Гриз улыбнулся, и его глаза кровожадно заблестели.
– А где мне им махать здесь?
Мой желудок сжался. Он слышал наш спор, а значит, все присутствующие в столовой тоже его слышали. Должно быть, Каден вволю позлорадствовал. Однако, когда я увидела его позже на хозяйственной площадке, в его глазах светилась одна лишь тревога, и ничего более.
Он обратился ко мне на венданском, чтобы мои сторожа ничего не поняли.
– Ты в порядке? – спросил он.
Стараясь не обращать внимания на комок, снова набухающий в моем горле, я кивнула. Он усмехнулся.
– А как голени Рейфа?
Я знала, он пытается разрядить обстановку, и была очень благодарна ему за это.
– Пока целы, но это может измениться.
– Я и не ждал ничего иного.
Его уверенность во мне была словно прохладная вода в жару. Внезапно мне остро захотелось его обнять, но это только привлекло бы к нему дополнительное внимание.
Слыша незнакомый язык, солдаты нервничали; полагаю, они решили, что мы вступаем в сговор – что, в общем-то, на самом деле было правдой. Я шагнула к Кадену еще ближе и зашептала, чтобы действительно заставить их забеспокоиться.
– Когда мы уедем, Эбену придется остаться с Гризом. Поэтому нас будет всего двое. А где-то там все еще скрывается Малик. Каковы наши шансы?
– Если бы его послали убить тебя, то он был бы в Долине Гигантов вместе с остальными. Полагаю, сейчас он направляется в Сивику с сообщением.
– Что я мертва?
– Что ты бежала. Тебя не признают мертвой, пока не получат твоего тела, и к тому же они точно знают, куда ты направляешься.
Значит, канцлер и его сообщники будут меня ждать. И скорее всего, выставят наблюдателей на каждой дороге, ведущей в город. Эффект внезапности больше не принадлежал мне. Мне больше не требовалось ничего усложнять.
Краем глаза я заметила Тавиша и Оррина. Они приближались к нам плечом к плечу, а достигнув, остановились по обе стороны от меня.
– Мы здесь, чтобы сменить ваш эскорт, ваше высочество, – произнес Тавиш, бросая на Кадена злобный взгляд.
– Можешь идти, Перси, – добавил Оррин, отсылая стражника взмахом руки. – Полковник желает, чтобы вы все вернулись в его кабинет. Давайте.
Тавиш почтительно кивнул мне.
– Мы будем сопровождать вас до конца дня.
– По чьему же приказу? – уточнила я.
Тавиш улыбнулся.
– По нашему собственному.
Ни Тавиш, ни Оррин не говорили по-вендански, так что я поспешно перекинулась с Каденом еще парой фраз.
– Поговорим позже. А пока нам нужно начинать собирать припасы.
Тавиш прочистил горло.
– Джеб тоже скоро присоединится к нам.
Его послание было понятным. Джеб на венданском говорил. Я вздохнула. То была не просто верность королю – это была верность их другу.
Глава тридцать третья
Армия Морригана сформировалась за много веков до того, как все остальные королевства заложили первый камень в основание своих государств. И это еще одна вещь, которую особо выделяло Священное Писание: Святые Хранители, свирепые воины, сопровождавшие Морриган в ее походе через дикие земли, обладали непревзойденной силой и стальной волей, дарованной им самими небесами, дабы обеспечить выживание избранных Выживших.
Алдрид, которому впоследствии предстояло стать ее мужем и почитаемым отцом королевства, тоже был одним из таких хранителей. Его воинская кровь текла в каждом из нас. В цитадели Сивики, в тронном зале, даже были выставлены мечи Святых Хранителей – в напоминание о нашем величии и помазании богов.
И на протяжении всей известной истории войско Морригана всегда оставалось великим, а ее солдаты – храбрыми и благородными мужами. Однако, наблюдая за тренировками войск Дальбрека со своей точки обзора на крепостной стене, я поражалась их пугающей отточенности и выверенности. Их алебарды выдвигались с невероятной синхронностью, щиты сцеплялись с непринужденностью безупречного танца. В каждом их тщательно отработанном движении сквозила уверенность. Они практически светились от угрозы, которую внушали. Сила и дисциплина дальбрекских солдат были такими, каких я никогда не наблюдала ранее. Теперь я понимала, почему они так верили в свою силу. Однако они не видели того, что видела я, – численности венданской армии.
Даже с армией в сорок тысяч человек они не шли ни в какое сравнение с ужасающим величием Венды. А после падения Морригана следующим непременно станет Дальбрек.
Я устремила взгляд к далекому простору над войсками, где полумесяц делил небо с заходящим солнцем. Прошел еще один день, и времени у меня оставалось все меньше и меньше. Оно шло вперед, кружило, повторялось, обрушивалось и свертывалось в клубок, словно проснувшаяся ядовитая змея, готовящаяся нанести удар. Оно неотступно надвигалось на меня, и скрытые от посторонних глаз силы в Морригане помогали ему самым коварным образом – подтачивая изнутри, подпитывая его силой, которая уничтожит всех нас.
Мне нужно было что-то придумать.
«Но велика надежда на ту, что Джезелией зовется, чья жизнь будет отдана в жертву».
Иной выход.
