– Aida monsé, neu, neu, neu. Ты не должна причинять себе боль из-за случившегося, – произнесла Рина, оттаскивая меня от кибитки. Она взглянула на ссадины, проступившие на моих костяшках, и обернула мне кисть шарфом. – Мы оправимся. Дихара сказала, что наступили времена, которые никто из нас не мог предотвратить.
– Дихара? Где она? С ней все в порядке?
В глазах Рины сразу появились те же мрачные тени, что и в глазах старика.
Мои колени подкосились.
– Нет, – прошептала я, неверяще мотая головой.
– Она жива, – поспешила успокоить меня Рина, а затем добавила: – но, возможно, это ненадолго. Дихара очень стара, и, когда она гасила пламя, ее сердце не выдержало печали. Даже сейчас оно бьется слишком слабо. К ней приходил целитель с заставы, да благословят его боги, но и он ничего не смог сделать для нее.
– Где она?
Внутри carvachi было темно, ее убранство освещало лишь слабое голубое пламя, мерцавшее в миске со сладко пахнущим жиром, чтобы отогнать запах смерти. Я тоже принесла с собой ведро теплой воды с плавающими в ней пахучими листьями.
Дихара опиралась на подушки постели в самой глубине повозки – легкая, серая, словно зола, которую только и оставалось, что сдуть. Я ощущала, как смерть затаилась в углах этой комнаты, наблюдая. Выжидая своего часа. Единственным амулетом, который я здесь увидела, была длинная серебряная коса самой Дихары – привязь, удерживающая ее среди живых. Я пододвинула табурет ближе и поставила ведро. Женщина открыла глаза.
«Вы же слышали, что она сказала. Дайте же девушке козьего сыра».
Самые первые слова, которые я услышала от нее. «Вы же слышали, что она сказала».
Дихара была одной из немногих, кто действительно слышал меня, да.
Я погрузила тряпку в ведро и выжала воду. Вытерла ей лоб.
– Еще не все.
Ее бледные глаза искали мои.
– Ты проделала долгий путь, и тебе предстоит пройти еще больше. – Дыхание Дихары сбилось, она медленно моргнула. – Очень, очень далекий путь.
– Я прошла долгий путь только благодаря силе, которую ты мне дала.
– Нет, – прошептала она. – Она всегда была в тебе, погребенная глубоко в душе.
Ее веки закрылись, словно их тяжесть была слишком велика для нее.
Я прополоскала тряпку и теперь обтерла Дихаре шею, испещренную изящными складками, отмечающими каждый день ее пребывания на этой земле; изумительные линии, опоясывающие ее лицо, были подобны искусно нарисованной карте – древней, но сейчас, конкретно в эту минуту, недостаточно состарившейся. Этот мир все еще нуждался в ней. Она просто не могла уйти. Ее рука легла на мою, холодная и бумажно-легкая.
– Дитя Натия. Поговори с ней, – произнесла она, так и не открывая глаз. – Не дай ей взвалить вину за меня на себя. То, как она поступила, было правильным. Истина облетела ее и одарила своими объятиями.
Я поднесла к губам Дихары тонкую руку, напоминающую скорее руку призрака, и зажмурила глаза. Кивнула, сглатывая боль в горле.
– Ну все, хватит, – сказала она, отнимая руку. – Знаешь, меня чуть не съели волки. Я тебе не рассказывала? Эристель услышала мой плач в лесу. Когда небо сотрясалось от грома, она научила меня отключаться от… – Внезапно ее глаза открылись, зрачки стали большими черными лунами, плавающими в серых омутах, и она слабо покачала головой. – Нет, это моя история, не твоя. А твоя уже зовет тебя. Иди. Отправляйся в путь.
– Но почему я, Дихара?
– У тебя уже есть ответ на этот вопрос. Кто-то же должен. Так почему не ты?
Это были те же самые слова, что и сказала мне Венда. По моему позвоночнику пробежались холодные пальцы. «Этот мир – он вдыхает тебя, он знает тебя, а потом он выдыхает тебя снова и так делится тобой…»
Ее глаза закрылись, речь снова зазвучала на родном языке, а голос – стал таким же слабым, как и мерцание свечи.
– Jei zinterr… jei trévitoria.
Будь храброй. Будь непобедима.
Я поднялась, чтобы уйти. Одолеваемая мыслями, что ни то, ни другое было невозможно.
Глава двадцать четвертая
Свен постучал по столу рядом с моей тарелкой.
– Полковник Бодин обидится. Ты не ешь.
– А это лучшие отбивные из бизона, которые я когда-либо ел, – добавил Оррин, высасывая последнюю капельку соуса из кости. – Только не говори ему, что я так сказал. Я уверял его, что мои лучше.
Тавиш откинулся на спинку стула, носки его ботинок уперлись в стол, шаркая по полированному дереву. Он молча смотрел на меня. Мы сделали перерыв в наших сегодняшних обсуждениях и уединились в кабинете Бодина, пока остальные офицеры вкушали свою полуденную трапезу в зале для заседаний.
Свен поднялся и выглянул в окно.
– Не волнуйся, мальчик. Скоро все встанет на свои места. Свыкнуться со всем враз нелегко.
– Мальчик? – переспросил Тавиш. – Теперь он король в самом расцвете сил.
