Бастьен сунул руку в карман, достал бумаги и развернул их. Ана узнала свой контракт.
– Компания «Бриллианты Хейдекера», с одной стороны, и мисс Ана Дюваль – с другой заключили соглашение о…
– Бастьен, что ты делаешь?
– Я делаю то, что сделал бы, если бы ты мне сразу все рассказала.
Он продолжил читать документ глубоким, гипнотическим голосом. Утерев слезы, Ана слушала его, и ее сердце трепетало. Бастьен не испытывает отвращения. Он не высмеивает ее безграмотность. Он помогает ей.
Закончив читать, он спросил:
– Ты все поняла?
Ана, сдерживая слезы, кивнула:
– Да. Ты продлил срок действия контракта, потому что решил запустить серию рекламных кампаний.
– Да. Подписала бы ты этот контракт, если бы знала его содержание?
– Нет. Я хочу работать с отцом.
Не отрывая от нее глаз, Бастьен разорвал контракт на мелкие кусочки.
– Зачем? – с трудом выговорила она.
– Ты понятия не имела, что подписываешь. Я не желаю использовать это в своих интересах.
Она не удержалась и коснулась рукой его щеки.
– Если ты продолжишь в том же духе, я начну думать, что ты не такой уж бессердечный, каким кажешься.
Он улыбнулся уголком рта:
– Не обманывай себя. Я все тот же.
Ана рассмеялась:
– Возможно, но ты больше не пугаешь меня.
– А я пугал?
– Да, немного, но только потому, что я не знала тебя.
– Думаешь, теперь знаешь? – спросил он настороженно.
– Мне бы хотелось так думать, если ты позволишь.
Ана знала, что ступает на запретную территорию.
Она заставила себя выдержать ожесточенный взгляд Бастьена.
– Я же говорил, что я обычный человек.
Ана поцеловала его в губы. Бастьен ответил. Поцелуй прервался, только когда они начали задыхаться.
– Спасибо, – прошептала она.
– За что?
– За то, что выслушал меня и не оттолкнул.
Он поцеловал ее в лоб.
– Неспособность читать и писать не определяет сути человека. Не стыдись этого. – Бастьен встал и протянул ей руку. – Мы обсудим твой контракт позже. Мне нужно сделать несколько звонков, прежде чем мы отправимся на пикник.
– Он состоится? – удивилась Ана.
– Ничего не изменилось.
Она ожила, но потом опять погрустнела. Он показал ей, что добрый, заботливый пятнадцатилетний Бастьен все еще живет в нем. Однако Ана была уверена, что это ненадолго.
Их уговор насчет одной ночи все еще в силе, и Бастьен по-прежнему является ее боссом.
Но сама Ана стала другой и собиралась бороться за то, чего она хочет. А хотела она Бастьена.
Они шли по тропинке к замку, и Ана внимательно рассматривала его. Он уже не был таким замкнутым, как несколько дней назад. Возможно, со временем он решится впустить ее в свое сердце.
Бастьен заметил ее взгляд.
– Что-то не так?
– Все в порядке. Я буду ждать тебя.
Бастьен управился с делами за полчаса, но не покинул кабинет, хотя ему очень хотелось увидеть Ану. Смущение, овладевшее им ночью, когда он наблюдал за спящей Аной, усилилось после того, как он услышал ее признание.
Решение порвать контракт пришло к нему, как только он узнал, в чем дело.
Его челюсти сжались. Лили Дюваль жестоко и несправедливо обходилась со своей дочерью. Родители Бастьена оттолкнули его, и он еще подростком отказался от мысли о создании собственной семьи. Он мог прекрасно жить один, периодически встречаясь с женщинами. Однако Ана прощала своей матери все. Ему трудно было понять ее, однако это заставляло его переосмыслить свои отношения с родителями.
Рука Бастьена невольно потянулась к телефону. Волнуясь, он набрал номер. Когда включился автоответчик, он сказал, откашлявшись: «Мама, это я, Бастьен. Я… перезвоню тебе завтра». Он отбросил телефон и взъерошил волосы.
Что с ним происходит? Ведь он рискует снова нарваться на неприятие родителей.
Дело в Ане. Она – причина его сумасшествия. Из-за нее все в его жизни перевернулось с ног на голову. Самое правильное – держаться от нее подальше.
Бастьен встал и собирался подойти к окну, но за дверью послышался голос Аны. Постучав, она вошла. От слез, разбередивших его душу, не осталось и следа.
– К пикнику все готово. Если хочешь, я могу отнести корзину на причал.
Бастьен взглянул на огромную корзину, которую она поставила на пол, но его внимание почти сразу переключилось на ноги Аны.
Он задрожал, вспомнив, как несколько часов назад эти ноги обвивали его бедра.
Бастьен схватил корзину:
– Я готов.
Идя рядом с Аной, он старался не соприкасаться с ней руками, боясь опять потерять контроль над собой. Они подошли к причалу. Ана была удивлена, увидев комфортабельный темно-синий катер.
– Я предполагала, что здесь пришвартована копия твоей огромной напыщенной яхты в Каннах.
Он помог ей подняться на борт и передал корзину. Их пальцы соприкоснулись, и Ана вздрогнула. Подавляя желание отменить поездку, Бастьен завел двигатель, и катер отошел от берега.
– Куда мы плывем? – поинтересовалась она.