Я перекатывала в уме слова Венды. Пожертвовать жизнью ради одной лишь надежды? Я бы предпочла получить нечто большее – уверенность. Но надежда была хотя бы чем-то, и, какой бы зыбкой она ни казалась, это было все, что я могла предложить Натии и остальным. Даже Рейф не смог бы ее отнять. Как и истории, которыми Годрель потчевала Морриган, надежда была пищей для их пустых желудков.
Мои размышления прервал Джеб, сообщивший, что пора переодеваться к празднику. Тавиш и Оррин стояли в нескольких шагах позади него и с любопытством взирали на меня. Я еще раз обернулась на тренировочные поля: солдаты уже ушли. Небо озаряла горстка звезд. Оррин шевельнулся, принюхиваясь к доносящимся запахам, однако все они ждали, пока я не встану со своего места. Весь день Тавиш, Оррин и Джеб держались на почтительном расстоянии от меня, умело сливаясь с окружением, как делали это и в Санктуме, и все же они всегда были поблизости, неустанно наблюдая.
Хоть они и сказали обратное, я была уверена, не по своей воле эта троица взвалила на себя обязанности моих тюремщиков. Это произошло по приказу Рейфа. Он пытался скрыть неловкость того, что за мной следует целый почетный караул безымянных гвардейцев. Он знал, эти трое были мне небезразличны: у нас была совместная история, пусть и короткая. А общие приключения, хоть почти и растворившиеся во времени, способствовали возникновению у меня привязанности и тормозили мой побег. Я вгляделась в их лица. Нет, они не были тюремщиками. Их глаза были полны дружеской обеспокоенности, однако, если бы я села на лошадь, уверена, они мигом превратились бы в нечто иное. И без колебаний остановили бы меня. Так что я оставалась пленницей даже под прикрытием дружбы.
Я подхватила юбки и спрыгнула со стены. Впервые почувствовала в воздухе запах жареного мяса, а потом вспомнила, как сегодня на нижнем уровне заставы развешивали фонарики, как устанавливали навес для главного стола, как драпировали столбы шелковыми лентами в предвкушении праздника, которого с нетерпением ожидали почти все. Джеб пристроился рядом со мной, в то время как Тавиш и Оррин отстали на пару шагов.
Он потеребил свою рубашку. Оправил рукав. Потянул за воротник.
– Ну что, Джеб? – спросила я. – Давай, скажи это, пока не проделал дырку в своей рубашке.
– Его право на трон оспаривают, – произнес он так, словно умолял друга о милосердии.
Тавиш и Оррин позади нас застонали, явно недовольные, что Джеб распустил язык.
Я закатила глаза, не желая и слушать.
– Из-за препирательств в Совете? А еще новости есть?
– Дело не только в Совете. Один из генералов заявил, что претендует на трон.
То есть речь шла о государственном перевороте? Мои шаги замедлились.
– При дворе Дальбрека тоже есть предатели?
– Генерал точно не предатель. Он в своем праве. Но обвиняет принца Джаксона в отречении от престола, а это, насколько ты знаешь, не совсем соответствует истине.
Я повернулась к Джебу.
– Его отъезд расценивается как отречение от престола?
– Необязательно, но может быть истолковано и так, особенно с учетом того, что генерал разбрасывается громкими заявлениями про дезертирство. Принца не было видно несколько месяцев.
Я вздрогнула.
– Почему Рейф ничего не сказал мне?
– Оба полковника посоветовали ему хранить молчание. Несогласие порождает сомнения.
Но я-то была не посторонней ему. Могло ли оказаться так, что более всего Рейф не хотел, чтобы в нем сомневалась я?
– Теперь, когда генерал знает, что Рейф нашелся, он наверняка отзовет свои притязания.
Джеб покачал головой.
– Генерал, уже вкусивший власти? Не думаю, у него как раз должен был разыграться аппетит. Но на стороне Рейфа поддержка весомой части войск. И их уважение к нему только растет. А как только он вернется во дворец, подавление мятежа не займет много времени. Вот что его тяготит.
– По-твоему, это как-то оправдывает его вчерашнее поведение?
– Нет, не оправдывает, – вклинился Тавиш позади нас. – Просто теперь у тебя есть более полная картина происходящего.
Я обернулась к нему.
– Как та, которую ты представил Рейфу, когда застал Кадена держащим меня за руку, да? Может, людям в Дальбреке нужно быть более уверенными в своей информации, прежде чем бежать передавать ее другим?
Тавиш кивнул, признавая свою вину.
– Я совершил ошибку и прошу твоего прощения. Я сообщил лишь то, что, как мне показалось, я видел, но известие об оспаривании трона пришло непосредственно из кабинета министров. Здесь ошибки быть не может.
– Ну, значит, в Дальбреке появился узурпатор. Это должно как-то меня разжалобить? Почему проблемы Дальбрека важнее бед Морригана? Комизар свирепствует настолько, что ваш генерал по сравнению с ним лишь мяукаюший котенок.
Мое терпение наконец лопнуло. Срочная необходимость, долгий путь до Морригана, искушение сказать «да», когда в голове моей все еще звенело «нет», нужды стольких людей по сравнению с огромной пустотой во мне самой – все это подтачивало последние крохи моей уверенности, пока я не ощутила себя истертой веревкой, готовой вот-вот оборваться, и последний рывок сделал сам Рейф. И если человек, которого я любила больше всего на свете, не верил в меня, то как в меня мог поверить кто-то другой? Мои глаза защипало, и я с трудом подавила слабину.