– Ну, может содрать с меня шкуру.
Я отодвинул тарелку.
– У меня на уме не только придворные дела. Все дело в Лии. Она сцепилась с Хейгом.
Свен хмыкнул.
– И что? Все рано или поздно цапаются с Хейгом. Тут не о чем беспокоиться.
– А другие офицеры? – поинтересовался я. – Кто-нибудь из вас уже понял, как они к ней отнеслись?
– Они не учитывают, как к ней настроено ее собственное королевство, – категорично заметил Тавиш. – Но Бельмонте, Армистед и Эйзия были очарованы, словно щенки, когда встретили ее.
Свен прищурился, продолжая высматривать что-то за окном.
– И это все, о чем ты беспокоишься? Понравится ли она им?
Нет. Это была даже не половина моих тревог. Дело в том, что на веранде я увидел ее глаза, – и они сказали мне столько же, сколько и ее слова, прежде чем я прервал ее. По дороге сюда я как мог избегал этой темы, подчеркивая, что наша единственная цель – это добраться до безопасного форпоста. Но теперь мы были здесь, и от ее вопросов стало сложнее уклоняться. Я подался вперед, потирая виски.
– Нет. Меня беспокоит не только это. Она хочет домой.
Свен резко обернулся и посмотрел на меня.
– В Морриган? Зачем бы ей понадобилось совершать такую глупость?
– Она уверена, что должна предупредить их об армии Венды.
– Быть может, Комизар и поведал ей свои грандиозные планы, но это еще не значит, что они станут реальностью, – проворчал Свен. – Разве он сам не говорил, что его собственные амбиции порой мешают его планам?
Он также напомнил, что большинство наместников Венды были не слишком рады завышенным поборам Комизара.
Оррин облизал пальцы.
– А несколько тысяч солдат могут показаться гораздо большей угрозой, если ты напуган.
– Мы уже давно знали, что их численность растет, – произнес я. – Именно это и помогло нам заключить брачный союз с Морриганом.
Свен закатил глаза.
– Этому помогло многое.
– Но численность – это не то же самое, что армия с многовековой подготовкой и богатым опытом, как у нас, – возразил Тавиш. – Не говоря уже о том, что у них больше нет жизнеспособного лидера.
Джеб нахмурился.
– А маленькая колба с жидкостью, которую передала Лия Рейфу, чтобы он взорвал мост? Такого оружия нет ни у одного из королевств.
– Оно вывело из строя главную передачу, которая, по моим прикидкам, должна состоять из двенадцати футов прочнейшего железа, – поддержал я. – Это внушает опасения.
Свен сел обратно.
– На поле боя нет мостов, а брезалотов можно расстрелять, если они вообще дойдут до нас. Члены Совета живьем друг друга съедят, причем задолго до того, как починят этот мост.
Оррин потянулся за очередной отбивной.
– Ты ведь король. Просто скажи ей, что она не может туда поехать.
Тавиш фыркнул.
– «Просто сказать»? Такой девушке, как она, просто так ничего не скажешь, а уж тем более не запретишь куда-либо ехать, – произнес он и посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом. Потом покачал головой. – О, святые угодники. Ты уже обещал ей, что отвезешь ее, да?
Я шумно выдохнул и поднял глаза к потолку.
– Возможно.
Отодвинув стул, я начал расхаживать по комнате.
– Ладно, да! Да! Но это было давно, еще в Санктуме. Я сказал ей то, что ей нужно было услышать в тот момент, – что мы вместе вернемся в Терравин. Когда-нибудь. Я не сказал когда. Я просто пытался дать ей надежду.
Свен пожал плечами.
– Значит, ты сказал ей то, что было целесообразно в тот момент.
Тавиш медленно втянул воздух.
– А именно – ложь. Так она это воспримет.
– Нет, это не было ложью. Я действительно думал, что когда-нибудь, возможно, я смогу привезти ее туда. Через много-много лет, если отношения между нашими королевствами изменятся. Но, ради всего святого, за ее голову назначена награда, а в Королевском Совете Морригана полно предателей. Я был бы просто безумцем, если бы позволил ей вернуться туда.
– Скорее всего, ей грозит петля, – согласился Оррин. Он потер шею. – Они же вроде так казнят своих преступников?
Тавиш бросил на него предупреждающий взгляд.
– Ты не помогаешь.
– Эта девушка любит тебя, парень, – произнес Свен. – Любому дураку ясно, что она хочет быть с тобой. Так что просто скажи ей то, что сказал нам. Она девушка разумная.
Слова Свена резанули меня до глубины души. Я отвернулся, делая вид, что смотрю на реликвию, висящую на стене. Я видел ее борьбу каждый день. Какая-то часть Венды все еще сжимала на ней свои когти, как и Морриган. Как я мог вразумить Лию? Сложно рассуждать логически, когда разрываешься на две части. Ее сердце по-прежнему в тех королевствах, и для Дальбрека не осталось ни кусочка.
– Я слышал, как она выступала перед кланами в свой последний день пребывания там, – промолвил Тавиш. – Это тоже часть проблемы, да?
Я кивнул.
– «Та, что будет сначала слаба и гонима»… – задумчиво повторил Оррин.
Их лица помрачнели. Я понял, что они тоже слышали пророчество, и оно обеспокоило их не меньше, чем меня.