– А вы не замечали, – спросил Тавиш, вытряхивая из поклажи одеяло и перевешивая его на низкую ветку, – что каждый раз в сумерках, когда она произносит свои поминовения, ветер колышет заросли сильнее?
Вообще-то я тоже обратил на это внимание. И удивлялся. Воздух словно сгущался и оживал, так, будто она призывала самих духов.
– Скорее всего, это просто естественный процесс перепада температур с заходом солнца.
Глаза Тавиша сузились.
– Может, и так.
– Уж не думал, что вы, люди из Дальбрека, суеверны.
– Я наблюдал подобное и в Санктуме. Следил из теней и слышал каждое слово, что она говорила. Порой мне казалось, что они касаются моей кожи, словно ветер проносил их прямо мимо меня. Странное дело.
Прежде я еще не слышал, чтобы Тавиш размышлял о чем-то, кроме маршрутов, или высказывал сомнения относительно моих истинных мотивов, что однажды уже едва не вылилось в драку. Словно поймав себя на этом, он моргнул.
– Моя очередь дежурить, – произнес Тавиш и пошел сменить Джеба.
Однако спустя несколько шагов он остановился и снова повернулся к нам.
– Просто любопытно. Это правда, что раньше ты был морриганцем?
Я кивнул.
– Это там ты получил свои шрамы? Не в Венде?
– Они очень старые.
Он окинул меня взглядом, будто прикидывая, сколько мне лет сейчас.
– Восемь. Мне было восемь, когда меня выпороли в первый раз, – ответил я. – И это продолжалось несколько лет, пока меня не увезли в Венду. Комизар вызволил меня.
– Будучи прекрасным человеком, каким он является и по сей день. – Покусывая уголок губы, он поизучал меня еще. Судя по всему, это откровение нисколько не улучшило его отношения ко мне. – Это глубокие шрамы. Полагаю, ты запомнил каждый удар кнута. Так с чего вдруг ты захотел помочь Морригану?
Я оперся на локти и улыбнулся.
– Всегда настороже, да?
Он пожал плечами.
– Ага. Это моя работа.
– Знаешь, я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на один из моих.
Он выжидающе наклонил подбородок.
– Зачем вы здесь на самом деле? Ваш король мог отправить любой свой отряд, чтобы сопроводить принцессу до границ ее королевства. Но он послал своих лучших офицеров. Неужто только для того, чтобы, когда она придет в себя, вы могли сопроводить ее обратно в Дальбрек? А если она не одумается? Что, заставите ее пойти силой?
Тавиш улыбнулся.
– В конце концов, твой ответ не так уж мне и важен, – сказал он и ушел.
Едва Тавиш удалился, как ко мне направилась Лия. В своих пыльных кожаных одеждах и с перепачканным грязью лицом, с тремя видами оружия, что висели у нее на боку, она больше походила на солдата, чем на принцессу, хотя, по правде говоря, я даже не был уверен, как должна выглядеть принцесса. Она никогда не подходила ни под один образ, который я себе представлял. Королевская особа. Как легко я отмахнулся от этого термина, когда единственным дворянином, которого я когда-либо знал, был мой отец, уважаемый лорд Роше из графства Дюэрр. Его род восходил к самому Пирсу, одному из первых Святых Хранителей, что возвышало его статус над остальными и гарантировало особую благосклонность знати, если не самих богов. Когда-то моя мать рассказывала о моем происхождении. А теперь я изо всех сил старался забыть о нем, страстно мечтая, чтобы во мне текла лишь ее кровь и ни капли его.
Лия остановилась, сняла через голову перевязь Вальтера и осторожно положила ее на подстилку.
Потом она расстегнула второй пояс, на котором висели два ножа, и бросила его к остальному снаряжению. Вытянула руки над головой, словно разминая затекшие на спине мышцы, а затем, к моему удивлению, опустилась рядом со мной. Она окинула взглядом холмы и леса, заслонявшие горизонт и заходящее солнце, так, будто могла видеть все мили, которые нам еще предстояло преодолеть.
– Закончились ножи для заточки? – спросил я.
На ее щеке появилась ямочка.
– Наточу их потом, – ответила она, все еще глядя на холмы. – Сегодня мне нужно отдохнуть. Мы не можем продолжать двигаться в том же темпе, иначе лошади выдохнутся раньше нас.
Я бросил на нее скептический взгляд. Утром мы с Джебом сказали почти те же самые слова, и в ответ она одарила нас лишь презрительным выражением.
– И что же изменилось с утра?
Она пожала плечами.
– Когда мы с Паулиной бежали из Сивики, мы были в ужасе, но потом, в конце концов, перестали оглядываться через плечо и принялись высматривать голубой залив Терравина перед нами. Это нужно делать и сейчас. Смотреть вперед.
– Вот так просто?
Она всматривалась в пространство между деревьями, и глаза ее затуманились раздумьями.
– Ничто не бывает просто, – сказала наконец она. – Но у меня нет другого выбора. От этого зависит множество жизней. – Она подвинулась на одеяле и повернулась ко мне лицом. – Вот почему нам нужно поговорить.
