Сцена 1
Двор дома во Флоренции с навесом, где Леонардо да Винчи устроил себе мастерскую для работы над портретом Моны Лизы, с фонтаном, ниспадающие струи которого, ударяясь о стеклянные полушария, вращают их, производя при этом тихую музыку; вокруг фонтана растут ирисы. Перед креслом ковер, на нем свернувшись, лежит белый кот редкой породы, тоже для развлечения молодой женщины.
Леонардо, заслышав голоса, уходит; входят два музыканта, поэт, три актера.
П о э т
Великое событие свершилось!
1-й а к т е р
(с ужасом)
Портрет закончен?!
2-й а к т е р
Выступать не будем?
3-й а к т е р
Да, это нам в убыток, пусть художник
Не очень щедр, витая в облаках
Пред Моной Лизой, по уши влюблен.
П о э т
"Давида" Микеланджело видали
На площади у Синьории?
2-й а к т е р
Боже!
Гиганта? Как же, не прошли мы мимо.
1-й а к т е р
(с тем же ужасом)
А что он, голый, выступил в поход?!
Музыканты, один с виолой, другой с лютней, настраивают инструменты.
П о э т
(про себя, прохаживаясь у фонтана)
Заезжие актеры! Им нет дела
До символа Флоренции, восставшей,
Как феникс, из пучины бед и смуты
С созданьем дивным Микеланджело.
Впервые со времен Лоренцо город
Вновь поддержал художников в порывах
Великих и могучих; и возникло
Чистейшее сиянье в вышине
Как воплощенье мощи и величья -
Не бога, человека во плоти,
Прекрасного, как Феб.
1-й м у з ы к а н т
О, да! Вы правы!
И тот, кто сотворил такое чудо,
Божественен.
П о э т
О, это несомненно!
Он жизнь вдохнул не в мрамор, в нас самих,
Повергнувшихся ниц перед монахом,
Который нас уверил в том, что Бог
Его устами паству устрашает...
1-й а к т е р
И страху-то нагнал, ну, выше меры,
Как дьявол не умеет нас блажить.
Входит Леонардо, пропуская вперед Мону Лизу, миловидную женщину лет 30, в сопровождении монахини.
М о н а Л и з а (усаживаясь в кресле, вполголоса). Снова музыканты? Я говорила, развлекать меня не нужно.
Л е о н а р д о (снимая покрывало с картины на поставе). Они уж напросились сами. Играть готовы ради собственного удовольствия.
М о н а Л и з а. А актеры?
Л е о н а р д о. Заезжие комедианты. Им нужно заработать хоть что-то, чтобы не протянуть ноги в их странствиях по Италии.
М о н а Л и з а (поэту). Как поживаете? Послушна ли, как прежде, ваша Муза?
П о э т. О, Мона Лиза, благодарю за доброе слово. И вы угадали, вернулась Муза. Я вновь пишу, а не просто пою свои старые песни.
М о н а Л и з а (взглянув на художника). Я замолкаю, а вы говорите.
П о э т. Вся Флоренция словно очнулась от наваждения и колдовства Савонаролы. И это не только мои впечатления, а говорит гонфалоньер Пьеро Содерини. Он заявил, что заказ Микеланджело изваять Давида был первым единодушным решением Синьории со времен Лоренцо Великолепного.
Л е о н а р д о. И это великолепно.
П о э т. Заказ мессеру Леонардо расписать стену в зале Большого совета за 10 тысяч флоринов и вовсе громадное дело.
Л е о н а р д о. О, да! Особенно, если Микеланджело в вечном соперничестве со мной возьмется расписать там же другую стену.
П о э т. О, это было бы в самом деле великолепно!
Л е о н а р д о. Микеланджело меня не взлюбил почему-то.
П о э т. Он молод, он жаждет самоутверждения.
Л е о н а р д о. Это понятно. Он сердится на меня за то, что я смотрю на скульпторов как мастеровых. Работать с мрамором в самом деле тяжкий, изнурительный труд. То ли дело живопись. Ни пыли, ни пота. Но "Давид" не изваяние мастерового. Ни в древности, ни в наше время ничего подобного никто не создавал.
