Пока Лэйси предавалась этим грустным раздумьям, Трэй, поднявшись на локте и пригладив ладонью влажные волосы, стал смотреть на нее.
– Почему ты не сказала мне, что ты девственница? Как ты могла терпеть все то, что я говорил тебе? Ты что, собираешься в будущем отомстить мне за это? Лэйси, я никогда не хотел причинять тебе боль.
– Я не думаю ни о какой мести, – тихо ответила она. – Ты же был в полной уверенности, что перед тобой одна из девок Великанши Джойси! Мне не хотелось разубеждать тебя. Да ты все равно бы мне не поверил – ты же привык с ходу создавать впечатление о людях.
– Больше такого не повторится, во всяком случае с тобой, – Трэй улыбнулся и дотронулся до припухшего правого глаза. – Спорить могу, что ты мне синяк поставила.
Лэйси, приглядевшись, вдруг рассмеялась. Ее муж действительно мог похвастаться настоящим синяком. Как же он объяснит это своим друзьям?
– А ты ведь довольна, злючка противная, —сказал Трэй, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
Лэйси почувствовала, что он снова взволнован и, хотя не прочь была опять ощутить на себе присутствие его мужественности, не хотела, чтобы Трэй подумал, что их отношения кардинально изменились. Необходимо было выждать некоторое время и убедиться в том, что он действительно способен кое-что изменить в своем образе жизни и распроститься с той певичкой. Лэйси не верила, что он вдруг воспылал к ней любовью, но в его готовности уважительно относиться к своей законной жене она не сомневалась. Нет, Лэйси никогда не уподобится тем женщинам, которые сквозь пальцы смотрят на то, что их мужья «ходят на сторону».
Улучив момент, она оттолкнула Трэя и, прежде чем он успел удержать ее, вскочила на ноги.
– Не уходи, дорогая, – подлизывался он. – Иди ко мне. Я просто с ума схожу.
– Я тоже! – отпарировала она, – мне тоже не по себе. Только по другой причине.
Трэй смотрел на ее обнаженное стройное тело и на то, как она поспешно надевала на себя все, что он в порыве желания сорвал с нее. Затем перевел взгляд на пятна крови, алевшие на простыне. Это зрелище несколько охладило его пыл и вызвало укоры совести, по той причине, что он был так груб с ней.
– Прости меня, Лэйси, – тихо сказал он. – Сильно болит?
– Достаточно, – отрезала Лэйси, держа перед собой платье и безуспешно пытаясь разгладить на нем складки. Булл Сондерс и Руби наверняка подумают, что их близость гроша ломаного не стоит, раз она даже не удосужилась снять с себя платье.
Трэй, видя, что его жена не в духе, проговорил:
– Моя мать тоже была небольшого роста. Там, в шкафу висят ее платья, может быть, подберешь что-нибудь для себя.
Лэйси удивленно посмотрела на него. Мэтт говорил ей, что он обожал свою мать.
– Ты действительно этого хочешь?
– Ты же моя жена, – без обиняков ответил Трэй. Тон, каким это было сказано, мгновенно убедил Лэйси в том, что вряд ли такое предложение последовало бы, будь на ее месте другая женщина.
Лэйси распахнула двери огромного шифоньера. Платьев здесь было не так много, однако все они, без исключения, понравились ей: в них было не стыдно показаться где угодно.
Она выбрала платье глубокого зеленого цвета с белым атласным воротником и манжетами. Сидело оно на ней отлично, как влитое.
– Ты такая красивая в нем. Оно так идет тебе. – Повернувшись, Лэйси увидела, как Трэй улыбнулся ей печальной улыбкой.
– Спасибо, – ответила она. Подойдя к окну, Лэйси раздернула тяжелые портьеры.
На улице было бело и спокойно. За ночь ветер успокоился. Прекратил падать и снег, но зато теперь его было на целый фут больше. «Да, придется попотеть, прежде чем доберешься до коттеджа Джасперса», – подумала она.
– Ты что, подниматься не собираешься? – Лэйси повернулась и посмотрела на мужа, который продолжал лежать, закинув руки за голову. Ей захотелось попросить его прикрыться.
– Я не знаю, буду ли я сегодня вообще вставать, – отозвался он. – Прекрасный день, располагающий к тому, чтобы просто поваляться в постели. А что ты собираешься делать?
Не требовалось особой проницательности для того, чтобы понять, как бы Трэй предпочел провести этот день.
Но, поскольку в намерения Лэйси это не входило, она ответила:
– Первое – отправиться домой. Потом – обычные дела. А после этого хочу что-нибудь испечь: на той неделе Энни принесла мне почти целый бушель яблок, поэтому я хочу испечь яблочный пирог для Мэтта и для себя. Экономка постоянно пичкает его мексиканскими разносолами, а он мечтает о нормальной американской кухне.
На мгновение муж опешил, потом уселся в постели.
– Я не понимаю, что значит «отправиться домой»? – взвинченно спросил он. – Ты уже дома.
– Дома? И ты называешь домом эту тюрьму, где даже стены источают злобу? Я бы здесь просто задохнулась и умерла.
Трэй некоторое время не говорил ни слова.
– Ты права. Никакой это не дом, – тихо произнес он. – И никогда им не был. Это просто памятник, который соорудил себе Булл Сондерс.
Вдруг Трэй резко сменил тему:
– Тебе Мэтт очень нравится, да?
