Мои мысли закружились в стремительном вихре.
– А Ивет и Зекия? – переспросила я, не будучи уверенной, что действительно хочу знать ответ. – Эбен?
– Я не знаю. – Его тон не внушал надежды.
Он перевел взгляд на мои колени. На них все еще лежал меч.
Часть меня захотела развязать его, поверить каждому его слову, что он был здесь только для того, чтобы помочь нам, но версия Рейфа совсем не совпадала с рассказом Кадена. Он видел Комизара мертвым. Рейф сказал, что видел, как утаскивали труп.
Внезапно зал содрогнулся от пронзительного вопля. До меня донеслись ругательства Свена и возгласы остальных, старавшихся удержать Гриза. От потревоженного трепыхания птиц, гнездящихся высоко над нашими головами, вниз посыпался песчаный дождь.
Каден поднял голову, как будто в темноте этажей над нами могло скрываться нечто еще.
– Лия, развяжи меня. Пока не стало слишком поздно. Даю слово, я не лгу тебе.
И тут я поднялась, отряхивая штаны; в груди у меня зародилась знакомая боль. «Венда всегда на первом месте». Сказанные им давным-давно слова разгорелись с новой силой. Если в сердце Кадена и была какая-то правда, то только эта.
Я подняла меч и прижала острие к его шее.
– Может, ты и спас мне жизнь, Каден, но ты все еще не заслужил моего доверия. Мне небезразличны эти люди, и я не позволю тебе причинить им вред.
В его глазах отразилось разочарование. Теперь все было по-другому. На кону стояло гораздо большее, чем просто моя жизнь и ее спасение. Все, кого я любила в Морригане, все, кто был мне дорог в Венде, каждый из тех, с кем я ехала сейчас, – на всех них теперь влияли каждый мой поступок и каждая моя мысль. И поэтому они должны были стать частью и его мыслей тоже. Он должен был начать дорожить ими так же, как дорожила ими я. Венда больше не должна была быть для него на первом месте. Даже я больше не могла занимать первое место.
Я свернулась калачиком в объятиях Рейфа; усталость одолевала нас обоих. Я снова расспросила его о Комизаре, пересказав слова Кадена, а он ответил, чтобы я не волновалась. Что Комизар мертв. Однако я увидела, как он замешкался, прежде чем ответить, как дрогнула его челюсть, как он замер на мгновение, и это сказало все, что мне нужно было знать. Он солгал. Он не видел, как уносят тела. И теперь я не знала, злиться мне на него или быть благодарной. Я понимала, он просто пытался успокоить мои страхи, однако я не хотела, чтобы меня успокаивали. Я хотела быть подготовленной. Но настаивать не стала. Отдых был куда более важен сейчас. Его глаза были полны усталости.
Мы расположились в самом темном уголке развалин, что предоставляло нам хоть какое-то уединение. От остальных нас отделяли несколько упавших плит и отблески костра.
Первым на страже остался Оррин. Я слышала, как он вышагивает по усыпанному щебнем полу в нескольких футах от нас. Быть может, его настораживал шелест птиц где-то высоко над нами или далекий вой волков. Или тот факт, что теперь среди нас спал Убийца. Может, именно поэтому никто из нас так и не смог уснуть этой ночью.
Казалось, только Гриз сумел погрузиться в глубокую дрему, уплыв в какой-то темный мир, полный сновидений. Тавиш сказал, что если он переживет эту ночь, то, возможно, у него появится шанс. Но больше никто из нас уже ничего не мог сделать.
Глава четырнадцатая
Поступь Оррина сводила меня с ума. Из-за нее было сложно расслышать остальные звуки. То, к чему я и должен был прислушиваться. Я перекатился на бок, пытаясь дотянуться до веревки на лодыжках, но узлы все равно остались вне пределов моей досягаемости. От многочасового лежания в одном положении плечо болело.
На мгновение, когда я рассказал ей о Комизаре, я действительно подумал, что Лия развяжет меня. Я видел борьбу в ее глазах. Видел, как оживает наша связь. Но потом стена рухнула. И за ней оказалась новая, более ожесточенная Лия, чем та, которую я знал. Яростная и несгибаемая. Но это неудивительно, учитывая, что она пережила и какие ужасы видела.
Каково это?
Веревка впивалась в мои запястья. Лодыжки немели.
«Знакомо, – хотелось ответить мне. – Быть пленником – это знакомо».
Это единственное, кем я когда-либо был. Сегодня мое прошлое вцепилось в меня так же крепко, как и в детстве: мои возможности по-прежнему были ограничены, шаги по-прежнему скованы. Моя жизнь была овеяна ложью с самого моего рождения.
Каково это?
Да по-старому. И я так устал от лжи.
Глава пятнадцатая
Конец пути был близок. Впереди уже показались предгорья, и последние руины начали растворяться на горизонте. Величие Древних вновь покорилось времени, которое вышло в их битве окончательным победителем. Я с облегчением заметила впереди первые проблески раскинувшихся лугов, пожелтевших зимой. Долина оказалась гораздо более протяженной, чем я предполагала, что, впрочем, могло показаться мне из-за компании, в которой я ехала. Когда Рейф и Каден не перебрасывались резкими словами, я ощущала тяжесть их мрачных взглядов на себе.
Если когда-либо и существовала тройка самых незадачливых путников, то это были мы: кронпринц Дальбрека, убийца из Венды и беглая морриганская принцесса. Дети трех королевств, каждое из которых стремилось к господству над двумя остальными. И если бы наше положение не было столь плачевным, то я бы запрокинула голову и рассмеялась над этой иронией судьбы. Казалось, везде, где бы я ни находилась – в цитадели или в далекой глуши, – я всегда оказывалась в центре противоборствующих сил.
Что касается Гриза, то он не только пережил первую ночь, но и проснулся очень голодным. Тавиш ничего не сказал, но я видела, как он почувствовал облегчение и, быть может, даже вернул себе часть утраченной уверенности. С каждым днем Гриз становился все крепче и крепче, и вот уже спустя три дня румянец вернулся на лицо, а лихорадка окончательно прошла. Тавиш расспросил меня о припарке из танниса, которую я ежедневно накладывала на рану Гриза, и я рассказала ему все, что знала об этом пурпурном сорняке, в том числе и о его короткой, но смертельно опасной золотой фазе, когда он дает семена. Охотно приняв предложенный мной мешочек с остатками, тактик пообещал, что будет избегать золотистых цветов, если вдруг обнаружит их. А Гриз сказал, чтобы он не беспокоился, потому что здесь он не найдет танниса. Тот растет только в Венде. И я сразу же пожалела, что у меня не сохранилось ни одного золотого семечка, чтобы посадить его в саду Берди.
Кадену наконец-то разрешили поехать верхом. Его руки все еще оставались связанными, но, по крайней мере, теперь они находились перед ним. Отряд, который, по его словам, отправили вслед за нами, так и не показался, однако вероятность этого по-прежнему держала нас в напряжении. Я верила словам Кадена. И, я уверена, все остальные тоже, пусть Рейф ни в чем и не признавался. То, что он позволил Кадену сесть на лошадь, было уже достаточным признанием с его стороны. Он стремился как можно скорее добраться до безопасного форпоста. По его расчетам, когда мы собирались сегодня утром, до цели оставалось всего полдня пути. И Свен с ним согласился.
Названная в честь одной из их королев прошлого, застава Марабелла была ближайшей безопасной точкой к нам. По словам Рейфа, там квартировалось более четырех сотен солдат, и оборонять ее можно было бесконечно долго. В ней мы могли отдохнуть, запастись провизией, сменить лошадей, а затем снова отправиться в путь с дополнительным эскортом. Когда я думала, что убила Комизара, потребность возвращаться в Сивику казалась не такой срочной, но теперь, когда существовала даже малая вероятность того, что он выжил и все же сможет осуществить свой план по захвату Морригана, безотлагательность этого путешествия снова стала очевидной. Как бы меня ни грела мысль о нескольких днях отдыха вместе с Рейфом, долго задерживаться на заставе мы не могли. Морриган нужно было предупредить – не только о Комизаре, но и о предателях, вступивших с ним в сговор.
Рейф сделал длинный глоток из своей фляги.
– Не забывай пить воду, Лия, – рассеянно произнес он, обшаривая глазами пейзаж перед нами.
Эти дни он практически не отдыхал. И в том, спал ли он вообще по ночам, я тоже не была уверена. Его будил любой малейший шум. А с появлением в нашем отряде Кадена и Гриза ему пришлось насторожиться еще больше, и усталость уже отчетливо читалась на его лице. Ему требовался сон – такой, чтобы суметь на время сбросить груз всеобщей безопасности со своих плеч.
Неожиданно он обернулся ко мне и улыбнулся, будто знал, что я наблюдаю за ним.
– Почти добрались.
Его льдистые голубые глаза задержались на мне, и в глубине моего живота разожглось пламя, охватившее меня до самых кончиков пальцев. Взгляд Рейфа неохотно вернулся к тропе, и он снова насторожился. Мы все еще были здесь. Не отрывая глаз от дороги, он продолжил:
– Первым делом я приму горячую ванну, а потом сожгу эти грязные варварские тряпки.
До меня донесся судорожный вдох Кадена.
Разговоры об удобствах на заставе велись и за нашей спиной.
– Первым делом я подналягу на живую воду полковника Бодина, – жизнерадостно заявил Свен, словно уже ощущая вкус жгучего напитка в горле.
– А я опрокину пару кружек с тобой, – добавил Гриз.
– Кладовая у него тоже что надо, – восхищенно сообщил Оррин.
– «Варварская» она или нет, но эта одежда служила тебе достаточно хорошо, – бросил Каден Рейфу. – И тебе повезло, что она вообще у тебя была.
Рейф холодно взглянул на Кадена через плечо.
– Да, – ответил он. – Так же как и тебе – что я не отделил твою голову от шеи, когда мы упражнялись в Санктуме.
Каден промолчал.
Но затем я обратила внимание на то, что эта странная гнетущая тишина воцарилась вообще повсюду. Кончики моих пальцев закололо. Мне будто кто-то заткнул уши. К вискам прилила кровь. Я повернула голову, прислушиваясь. И тут же откуда-то издалека донеслось довольное мурлыканье животного. «