П о э т. Воистину так. А флорентийцы вот как отзываются о статуе Микеланджело. Проходя через площадь Синьории, я всегда прочитываю бумажки, какие приклеивают на пьедестале. Хотите знать, что там было сегодня?
Л е о н а р д о. Конечно.
П о э т (вынимая лист из книги). Я записал эти послания, разумеется, к Микеланджело. (Читает.) "Мы вновь стали уважать себя". "Мы горды оттого, что мы флорентийцы". "Как величественен человек!" "Пусть никто не говорит мне, что человек подл и низок; человек - самое гордое создание на земле". "Ты создал то, что можно назвать самой красотой". Ну, о бумажках с "Браво!" не говорю. А на днях висела записка с подписью.
М о н а Л и з а. Я слышала о ней.
Л е о н а р д о. Чья?
П о э т. "Все, что надеялся сделать для Флоренции мой отец, выражено в твоем Давиде. Контессина Ридольфи де Медичи".
Л е о н а р д о. Она же в изгнании.
М о н а Л и з а. Живет неподалеку от города в имении мужа. Не удержалась, повидимому, и тайно приходила в город.
Л е о н а р д о. И оставила записку за своею подписью. Обычная женская непоследовательность.
П о э т. Восхитительная непоследовательность!
М о н а Л и з а. Смелость! Записка звучит интимно, не правда ли? А не побоялась ни мужа, ни властей. Она достойна восхищения.
Л е о н а р д о. Мы ценим в людях те качества, какие ощущаем в себе, как возможность или необходимость. Вы смелы, Мона Лиза?
Поэт отходит в сторону и дает знак музыкантам. Звучит музыка в унисон со странными звуками стеклянных полушарий фонтана и воды.
Л е о н а р д о
Смутил я вас вопросом? Почему?
М о н а Л и з а
Я слышала о... дружбе Контессины
И Микеланджело, ну, в юности,
Когда ни он, и ни она помыслить
Едва ль посмели о любви...
Л е о н а р д о
Помыслить
Как раз могли, как в юности бывает,
Когда и слов не нужно, взор открытый,
Движенье губ, волнение в крови, -
Вот и любовь, какая снится позже
Всю жизнь.
М о н а Л и з а
И все?
Л е о н а р д о
О чем вы?
М о н а Л и з а
(со смущением)
Нет, я так.
А сами вы? Любили ль вы кого?
Красавец целомудренный - ведь редкость.
Л е о н а р д о
(опуская кисть и поднимаясь)
Мы с вами квиты.
(Актерам.)
А теперь вам слово.
Актеры начинают некое представление.
Сцена 2
Там же. Леонардо да Винчи входит в дорожном плаще и с сумкой. Ковра и кресла нет, фонтан безмолвен, цветут лишь ирисы.
Л е о н а р д о
Что я услышал? Только слов обрывок,
Из разных уст, быть может, лишь случайно
Сложился тайный смыл, и сердце сжалось.
Три года приходила и садилась,
Безропотно, с доверием к искусству,
Причастной быть желая к красоте,
С монахиней безмолвной, не таясь
Пред нею никогда - в словах, в улыбке.
Из-за кустов появляется лань.
Ты здесь? И тоже ждешь ее? Ну, значит,
Придет, узнавши о моем приезде,
Как обещалась тоже возвратиться
В Флоренцию три месяца назад.
Леонардо снимает плащ, пускает фонтан, выносит во двор кресло, ковер, картину под покрывалом.
В последний день, я думал, не придет;
Я ждал с волненьем, медлила она,
И вдруг вошла одна, и оглянулась,
Сестры Камиллы нет, как в удивленьи.
Входит Мона Лиза, оглядывается и всплескивает руками. Леонардо встречает ее, как всегда, с удивлением, не сразу узнавая ее такою, какой она уже жила в его картине. Приласкав лань, Мона Лиза опускается в кресло, и белый кот вскакивает на ее колени. Поскольку сияет солнце, Леонардо задергивает полотняный полог, и воцаряется нежный полумрак, придающий лицу молодой женщины таинственную прелесть.
