«Не задерживайтесь, госпожа».
То были лица, которые я видела, и голоса, которые я слышала уже множество раз за последние недели. Все они казались лишь шорохом, блеском потерянного солнечного света и тишиной, бьющейся в моих жилах. Безумием, знанием – неустанно кружащимся, повторяющимся из раза в раз и прорезающим глубокие борозды на моем сердце.
«Кто-то же должен. Так почему не ты?»
Голосами, которые не давали мне забыть.
«Они ждут».
Обещанием, клятвой, сорвавшейся с моих губ.
Их не видел больше никто. Но мне и не нужно было спрашивать. Привычные звуки разбиваемого лагеря заглушали все. Ни одна голова не повернулась в ту сторону. Ни один шаг не замедлился.
– А, это опять ты, – произнесла Дихара, повернувшись ко мне. Прялка все жужжала и жужжала, подношения вихрились, нити трепетали. – Доверься силе внутри себя и научи ее делать то же самое.
Я оглянулась через плечо на Натию. Она как раз расшнуровывала сапоги, намереваясь забраться в свою постель. Я шагнула к ней и остановила ее руку.
– Мы еще не закончили.
– Но я устала, – пожаловалась она.
– Тогда разбей лагерь в другом месте. Пусть тебя съедят pachego прямо сейчас.
– Pachego не бывает.
– Когда они отгрызут тебе ногу, потому что ты не была готова, ты будешь думать по-другому.
Я удивилась тому, насколько мало знала Натия о даре. Как такое было возможно, если она жила бок о бок с Дихарой? А потом я вспомнила, что говорила мне сама Дихара: «Есть те, кто открыт для него более, чем другие».
– Знание – это истина, которую ты ощущаешь здесь и сейчас, – объяснила я Натии. – Это связь. Это мир, который тянется к тебе. Оно вспыхивает перед твоими глазами, скручивается в твоем животе, а иногда танцует вдоль позвоночника. Истины мира хотят быть познанными, но они не станут навязываться тебе так, как делает это неправда. Они будут ласкать тебя, шептать, проникать внутрь, согревать твою кровь и нежно поглаживать твою шею, пока плоть твоя не затрепещет. Так правда шепчет тебе. Но для этого ты должна успокоить свое сердце, Натия. Прислушайся. Доверься силе внутри себя.
Последовало несколько минут затишья, а потом она в отчаянии завопила:
– Я ничего не понимаю!
Она уже было повернулась, чтобы уйти, и я ухватила ее за запястье.
– Это необходимо для выживания, Натия! Шепот может спасти тебя! Это еще один вид силы, которой благословили нас боги. Истина, которая тебе нужна, далеко не всегда приходит на острие меча!
Она угрюмо взглянула на меня, и по ее глазам я поняла, что сталь с острыми краями была единственным видом силы, к которому она стремилась сейчас. Я ощутила, как внутри меня что-то оборвалось. Все же я могла понять ее.
– Лучше иметь много сил, Натия, – более мягко произнесла я, вспоминая холодную тяжесть кинжала в моей руке, когда я погружала его в кишки Комизара. – Не стоит жертвовать одной из них ради другой.
Однажды вечером, когда мы с Натией были слишком измотаны, чтобы заниматься чем-либо еще, я вдруг почувствовала, что это может стать нашей последней стоянкой перед тем, как мы пересечем границу Морригана. Я вытряхнула свою седельную сумку, чтобы найти среди вещей древние тексты. Мне пора было рассказать Натии о том, что было раньше, а не только о том, куда мы направляемся. Но я нашла лишь «Последний завет Годрель». Я еще раз перерыла все содержимое, встряхнула сложенные рубашку и сорочку. «Песни Венды» не было. Я в ярости поинтересовалась, кто посмел залезть в мою сумку. Я точно помнила, что бережно уложила обе книги на дно.
– Ты уверена, что взяла их? – спросил Тавиш.
Я бросила на него сердитый взгляд.