– Да, он мне действительно нравится. Не могу себе даже представить, что было бы со мной тогда, когда твой отец выставил меня вон. У меня нет ни капельки сомнений в том, что Мэтт спас мне жизнь.
Помолчав минуту, Трэй сказал:
– Он ведь тебе в дедушки годится.
Лэйси рассмеялась.
– Ну, так уж и в дедушки… Вот в отцы – другое дело!
Она пристально посмотрела на мужа:
– Уж не думаешь ли ты, что у меня с ним роман?
Трэй отвел глаза:
– Я очень многим ему обязан за то, что он тогда заботится о тебе.
– То, что он заботится обо мне, никакого отношения к тебе не имеет. Мэтт из тех людей, которые мимо бродячей собаки не пройдут, не накормив ее.
– А я, по-твоему, пройду? – он сердито поднял брови.
– Понятия не имею, на какие подвиги ты способен. Я ведь тебя не знаю.
– Могла бы и знать, если бы хотела.
– Я не собираюсь ничего узнавать. Если сочтешь нужным, сам себя проявишь.
– Ты имеешь в виду то самое условие, которое мне поставила?
– Именно.
– Значит, ты не уступаешь, женщина?
– Нет, если уверена, что права.
– А права ты, разумеется, всегда? – ворчливо переспросил Трэй.
Лэйси широко улыбнулась ему:
– Большей частью да.
Молодой человек опустил ноги на пол и поднялся с кровати. Она невольно ахнула —разгуливает перед ней в чем мать родила, и хоть бы что! Он прошел в другой конец комнаты, где лежали его вещи, и стал одеваться.
– Привыкай видеть меня в моем естественном обличье, женушка, – усмехнулся Трэй, видя ее смущение. – Тебе еще очень много раз придется наблюдать меня в таком виде. Придет время, и ты будешь знать мое тело не хуже своего собственного.
Лэйси лишь многозначительно хмыкнула в ответ и занялась своей прической. Одевшись, Трэй сказал:
– Подожди пока здесь, я схожу упакую свои вещи.
Лэйси настороженно посмотрела на него:
– А зачем?
– По-моему, ясно зачем, – ответил Трэй. – Если ты не желаешь жить у меня, то я буду жить у тебя.
– Так не получится, – Лэйси оставила в покое прическу. – Я с тобой нигде не желаю жить – ни у тебя, ни у себя.
– Послушай, Лэйси, – терпеливо заговорил он. – Теперь мы по-настоящему муж и жена и поэтому не можем жить порознь.
Молодой человек примирительно улыбнулся ей:
– Так ведь можно лучше узнать друг друга. – Ты имеешь в виду тело? – Она холодно посмотрела на него и, прежде чем Трэй успел ответить, вышла из комнаты.
Он бросился вслед за ней. Проходя мимо сидевших у камина в гостиной Булла и Руби, Лэйси невольно замедлила шаг. «Вот черт! Не удалось исчезнуть незамеченной», – подумала она.
При виде ее Булл злобно усмехнулся:
– Меня удивляет, что вы оба еще на ногах стоите, после такой ночи. Подозреваю, что постельные баталии отняли у вас все силы.
Молодой супруг, взяв Лэйси за руку, повел ее в кухню. Колкости своего папочки он пропустил бы мимо ушей, если бы тот не затронул одну пикантную тему.
– Трэй, помнишь, ты обещал мне кое-что? Ты сказал, что, если твоя потаскуха переедет сюда, я опять могу привести женщину. Ну вот, теперь твоя баба здесь, стало быть, мне пора отправляться в город за своей.
Лэйси замерла, открыв рот, а Трэй, резко повернувшись к отцу, процедил сквозь сжатые от злости зубы:
– Заткни глотку, старый черт! Лэйси – моя жена, а не потаскуха. Попробуй еще хоть раз назвать ее так, и я тебе расквашу физиономию.
Помолчав, он добавил:
– Кстати, она здесь оставаться и не думает, так что договор остается в силе – никаких женщин!
Булл молча подавил в себе гнев, решив, что лучше с Трэем сейчас не связываться.
– Как только позавтракаем, я сразу же отвезу тебя домой, – сказал Трэй.
Они поели яичницу с беконом и выпили кофе.
– Давай надевай тулупчик, а я пойду займусь лошадьми.
– А где моя одежда?
– В прихожей. Я вчера вечером развесил ее у печки, чтобы подсохла.
Когда он, укутавшись так, что видны были одни глаза, отправился в сарай, Лэйси осталась с Буллом и Руби. Она знала, что раз Трэя нет, то они набросятся на нее, как стая голодных волков.
Ждать пришлось недолго, едва она переступила порог гостиной, как услышала:
– Чего это ты не хочешь остаться? – холодно спросил Булл, сверля ее своими глазками. – Только не пытайся убедить меня в том, что этот дом тебя не устраивает. Я слышал в городе, что ты со своим папочкой в каком-то паршивом фургоне разъезжала, торгуя всякими снадобьями.
Прежде чем она успела что-либо ответить, вмешалась Руби:
– Да ты должна на коленях благодарить Сондерсов за то, что они готовы тебя принять! А если бы умела нос по ветру держать, то и поладила бы с Буллом. А что до Трэя, так он всю жизнь тебе рога ставить будет. Когда ты ему опостылеешь, он снова побежит к своей Сэлли Джо. Трэй не собирается отказываться от удовольствия ради какой-то костлявой твари.