Она задавала мне вопросы один за другим, с методичной неотложностью. И теперь я понял хотя бы часть того, что занимало ее в пути. Я поддержал ее подозрение, что Комизар выступит в поход после первой же оттепели. Однако, давая ей развернутые объяснения, я вдруг осознал, как мало на самом деле могу рассказать. Несмотря на все, что связывало меня с Комизаром, он чаще всего держал меня в неведении относительно дел, нежели доверял. Я никогда не был его полноценным партнером, понял я, – лишь одним из многих, кто помогал в осуществлении его замыслов.
– Должны быть и другие предатели, кроме канцлера и Королевского книжника. Больше ты не доставлял никаких писем?
– Я передал только одно, когда мне было тринадцать. В большинстве случаев Комизар вообще не позволял мне появляться в Сивике. Я выслеживал дезертиров, или же он посылал меня вершить возмездие в отдаленных гарнизонах.
На мгновение Лия закусила губу, а после задала мне странный вопрос. Она хотела узнать, будем ли мы проезжать мимо какого-нибудь места, откуда можно отправить сообщение.
– Теркуа Тра. Там есть ретрансляционный пост гонцов. Они быстрые, но дорогие. А зачем тебе это? – спросил я.
– Быть может, я захочу написать домой.
– Я думал, канцлер будет перехватывать все письма.
В ее глазах сверкнула жестокая искорка.
– Вот именно.
Глава тридцать девятая
На четвертый день, не успели мы отъехать далеко, как Каден предупредил:
– Мы не одни.
– Я заметила, – резковато отозвалась я.
– Что ты собираешься делать? – спросил Тавиш.
Я продолжила смотреть только вперед.
– Ничего. Просто едем дальше.
– Она ждет приглашения присоединиться к нам, – возразил Джеб.
– Она его не получит! – огрызнулась я. – Я сказала, что ей нельзя со мной. Рано или поздно она развернется назад.
Оррин причмокнул губами.
– Если она пережила три ночи в одиночестве, то сомневаюсь, что так легко сдастся.
Я взревела со всей яростью Гриза и натянула поводья, разворачивая коня, чтобы галопом домчаться до Натии. Увидев, что я приближаюсь, она остановила свою лошадь.
Я притормозила возле нее.
– Что ты делаешь?
– Еду верхом, – вызывающе ответила она.
– Это не увеселительная прогулка, Натия! Возвращайся назад! Тебе нельзя ехать со мной!
– Я вольна ехать всюду, куда захочу!
– И так уж вышло, что ты едешь в том же направлении, что и я?
Она пожала плечами. Ее дерзость просто потрясла меня.
– Ты украла эту лошадь? – поинтересовалась я, пытаясь ее пристыдить.
– Она моя.
– И Рина позволила тебе уехать?
– Она знала, что не в силах остановить меня.
Это была уже не та девчонка, которую я повстречала в лагере кочевников. И я ненавидела то, что видела теперь в выражении ее лица. Ее веселая невинность исчезла, а на смену пришел тревожный голод. Натия жаждала куда большего, чем я могла ей предложить. Поэтому мне непременно нужно было развернуть ее назад.
– Если ты поедешь с нами, то, скорее всего, погибнешь, – предупредила я.
– Слышала, ты собираешься сделать то же самое. Почему тебя это не останавливает?
Ее глаза были умны и остры – так же как и глаза Астер, и я отвела взгляд. Я не могла позволить ей сделать это. Мне захотелось ударить ее, встряхнуть, дать понять, что ей здесь не рады.
И тут к нам подъехал Каден.
– Привет, Натия, – произнес он и кивнул так, словно мы все были здесь на весенней конной прогулке.
– О, ради богов! Хоть ты скажи ей, что она должна вернуться! Заставь ее послушать.
Он улыбнулся.
– Как слушаешь ты?
Я оглянулась на Натию, и в моем горле поднялась горькая желчь. Она смотрела на меня не мигая, в ее глазах светилась упрямая решимость. На лбу у меня выступил пот, и я внезапно испугалась, что могу лишиться утренней трапезы. Она была так молода. Почти так же молода, как Астер, и гораздо более наивна. Что, если…
Я смахнула влагу с верхней губы.
– Ладно, поехали! – бросила я. – И не сбавляй темпа! Мы не станем с тобой нянчиться!
Конец скитаний. Обещание. Надежда.
– Это и есть то место, где можно остановиться, Ама?
Долина. Луг. Дом.
Развалины, которые мы еще можем собрать воедино.
Место вдали от падальщиков.
Дитя смотрит на меня, ее глаза полны надежды. Ждут.
– Пока что, – говорю я ей.
Детвора разбегается. Раздаются смех, болтовня.
У нас все еще есть надежда.
Но обещаний по-прежнему нет.
Некоторые вещи никогда не станут такими,
как были прежде.
Чего-то нельзя вернуть.
Оно безвозвратно потеряно.
Но некоторые вещи всегда
продолжают существовать.
Например, падальщики.
Однажды они снова придут за нами.
Глава сороковая
Солнце.
Я ведь упоминал о солнце?
«Занимай позицию так, чтобы солнце всегда светило в глаза противнику, а не тебе».