– Увидишь.
Катер набрал скорость. Ана откинула голову, наслаждаясь легким ветерком. На ее лице сияла улыбка.
Бастьен был не в состоянии оторвать от нее взгляд. Когда она посмотрела на него, выражение ее глаз заставило его сердце замереть. Ему понадобились все силы, чтобы сосредоточиться на управлении катером. Он свернул в крошечную бухту и поплыл к прибрежному холму.
– Сразу за холмом есть одно местечко. Там мы и устроим пикник.
Они поднялись на вершину, и, взглянув вниз, Ана пришла в восторг.
– Это прекрасно!
– Действительно, – согласился Бастьен.
Она повернулась, и его взгляд упал на ее губы. Им овладела безудержная страсть. Ана покачнулась, словно сила его желания притягивала ее к нему.
Бастьену пришлось признать, что прошлая ночь не ослабила его голод. Наоборот, она только усилила влечение к Ане.
Однако это не означает, что он будет уступать своим желаниям. Бастьен достал из корзины ланч и предложил Ане сесть напротив.
Заправляя волосы за уши, она опустилась на одеяло.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Бери тарелку и накладывай еду. Хлеб еще теплый. Я налью вино и нарежу сыр, – сказал он.
Наполнив хрустальный бокал, Бастьен передал его Ане. Их пальцы снова соприкоснулись, она еле слышно вздохнула, но он сделал вид, что не заметил.
– Погода намного прохладнее, чем я ожидала.
– Женевцы любят такую погоду.
– А я не переношу холод.
– Тогда почему ты живешь в Лондоне?
Она пожала плечами:
– Я там выросла. Но скоро уеду оттуда.
– Археология круто изменит твою жизнь.
– Я люблю испытания.
– Многие женщины отдали бы все, чтобы оказаться на твоем месте, да и журналисты, безусловно, тебя любят. – Бастьен наблюдал за Аной, вертя в пальцах бокал.
– Я – не многие и не ищу славы, если ты на это намекаешь. Я просто работаю.
– То есть появляться на публике в откровенной одежде, под руку с моделью-мужчиной – это тоже твоя работа? – Внутри у Бастьена все сжалось, а его пальцы сдавили ножку бокала.
– Очень часто одни и те же фотографии корректируются и используются повторно. Но откуда ты узнал об этих снимках? Ты что, следил за мной?
Бастьен почувствовал, как его щеки заливает румянец. Он не хотел признавать, что интересовался Аной с тех пор, как она стала лицом «Бриллиантов Хейдекера».
Их взгляды встретились, и он ощутил жар во всем теле.
– Меня это интересовало из деловых соображений.
– Правда? – рассмеялась Ана. – Неужели у влиятельного бизнесмена нет подчиненных, которые сделали бы это за него?
Бастьену стало еще жарче. В разговоре все отчетливее звучал чувственный подтекст, что неизбежно происходило, когда они оставались вдвоем. Его взгляд скользил по губам Аны, спускался к шее, задерживался на груди, а потом вновь поднимался.
Ана облизала полные губы. Бастьен был готов отдать все на свете, лишь бы снова ощутить их вкус. Каждый раз, когда он смотрел на нее, ему приходилось сдерживать необузданное желание.
– Не смотри так на меня, моя маленькая.
– Как так? – удивилась она. – Подскажи мне, Бастьен. Я, видимо, чего-то не понимаю. Ты целуешь меня, когда тебе вздумается, ласкаешь, держишь за руку, а я не могу смотреть на тебя?
– Ты не просто смотришь. Ты искушаешь меня.
– А тебе не приходит в голову, что я так реагирую, потому что ты мне нравишься?
Бастьену доводилось иметь дело с женщинами, которые прямо говорили, что им от него нужно. Но Ана не из их числа. Он видел, как она боролась с собой, прежде чем прошлой ночью отдаться во власть невероятной силы, притягивающей их друг к другу.
Но ему не хотелось, чтобы она путала сексуальную связь с чем-то другим или, что еще хуже, вкладывала в нее более глубокий смысл. Ему были не нужны эмоции. Они приносят несчастье и отторжение.
Ана откашлялась:
– Прошлой ночью…
– Все, что могло между нами произойти, уже произошло. Позволив соблазну и эмоциям управлять моей жизнью, я буду не лучше, чем… – Бастьен запнулся, чуть не выдав свою тайну.
– Чем твой отец? Ты это собирался сказать, не так ли?
Он встал, подошел к обрыву и посмотрел на озеро.
– Оставь это, Ана.
– Ведь я угадала. Чего ты так боишься?
– Ты думаешь, я боюсь?
– Ну… а что тогда? Ты не позволяешь себе жить эмоциями и злишься на каждого, кто пытается узнать тебя получше.
Смех Бастьена показался нервным даже ему самому.
– Ты хочешь, чтобы мое сердце было нараспашку, как у героя любовного романа?
– Нет, но ты позволяешь грехам родителей влиять на твою жизнь.
– Родители. Множественное число. А как насчет тебя, Ана? Разве ты не хранишь девственность из-за того, что не хочешь повторить печальный опыт матери?
– Я больше не девственница, – мягко напомнила она. – И я изо всех сил стараюсь не быть похожей на мать.
Ее уверенность разбудила в его душе нечто. К своему огорчению, Бастьен понял, что это зависть.