– Да! Я помню, как…
Внезапно я задохнулась. Сумка была со мной на протяжении всей дороги – за исключением момента, когда Рейф помог донести ее до моей лошади. Он буквально настоял на этом. Мы шли не более пары минут, но потом я отвернулась, чтобы проверить коня и припасы. Так он что, украл книгу? Но почему? Неужто решил, что если забрать ее, то истины в ней тоже исчезнут? Или что это поколеблет мою решимость?
– Лия? – Натия смотрела на меня большими обеспокоенными глазами. – Все в порядке?
Нет, кража книги ничего не изменила.
– Да, Натия. Пойдем, поможешь мне развести костер. Мне нужно рассказать тебе несколько историй, и я хочу, чтобы ты запомнила их слово в слово на случай, если со мной что-нибудь случится.
Джеб сразу же поднял глаза от своего занятия, и на его лице появилось то же обеспокоенное выражение.
– Но ведь ничего не случится, да? – убежденно спросил он, не сводя с меня глаз.
– Да, – ответила я, чтобы успокоить его. – Все будет хорошо.
Однако мы оба знали, что это обещание, от которого ничего не зависело.
И вот мы достигли южной границы Морригана – по крайней мере, со слов Кадена. Никаких указателей не было. Мы все еще находились в глуши.
Тавиш опустил взгляд на землю.
– Я не вижу никакой границы. Ты видишь ее, Оррин?
– Нет, я – нет.
– По-моему, граница проходит чуть дальше, – добавил Джеб.
Мы с Каденом обменялись взглядами, но проехали с ними еще несколько миль, прежде чем я решилась озвучить наши сомнения вслух. Когда мы находились вне поля зрения Кадена, все трое не очень деликатно просили меня вернуться назад, в Дальбрек. Те же настоятельные предложения они высказывали и ему – в частном порядке, что, скорее, походило на попытку разделить нас. Так что я остановила лошадь и взглянула всем троим прямо в глаза.
– У вашего эскорта была и другая цель, нежели просто наша защита на Кам-Ланто, – я наклонила голову в сторону Оррина, – и обеспечения нас прекрасными ужинами, так? Ваш король поручил вам заставить меня передумать, если это не сделает долгая дорога?
– Он бы так ни за что не сделал, – ответил Джеб. – Его слово непоколебимо.
«Вообще-то не совсем», – подумала я.
Джеб откинулся в седле и оглядел бесплодные холмы перед нами так, словно там кишмя кишели гадюки.
– Что вы собираетесь делать, когда доберетесь туда? – уточнил он.
Именно то, чего всегда и страшились предатели. У меня уже был опыт в этом деле, только на этот раз буду действовать эффективнее – впрочем, я понимала, что мои планы никак не развеют опасения Джеба.
– Я намереваюсь остаться в живых, честно.
Он улыбнулся.
– Пришло время вернуться домой. Уверяю тебя, это точно Морриган, – произнесла я. – Я вижу границу, даже если вы ее не видите, и я не хочу, чтобы вам потом пришлось сожалеть, что вы ее пересекли. У вас ведь приказ короля.
Джеб вмиг стал выглядеть потрясенным до глубины души, и на секунду я даже испугалась, что он откажется поворачивать назад.
Однако Тавиш торжественно взглянул на Кадена, потом на меня.
– Ты уверена в своем решении?
Я кивнула.
– Передать от тебя что-нибудь королю?
Вот он, шанс сказать последние слова. Быть может, это действительно станет последним, что он когда-либо услышит от меня.
– Нет, не надо, – прошептала я.
Как Рейф уже высказался, все было к лучшему.
– Хоть повесьте меня, а я все еще считаю, что мы должны увезти ее обратно.
– Заткнись-ка, Оррин, – попросил Джеб.
Потом Оррин спрыгнул с лошади и прикрепил к вьюку Натии пойманного им зайца. Он выругался себе под нос и вернулся в седло.
Вот и все. Мы попрощались, и они уехали. Теперь, как столь пылко подчеркнул Рейф перед нашим расставанием, моя смерть случится в моем собственном королевстве, не в его.
Все же некоторые слова никогда не стоит произносить.
Глава сорок вторая
Каден придержал лошадь.
– Может, мне лучше отстать?
Я взглянула на него в замешательстве. