– Ты что, спятил? – поинтересовался я. – Сейчас середина ночи!
Гнев в его глазах совершенно не имел смысла сейчас. Я ведь ничего не сделал.
– Я бы никогда не причинил ей вреда. И я не…
– Мы выдвигаемся спустя час после рассвета. Будь готов, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
В его дыхании явственно ощущался запах эля, однако пьян Рейф не был. Но вот его глаза – они были дикими и загнанными, словно у раненого зверя.
– Ты разбудил меня только для того, чтобы сообщить это? Я и так знал, когда мы уезжаем.
Он бросил на меня испепеляющий взгляд, а затем разжал кулак на моей рубашке, в последний раз толкнул к стене.
– Ну, теперь ты знаешь точно.
А затем Рейф ушел, и я собрался с мыслями. Весь остальной городок безмолвствовал, спокойно почивая в своих постелях, и на краткий миг я подумал, уж не приснился ли ему кошмар. В его взгляде был не только гнев. Еще я разглядел в нем страх.
Из-за двери высунулись головы сонных Гриза и Эбена. Дозорный тотчас вышагнул из тени. Эбен по-прежнему находился под пристальным наблюдением.
– Какого дьявола здесь произошло? – проворчал Гриз.
– Возвращайтесь в постель, – буркнул я и толкнул Эбена в плечо, чтобы он вернулся в дом.
Мы с Гризом последовали за ним, но заснуть снова я так и не смог – все пытался понять, что же послужило причиной этого внезапного нападения Рейфа. «Если сделаешь хоть что-нибудь». А что, по его мнению, я должен был сделать с двумя сотнями солдат, которые будут окружать нас на протяжении всего пути в столицу Дальбрека? Я был опытен, может быть, иногда даже безрассуден, но точно не глуп, особенно зная то, что за мной следят. Я потер ноющую челюсть. Должно быть, когда он стаскивал меня с кровати, успел заехать кулаком по лицу.
Рассвет только-только забрезжил на востоке. Вдалеке, словно пуховое одеяло, мягкими слоями стелился туман по земле. Это делало утро еще более тихим. Единственным звуком, нарушающим эту тишину, был лишь стук моих сапог по покрытой росой траве. Мне удалось ускользнуть от своих провожатых, по крайней мере на какое-то время. Для того, что я планировал сейчас сделать, мне не нужна была компания. Я достиг конечного ряда купеческих повозок у дальней стены заставы и наконец-то заметил обугленный carvachi – и Натию.
Едва ее глаза встретились с моими, как она выхватила нож. Я видел – она явно собирается воспользоваться им, и, не уверенный в том, что это то же самое дитя, которое я знал, я удивленно воззрился на нее. Из разговорчивой улыбающейся девчушки, которая плела для меня подарки, она превратилась в свирепую молодую женщину.
– Я иду к Дихаре. Отойди в сторону, – сказал я ей.
– Она не хочет тебя видеть. Никто не хочет тебя видеть.
И Натия бросилась на меня, слепо рассекая ножом воздух. Я отпрыгнул назад. Она напала снова.
– Ты маленькая…
При следующем же ее выпаде я перехватил ее запястье и крутанул так, чтобы нож оказался у ее собственного горла. Другой рукой крепко прижал ее к своей груди, чтобы она не могла пошевелиться.
– Ты действительно хочешь этого? – прошипел я ей в ухо.
– Ненавижу тебя, – прорычала Натия. – Ненавижу вас всех.
И тут бесконечная глубина ее враждебности будто погасила во мне что-то – нечто, что я лелеял в душе, словно едва тлеющий уголек. Погасила веру в то, что я могу вернуться назад и что каким-то невероятным образом сотру все эти последние месяцы. Для нее я был всего лишь одним из них и навсегда таковым останусь. Одним из тех, кто связал Лию и против воли заставил покинуть лагерь кочевников; одним из тех, кто поджег ее carvachi и уничтожил ее мирную жизнь.
– Пусти ее, – потребовала Рина.
Она возвращалась в лагерь с двумя ведрами воды и сейчас медленно поставила их на землю, взирая на меня своими огромными обеспокоенными глазами, как будто я действительно мог перерезать горло Натии. Она бросила взгляд на кочергу у костра.
Я покачал головой.
– Рина, ты же знаешь, я бы никогда…
– Чего тебе надо? – перебила она.
– Я покидаю заставу вместе с отрядом. Хочу в последний раз увидеть Дихару.
– До того, как она умрет, ты имеешь в виду? – уточнила Натия. Голос ее был резким и обвиняющим.
Я выдернул нож из ее руки и оттолкнул девчонку. Посмотрел на Рину, пытаясь подобрать слова, чтобы убедить ее, что я не причастен к тому, что с ними произошло, но факт оставался фактом: я был частью всего этого. Я жил по правилам Комизара, даже если больше не желал по ним жить. И у меня не было слов, чтобы освободиться от чувства вины.
– Пожалуйста, – прошептал я.
Рина напряженно поджала губы, обдумывая ответ. Она все еще была насторожена.
– У нее бывают и хорошие, и плохие дни, – наконец произнесла Рина, кивнув в сторону carvachi. – Так что она может тебя и не узнать.
Натия сплюнула на землю.
– Пусть боги будут милосердны, и она не узнает.
