Джеб согласно буркнул что-то, вторя ему.
Но нет, меня это не утешало. Неважно, сколько человек со мной были согласны, если Лия против. И как бы я ни был уверен, что мне нельзя ее отпускать, она, напротив, была уверена, что должна отправиться в Морриган. Я вспоминал, как нашел ее на берегу реки, полумертвой, и все те часы, что нес ее на руках сквозь снегопад, все те разы, когда прижимался к ее губам, чтобы убедиться, что она все еще дышит, все те шаги и мили, на протяжении которых я думал: «Если бы я только ответил на ее записку, если бы только выполнил ее простую просьбу». Но на этот раз это была не просто просьба. На этот раз все было по-другому. Она хотела ринуться прямиком в пучину опасности – и собиралась сделать это вместе с Каденом.
Я подхватил кружку с элем и, осушив ее залпом, вернул обратно на перила.
– Вы совсем не понимаете друг друга, – проворчал Свен. Он прислонился спиной к перилам, изучая меня. – Что в ней привлекло твое внимание в первую очередь?
Я покачал головой. А разве была разница?
– Не знаю.
Я вытер рот рукавом.
– Должно же быть что-то.
Что-то. Я попытался вспомнить, как впервые вошел в таверну.
– Наверное, я увидел ее и…
Воспоминание услужливо вынырнуло на поверхность моей памяти. Нет. Это случилось задолго до того. Я еще не знал, какая она. Дело было в записке. В желчи. В гласе, требующем, чтобы его услышали. Тогда меня заинтриговало то, что так возмущало сейчас. Но даже не это захватило мое воображение, понял я. А день, когда она бросила меня у алтаря. День, когда семнадцатилетняя девчонка отважилась утереть нос и моему, и своему собственному королевствам. Отказ эпического масштаба, потому что она верила в себя и хотела в жизни чего-то другого. Именно это и пленило меня.
Ее храбрость.
Я поднял глаза на Свена. Он смотрел на меня так, словно мог слышать мои непроизнесенные слова; словно я был лошадью, которую он только что заставил напиться из грязного корыта, запачканного ею же.
– Это не имеет никакого значения.
Я забрал свою пустую кружку с перил и поплелся обратно на свет, спиной ощущая его пристальный взгляд.
Когда я вернулся к главному столу, она танцевала с капитаном Эйзией, улыбаясь и, судя по всему, наслаждаясь его обществом. Он ее обществом тоже наслаждался. Следом она закружилась в танце с каким-то новобранцем, на вид которому было никак не больше пятнадцати. Он своего увлечения тоже не мог скрыть; нелепая улыбка застыла на его лице как приклеенная. Потом был еще один солдат, и еще. Я видел, как некоторые из присутствующих гостей, собравшихся по периметру танцевальной площадки, беззастенчиво глазели на ее обнаженное плечо – кава была ничем не прикрыта. Лия отрезала рукав и часть плеча своего платья, вне всякого сомнения, в качестве послания для меня. Морриганская лоза крепко обвивалась вокруг когтя Дальбрека, удерживая его мертвой хваткой. Насколько же по-другому теперь я воспринимал ее каву.
И тут я заметил кости.
Мои ладони сразу же сжались в кулаки. Я думал, она оставила этот варварский обряд в Венде.
Откуда она взяла столько костей, я даже не представлял, но на фоне ее платья из тонкого синего бархата отчетливо болталась длинная цепочка, раскачивающаяся в воздухе в такт ее танцу, словно искореженный скелет. Моего взгляда она избегала, но я твердо был уверен: она знает о моем присутствии. Всякий раз, когда Лия делала паузу между танцами, она поглаживала висевшее на ее боку чудовище и улыбалась – так, как если бы оно представляло для нее такую же ценность, что и украшенный драгоценными камнями пояс из золотой кольчуги.
Начался очередной круг фараша, и я проследил, как она танцует с Оррином, то притопывая ногой в его сторону, то отступая назад. Они кружились и хлопали в ладоши над головой, а потом шлепали руки друг друга, и гулкий звон разносился по всей заставе, отражаясь от высоких стен. Оррин смеялся, не обращая внимания ни на мой взгляд, ни на ее маневры, а я просто диву давался, как он может так отдаваться моменту. Танцевал он, готовил еду или натягивал стрелу, чтобы убить врага, – значение имело только настоящее. Быть может, именно поэтому он и был таким искусным и бесстрашным лучником. У меня же не было роскоши существовать только в одном моменте. Мне приходилось жить в сотне разных разрозненных мгновений, от которых и зависело наше общее будущее. Внезапно я по-новому понял своих отца и мать, а также все те решения, которые им приходилось принимать, порой идя на компромисс и жертвуя чем-то, чего они страстно желали, но во имя блага чего-то другого.
Танцоры сместились вправо, и вот с Лией закружился новый партнер.
Теперь в паре с ней стоял Каден. Я был настолько сфокусирован на Лие, что даже не заметил его в ряду танцоров. Их руки хлопали над головами, а когда они кружились, я заметил, что они перебрасываются и фразами. Всего лишь словами. Ну и что? С Оррином она тоже говорила, однако на этот раз слова, которые я не мог слышать, будто прожигали меня насквозь.
– Ваше величество?
