тслюнявь этому плешивому ишаку сто двадцать тысяч.
– О, прекрасная женщина, ты знаешь, как излить бальзам невиданной щедрости на мою израненную душу! Да благословит Первый Кузнец твои долгие дни, и да озарит он твой путь своею милостью! Мои семеро голодных детей будут прославлять тебя до своего последнего вздоха!
Ничуть не смущаясь неожиданно возросшему числу наследников, джавальер схватил Лору за руку и принялся трясти ее, словно надеясь оторвать и унести с собой в качестве сувенира. Я отсчитал толстую пачку банкнот и протянул ее седому торгашу. Тот тщательно, несколько раз пересчитал купюры, после чего, завернув их в тряпицу, спрятал за пазуху.
– О, щедрые и мудрые чужеземцы! – снова запричитал он. – Пусть безмерное солнце моей благодарности взойдет на небосклоне вашей любезности, и пусть небосклон вашей любезности будет бескрайним, как…
– Слушай, иди уже на хрен отсюда, – оборвала его Лора, уже забравшаяся на раму тримобиля и принявшаяся деловито копаться в движке. – Задолбал.
Джавальер часто закивал, прижал тощие руки к груди и попятился к воротам забора, ограждавшего каретный двор – место купли-продажи гужевого и самодвижущегося транспорта.
– Чего стоишь, рот разинул? – прикрикнула на меня девушка. – Грузи пожитки в машину, дилижанс отправляется.
Несколько теплых спальных мешков и одеял, приобретенных нами по пути сюда, котелок, два бурдюка родниковой воды и мешок, в котором покоились свежие лепешки да пара кусков вяленого мяса. Охотничье ружье и два десятка крупных патронов с картонными гильзами, напоминающими новогодние хлопушки, к нему. Последней заняла свое место плетеная корзина, в которой безмолвно сидел мартыш. За все время нашего общего путешествия он так и не проронил ни слова. Может, он и вовсе немой?
– Залезай, – скомандовала Лора. – Управлять этой колымагой сумеешь?
– Да вроде ничего сложного, – ответил я, устраиваясь поудобнее на жестком водительском сиденье.
– Тогда я пойду движок запускать. Тут и дрова, и уголь, и торфяные брикеты есть. Надолго хватит.
Закидав в газогенератор уголь, Лора подожгла запал и принялась нагнетать внутрь агрегата воздух с помощью небольших кожаных мехов. Спустя всего лишь пару минут двигатель чихнул и утробно зарычал, выпустив в атмосферу облако сизого дыма. Я взялся за ручку управления, примериваясь на всякий случай к непривычному рычагу ручного тормоза и тугой педали акселератора. Взревев мотором, тримобиль выехал за ворота и, грохоча на колдобинах, покатился на север, навстречу темнеющим у горизонта ломаным хребтам гор.
Глава 10
На Земле у меня никогда не было собственного автомобиля. Да и зачем он там нужен, если домой я наведываюсь лишь изредка, а большую часть своего времени провожу в Центруме? Сгниет машина на стоянке за год-другой под нашими московскими дождями либо разберут ее на запчасти охотники за металлоломом. Для редких поездок по городу всегда можно вызвать такси или нырнуть в метро. Поэтому поездка в качестве водителя на тримобиле была для меня в диковинку – что-то вроде аттракциона для заезжих туристов. Грунтовая дорога, убегавшая из Венальда на север, оказалась весьма извилистой, но относительно ровной. Тримобиль деловито урчал мотором, а мне приходилось активно перемещать ручку управления вправо-влево, объезжая наиболее крупные колдобины.
Прохладный ветер в лицо, холмистая снежная равнина по обочинам грунтовки, вдалеке, словно выброшенный на берег кит, темнела горная гряда, вычерчивающая неровной дугой линию горизонта. Вот она, романтика дальних странствий. Впечатление от поездки несколько портило то обстоятельство, что наше транспортное средство категорически отказывалось разгоняться быстрее тридцати-сорока километров в час, как бы я ни давил на педаль. Скорость я определил на глаз, поскольку никакого спидометра на борту трехколесной колымаги не имелось. Впрочем, устраивать гонки на пустынной дороге было все равно не с кем, да и незачем, потому мы неторопливо плыли среди снежных барханов, точно старинный пароход в окружении океанских волн. Сходство с морским лайнером усиливал и густой дым, валивший из торчащей над нашей механической повозкой трубы.
– Слушай, Ударник, а почему ты вообще в пограничники подался? Не в контрабандисты, например, а именно в погранцы?
Лора, закончив возиться с двигателем, подсела поближе, использовав тюки со спальниками в качестве импровизированного кресла. Я пожал плечами, вспомнив свой самый первый визит в Центрум. Если подумать, Старик оставил мне свободу выбора разве что на словах. Легко представить себе психологическое состояние человека, случайно оказавшегося в чужом и незнакомом мире в одиночестве, без мудрого наставника и проводника. Растерянность, страх, смятение, паника. А я ко всему прочему очутился в Центруме совершенно голым, выпав из привычной мне реальности прямо из-под собственного душа, едва ли не с мочалкой в руках. При таком раскладе к любому разумному существу, что встретится тебе на пути, успокоит, разъяснит, что да как, ты будешь относиться как к своему спасителю. То есть с полным и безоговорочным доверием. Чем некоторые пограничники беззастенчиво и пользуются, пополняя свои ряды желторотыми новобранцами. Спонтанные проводники объявляются в Центруме не так уж и часто, что бы ни говорила на этот счет лгунья-статистика, а потому каждый из них – буквально на вес золота. Проводника завсегда можно пристроить к делу, работа для него сыщется даже в таком захолустье, как Клондальские пустоши в предгорьях Синего Кряжа.