Я думал, не придете вы сегодня.
М о н а Л и з а
В последний день, в надежде, что вы точку
Иль штрих поставите на полотне,
Чтоб счесть работу завершенной ныне?
Л е о н а р д о
Теряете терпение?
М о н а Л и з а
Еще бы!
Три года, будто в церковь, постоянно
Я ухожу куда-то; тайны нет,
Флоренция вся знает, где сижу,
Слух услаждая музыкой и пеньем...
Л е о н а р д о
При вас монахиня ведь неотлучно,
Приличья все соблюдены, не так ли?
М о н а Л и з а
О, не смешите флорентийцев! Тех,
Кто вырос на "Декамероне". Масла
Легко подлить в историю о нас.
Л е о н а р д о
Судачат?
М о н а Л и з а
Да, но муж мой лишь смеется.
Он знает вас, меня, и прав, конечно.
Он говорит, я уж похожа стала
На вас, как муж с женой чертами схожи,
Живя друг с другом в мире много лет.
Вы завтра уезжаете?
Л е о н а р д о
Нет, нынче.
М о н а Л и з а
(с улыбкой)
И я уеду скоро, ненадолго,
На столько, сколько вы сказали тоже.
Л е о н а р д о
Да, месяца на три, до осени.
М о н а Л и з а
Я упросила мужа взять с собою
Меня в Калабрию, куда он едет,
Известно, по делам.
Л е о н а р д о
Вы упросили?
М о н а Л и з а
Чтоб не скучать в Флоренции без вас.
Ну, без работы вашей над портретом,
В чем принимаю я участье тоже,
Ну, в меру скромных сил моих, конечно.
Л е о н а р д о
Да в вас-то вся и сила, Мона Лиза!
Пейзаж какой за вами - целый мир!
И вы, как вся Вселенная и символ.
М о н а Л и з а
Вы никогда не кончите портрета,
Когда таков ваш замысел, который
Все ширится - до символа Вселенной.
(Поднимаясь на ноги.)
Не хватит лет моих и ваших сил.
Л е о н а р д о
И больше не придете вы сюда?
М о н а Л и з а
Но, может быть, три месяца спустя
Я буду уж другой, совсем не тою,
Что здесь глядит на нас, живее нас.
Кого б из нас признать не захотите,
Равно урон большой нам всем грозит.
Поскольку Леонардо медлит, она протягивает руку; он молча целует ей руку, она, наклонившись, касается губами его волос.
Счастливого пути!
Л е о н а р д о
Прощайте, Лиза!
Выпрямившись, Леонардо обнаруживает себя во дворе дома, где нет ни кресла, ни ковра, ни портрета Моны Лизы. Лань пугливо убегает в кусты. Входит один из учеников.
У ч е н и к. Вы вернулись, учитель!
Л е о н а р д о. Ты не рад.
У ч е н и к. Я-то рад, да у вас горе.
Л е о н а р д о. У меня горе? Какое?
У ч е н и к. Так и думал. Не ведает. Нет Моны Лизы.
Л е о н а р д о. Как нет?
У ч е н и к. Она умерла где-то в пути.
Л е о н а р д о. Нет, нет, она здесь.
Ученик поспешно выносит кресло и усаживает Леонардо, затем выносит подставу с портретом, снимает полотняное покрывало, и Мона Лиза взглядывает на него с улыбкой, а за нею пейзаж расширяет двор до необозримых далей пространств и времени.
Сцена 3
Просторная комната с окнами на Арно и со стеной, на которой висит огромный картон "Битва при Кашине" Микеланджело для росписи в зале Большого совета во дворце Синьории: купающиеся, выбегающие на берег, одевающиеся полуголые солдаты, застигнутые внезапным нападением врага, - в самых неожиданных ракурсах, на лицах страх, ужас, отвага вынужденных вступить в сражение при столь неудачных обстоятельствах и побеждающих. В прекрасный солнечный день каждый, вдруг оказавшись на грани жизни и смерти, выказывает в эту трагические мгновенья свой характер и волю.