Вила застала меня врасплох. Я выпрямился. Она сделала реверанс, и на ее смуглых щечках выступил румянец. Девушка протянула мне руку.
– Вы не танцевали всю ночь. Окажете мне честь?
Пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, я принял ее руку и встал.
– Прости. Я был…
– Занят. Знаю.
Но вместо того, чтобы дать мне сопроводить ее, Вила сама повела меня, и вместо того, чтобы занять место в конце ряда, она втиснулась справа от Лии. Неохотно я тоже занял свое место напротив нее, запоздало сообразив, как легко Вила меня провела. Я вопросительно поднял бровь, и она улыбнулась в ответ, поставив ножку в изначальное па. Я скопировал ее движение. Мы кружились и хлопали под музыку, и казалось, что прошло всего несколько секунд, когда вдруг настало время переходить вправо – к новой партнерше.
Я и Лия оказались друг напротив друга. Она слегка наклонила подбородок в знак небрежного приветствия. Я сделал то же самое. Остальные танцоры уже двинулись навстречу своим парам, и мы поспешили догнать их. Она подалась вперед, а я отступил. Когда же настала моя очередь, она не сдвинулась с места.
– Устала? – спросил я.
– Нет. Просто мне не нравится это движение.
Мы обошли друг друга, и моя спина коснулась ее.
– Спасибо, что все-таки пришла, – промолвил я через плечо.
Она фыркнула, и я напомнил себе замолчать.
При последнем хлопке в ладоши, когда наши руки соприкоснулись, музыка тотчас сменилась на аммарру – полуночный танец влюбленных. Видимо, у Вилы были сообщники. Моя рука сжалась на руке Лии, и я медленно опустил ее вниз, привлекая к себе. Второй рукой я обхватил ее за талию – все, как и предписывал танец. Жесткость ее спины я ощутил сразу же, но не отпустил. Вдохнул аромат ее волос, попытался насладиться мягкостью ее пальцев меж моими.
– Я не знаю этого танца, – прошептала она.
– Так позволь мне показать.
Я прижал подбородок к ее виску и притянул ее бедра к своим, отклоняя Лию назад, затем повел ее вбок, приводя в вертикальное положение, пока мы кружили на месте.
Мышцы ее спины перестали быть такими жесткими, и она расслабилась в моих объятиях. Ночь вдруг показалась мне темнее, музыка – более далекой, и, хотя воздух был прохладен, кожа ее на моей была очень, очень горячей. Я искал, что бы такое сказать, чтобы наш разговор не смог свернуть туда, куда мне не хотелось.
– Лия, – прошептал я, прижимаясь к ее щеке.
И это было все, что я мог произнести, хоть разум мой и переполняли другие слова. Мне хотелось рассказать ей о Дальбреке, о всех его красотах и чудесах, о людях, которые обязательно полюбят ее и примут, – о том, чему она сможет восхититься; однако я знал, что все, что бы я ни сказал, неизбежно повернет ее мысли обратно к Морригану, а мои – к преследователям и петле, с которыми она там столкнется.
Музыка стихла, и Лия оторвала голову от моего плеча. На один долгий миг наши губы разделял лишь неглубокий вздох, но затем ее спина снова напряглась, и я понял, что между нами лежало нечто большее, чем просто глоток воздуха. Мы отстранились друг от друга, и ее глаза нашли мои.
– Ты никогда и не собирался везти меня обратно в Морриган, да? – спросила она.
И в этот момент я почувствовал, что больше у меня не осталось никаких хитроумных уловок в запасе.
– Нет.
– Еще до того, как ты узнал, что твои родители умерли. До того, как ты узнал о бедах у себя дома.
– Я стремился поддержать тебя, Лия. И говорил то, что, как мне казалось, было нужно тебе услышать в тот момент. Я пытался вселить в тебя надежду.
– Во мне есть надежда, Рейф. Всегда была. И мне никогда не требовалась лже-надежда от тебя.
На ее лице не отразилось никаких эмоций, за исключением разве что блеска в глазах, но мне хватило и его, чтобы мои руки опустились. Лия развернулась и пошла от меня прочь: кости на ее на бедре бряцали, а коготь и лоза на плече грозно скалились мне на прощание.
Глава тридцать пятая
Я стоял посреди руин.
Медленно вертел головой по сторонам. Прислушивался.
Там что-то было.
И оно наступало.
Внезапно воздух расколол пронзительный вой, однако мое тело отказывалось шевелиться.
А потом мир вокруг меня закружился, и я полетел вперед, спотыкаясь и теряя равновесие. Ворот рубашки врезался мне в шею, поскольку невидимая рука сжала ее в кулаке, и вот это было уже наяву, не во сне. Я инстинктивно потянулся к кинжалу, но, разумеется, его там не было. Мои глаза сразу же привыкли к темноте. Это был Рейф. Он стащил меня с койки и теперь волок к двери.
Потом он вышвырнул меня из казармы и прижал к ближайшей стенке. Ночной караул поспешил отойти в сторону, с готовностью позволяя своему королю растерзать меня на куски.
Даже в темноте было различимо, насколько его лицо светилось от ярости.
– Ну давай, помоги мне! Если ты хоть пальцем до нее дотронешься, если потащишь обратно в это богом забытое королевство, если сделаешь хоть что-нибудь…