– Ну, во-первых, не люблю я жить поперек закона. Хлопотное это дело и не всегда выгодное. Жизнь – она дороже, а нервные клетки, как ты знаешь, не восстанавливаются.
– А во-вторых?
– А во-вторых, портал у меня уж слишком неудобный. Заднего расположения, да и открывается… Прямо скажем, непросто он открывается. Сбросить груз и сбежать на Землю сразу не получится, даже если прижмет. Вот поэтому не гожусь я в контрабандисты.
– А у меня и вариантов особенно не было, – вздохнула Лора. – Оба моих родителя в Пограничной страже служат. Я, можно сказать, все детство в Марине провела, при Штабе, под присмотром старших товарищей.
– Дочь полка?
– Да что-то вроде того. Предки все время заняты были, у них времени особо не находилось мною заниматься. Если удавалось вместе пару вечеров в неделю провести или куда-то выбраться в выходные – считай, уже праздник. Вот и занимались моим воспитанием бойцы при Штабе, с которыми я все свободное время тусовалась.
– И получилась в конечном итоге вот такая девочка-пацанка…
– Ну так неплохая девочка-то получилась, разве нет?
Мы ненадолго умолкли. Вернее, умолк я, поскольку мне показалось, что к ровному стуку мотора нашей повозки примешивается какой-то посторонний гудящий звук, а моя задница на жестком деревянном сиденье стала ощущать неприятную и довольно сильную вибрацию. Мартыш тревожно завозился в своей корзинке, высунул наружу мордочку и принялся настороженно озираться.
– По-моему, нас слегка трясет, – сообщила Лора.
Значит, все-таки не показалось.
– Сейчас остановимся и посмотрим, в чем дело.
Отпустив педаль акселератора, я осторожно потянул вверх рычаг тормоза. Ничего не произошло: тримобиль как катился по дороге, так и продолжил свое движение, весело подскакивая на кочках. Хорошо, что впереди не было никаких препятствий, потому я смог сосредоточиться на управлении рычагом, наблюдая, как машина потихоньку сама по себе замедляет бег.
– Тормоза не работают, – сообщил я своей спутнице радостную новость. Та лишь тихо выругалась сквозь зубы.
– Тормоза придумали трусы, – откликнулась она. – Если захочешь воспользоваться методом Гастелло, выбирай дерево потоньше.
Тормозить в дерево все-таки не пришлось. Прежде чем окончательно остановиться у обочины, драндулет проехал по инерции не менее двухсот метров. Я спрыгнул на землю, потянулся, распрямив затекшую спину, и приступил к осмотру транспортного средства. Результат этого обследования не обнадеживал: спустя минуту стало понятно, что одно из задних колес держится буквально на соплях, готовое отвалиться в любую секунду. Чудо, что мы не потеряли его на ходу. Два из трех металлических болтов, которыми оно крепилось к массивной оси, выкрутились и отвалились где-то по дороге. Вследствие этого колесо встало «домиком», а отверстие единственного болта, удерживавшего его в таком положении, сделалось овальным.
Порывшись в потертом кожаном чемоданчике с инструментами, пристегнутом к задним рессорам, я обнаружил вроде бы подходящий по размеру ключ и несколько запасных болтов, только вот домкрат в нашем более чем скромном автохозяйстве отсутствовал напрочь. Вернувшись к колесу и присмотревшись получше, я обнаружил, что потеряли мы все-таки один болт: второй просто срезало, причем большая его – осталась внутри ступицы. Выкрутить этот обломок в походных условиях попросту невозможно. Кое-как притянув колесо запасным болтом на положенное ему место, я запрыгнул обратно и занял свою водительскую табуретку.
– Лора, придется тебе поработать бортинженером, – предупредил девушку я. – Следи внимательно за задней осью, как только колесо начнет откручиваться и болтаться, сообщай мне. Будем останавливаться и подтягивать.
– Есть, командир! – бодро, хотя и весьма издевательским тоном отрапортовала она.
Поехали. Теперь я старался излишне не разгоняться, поскольку в отсутствие тормозов это могло закончиться не слишком приятным путешествием в кювет. Однако вскоре дорога пошла под уклон, и тяжелый тримобиль начал понемногу набирать скорость сам по себе, хотя я совсем перестал нажимать на педаль газа. Когда, грохоча и позвякивая подвеской, мы ускорились настолько, что со свистом пролетающие мимо редкие деревья превратились в размытые и нечеткие силуэты, дорога преподнесла нам веселый сюрприз, изогнувшись змеей в затяжном S-образном вираже.
– Держись! – только и успел выкрикнуть я, вцепившись что есть сил в ставшую вдруг непослушной ручку управления.