Входит целая группа молодых художников, одни впервые, другие с рисовальными принадлежностями, деловито приступающие к изучению отдельных эпизодов и срисовыванию.
1-й х у д о ж н и к
А случай ведь почти анекдотичен.
2-й х у д о ж н и к
Да, не хватает женщин, очень жаль.
1-й х у д о ж н и к
Но шутки в сторону. Быть обнаженным
В опасный миг вдвойне, втройне опасно,
И страх, и ужас смерти, и отвага
В изгибах тел, скульптурно выпуклых,
До удивления правдоподобны
И силой жизни полны в красоте,
Какой еще не видано нигде.
3-й х у д о ж н и к
О, боги! Здесь пред нами, без сомненья,
Рождается великое искусство,
Какого не было еще на свете.
1-й х у д о ж н и к
К тому же это только заготовка.
А какова же будет фреска в зале
Совета Синьории?
2-й х у д о ж н и к
А напротив
Работа Леонардо, чей картон
Столь изумителен...
1-й х у д о ж н и к
Да, лошадьми,
Что выразительней людей в сраженьи.
3-й х у д о ж н и к
Да руки опускаются. Что делать?
Учились мы, кто у кого, у лучших,
У Перуджино, Гирландайо, - эти,
Как боги, вдруг явились с новым миром.
Входит Микеланджело, отпустивший бороду, со вспыхивающими, как янтарь на солнце, небольшими глазами, крепкого сложения, в сопровождении двух художников, своих друзей.
4-й х у д о ж н и к
О, Микеланджело, смотри!
М и к е л а н д ж е л о
Куда?
5-й х у д о ж н и к
На молодых художников. Когда же
Успел открыть ты школу?
М и к е л а н д ж е л о
(рассмеявшись)
Школу? Сами
Явились, как открыл для всех я двери,
По вашему совету. И не рад.
5-й х у д о ж н и к
Ученики здесь Перуджино...
М и к е л а н д ж е л о
То-то
Он поднял шум.
4-й х у д о ж н и к
Да, как Савонарола,
Здесь непристойность и разврат. О, Боже!
Среди молодых художников Микеланджело замечает Рафаэля Санти, который отличается от всех и молодостью, и живым, простодушным взором, и изысканностью одежды и движений.
Р а ф а э л ь
Я здесь не первый раз. Вы разрешили
Мне срисовать картон.
М и к е а л а н д ж е л о
Да, Рафаэль,
Я вас узнал. Изысканны, как граф, -
О Пико делла Мирандоле вспомнил.
Р а ф а э л ь
Хочу я извиниться - от себя,
Конечно, - за учителя и друга,
Что здесь вдруг раскричался. Перуджино
Перепевает самого себя,
И как бы нам не впасть в такой же грех.
М и к е л а н д ж е л о
Разумно, Рафаэль.
Р а ф а э л ь
В работе вашей
Все ново, живопись сама; придется
Начать все сызнова; уроков прежних,
И Перуджино с Леонардо, мало.
М и к е л а н д ж е л о
Вы юны, Рафаэль, и вдумчивы!
Р а ф а э л ь
Родился я в Урбино и о том,
Конечно, не жалею. С ранних лет
Влекла к себе Флоренция меня,
Как свет зари, иль древние Афины.
М и к е л а н д ж е л о
Аньоло Дони просит написать
Портрет его жены.
Р а ф а э л ь
Так, вы "Святое
Семейство" написали для него!
М и к е л а н д ж е л о
Нет, для его невесты - для подарка.
Портрет его жены пишите вы.
Р а ф а э л ь
Но разве Дони согласится?
М и к е л а н д ж е л о
Да.
Я говорил о вас и поручился,
Что Маддалена Дони вашей кистью
Задешево, вы молоды еще,
Прославлена навеки будет.
Р а ф а э л ь
Боже!
Предстали вы как человек и мастер
Совсем иным.
М и к е л а н д ж е л о
Флоренция открылась
Тому, кто ею полон восхищенья.
Р а ф а э л ь
Флоренция - Италии всей школа!
М и к е л а н д ж е л о
Да будет так!
Художники приветствуют Микеланджело.