову в почтительном поклоне.
– Да, звала. Хочу попросить тебя об одной услуге. Я пойду по своим делам, вдруг задержусь, ты тогда проследи, чтобы тесто не убежало, не прокисло. Ты приходи, посмотри, если вдруг оно подойдёт, разожги огонь в тамдыре и испеки чурек!
– Хорошо, мамасы, – женщина поправила спустившийся яшмак, дала согласие помочь.
– Вчера из города вернулся Ягды гул, при новой власти подбный Акынияз баю, Гуллы эмину, и что-то болтал про ссыльных. Вчера к нему ходил Солтаняз, спрашивал о своих. Разве устоишь, когда что-нибудь сообщают о них? Вот и я хочу сходить и своими ушами услышать, какие вести он принёс, не от посторонних хочу узнавать. Да, они брали у нас два-три чувала, якобы для перевозки зерна, но ведь от них не дождёшься не только благодарности, но и возврата чужого имущества. Если окажусь в той стороне, постараюсь найти и наши чували.
– Мамасы, вы спокойно занимайтесь своими делами, – заявила женщина, довольная тем, что бабушка попросила её о помощи, считая, что внучки слишком малы, чтобы справиться с таким серьёзным делом.
Сделав свои дела и раздав поручения, Джемал мама вышла из дома, рассчитывая найти Ягды либо в зернохранилище, либо где-то рядом.