Когда я закрыл за собой дверцу carvachi, то сначала даже не увидел ее. Дихара лежала на смятых простынях, словно изношенное покрывало, и была почти не различима. Все годы, что я знал ее, она всегда либо водружала себе на спину прялку, либо разделывала оленя, либо, если сезон был поздним, разбирала палаточные шесты и сворачивала ковры, готовясь к путешествию на юг. Такой я ее никогда не видел, да и не ожидал увидеть. Казалось, она переживет нас всех. Теперь же она выглядела настолько хрупкой, словно перья, которые когда-то вплетала в свои украшения.
Мне жаль, Дихара.
Она была наистарейшим членом их племени и кормила в своем лагере целые поколения таких рахтанов, как я. Так что я понимал гнев Натии. Дихара могла бы жить вечно, если бы не это нападение.
Ее веки дрогнули, словно она почувствовала мое присутствие. Серые глаза уставились на небольшое возвышение, которое создавали ее ноги под постельным бельем, а затем она повернула голову и посмотрела на меня с удивительной ясностью.
– Ты, – спокойно произнесла она. Голос ее был слаб, однако ей все же удалось нахмуриться. – А я все гадала, когда же ты придешь. А где большой?
– Гриз ранен. Иначе он тоже был бы здесь. – Я придвинул табуретку к ее кровати и сел рядом. – Натия и Рина не были рады меня видеть. Они почти прогнали меня.
Ее грудь приподнялась в тяжком хрипе.
– Они просто напуганы. Они ведь думали, что у нас нет врагов. Но у всех рано или поздно появляются враги. – Она прищурилась. – Все твои зубы еще целы?
Я посмотрел на нее в замешательстве, гадая, уж не утратила ли она рассудок, но потом вспомнил напутствие Натии, которым она попрощалась с Лией, когда мы покидали лагерь в последний раз: «Пусть камни из-под копыт твоего коня летят в зубы твоим врагам». Может, тело Дихары и ослабело, но разум ее все еще хранил в себе целый мир историй.
– Пока что, – ответил я.
– Значит, ты не враг принцессы. И не наш. – Ее глаза закрылись, а слова стали звучать глуше. – Но теперь тебе нужно решить, кто ты.
И она снова уснула. Я догадался: она находится в двух разных мирах одновременно и, быть может, даже путешествует между ними, как порой делаю это и я.
– Я пытаюсь, – прошептал я, а потом поцеловал ее руку и попрощался.
Когда увижу ее снова, я буду точно знать, что это происходит не в этом мире.
Глава тридцать шестая
Мне велели подождать.
Король сам проводит меня к каравану. Стража возле моего шатра была распущена, и это вызвало у меня определенные подозрения. Неужто это какая-то уловка? Что-то явно было не так.
Рейф опаздывал, и минуты его опоздания казались мне целыми часами. Они оставляли слишком много времени для размышлений. После нашего танца на празднике он куда-то пропал. Я видела, как его поглотили тени, когда он широкими шагами пронесся сквозь двустворчатые ворота к верхнему уровню заставы и уже не вернулся оттуда. Странно, но я почти сразу же начала беспокоиться о нем. Куда он мог исчезнуть с этого праздника, если он был так нелепо важен для Рейфа? А потом я разозлилась на себя за эти тревоги и еще больше – позже, когда лежала в постели и вспомнила мягкое прикосновение его губ к моей щеке. Это было просто безумие.
Я отчаянно хотела от Рейфа то, чего он мне дать не мог. Доверия. Его отсутствие веры в меня ранило до глубины души. Его пренебрежение к будущему Морригана задевало. Дальбрек и его благополучие были единственным, что имело для него значение, несмотря ни на что. Неужели он не понимал, что на карту было поставлено спасение обоих королевств?
Когда пир закончился, Свен проводил меня обратно в мой шатер. Он был более сдержан, чем обычно; отвесил мне чопорный поклон, когда мы подошли к пологу палатки.
– Вы же знаете, что он не может уехать. Он нужен своему королевству.
– И тебе спокойной ночи, Свен, – отрывисто ответила я.
Я не хотела больше слышать мольбы за Рейфа. Мне хотелось хоть раз услышать чьи-то мольбы за меня и за Морриган.
– Есть еще кое-что, что вам следует знать, – поспешно добавил он, прежде чем я успела скрыться из виду.
Я замерла и нахмурилась, ожидая очередного прошения. Свен опустил глаза, словно бы смущаясь.
– Это я был тем, кто предложил королю жениться. И я же подбросил идею о порте.
– Ты?
– Вместе с одним человеком из вашего королевства, – торопливо пояснил Свен. Он выпалил это на одном дыхании, как будто очень долго хранил этот секрет. – Много лет назад, когда принцу было четырнадцать, я получил письмо. Даже он не знает об этом. Оно пришло, когда я проводил полевые занятия с кадетами, и на нем стояла печать королевства Морриган. Не стоит и говорить, что оно весьма привлекло мое внимание. – Брови Свена приподнялись, словно он снова удивился произошедшему. – Раньше я никогда не получал никаких писем из других королевств, да еще и напрямую. Но было совершенно очевидно, что этот кто-то в курсе моих отношений с принцем. Послание было от министра архивов.
– От Королевского книжника?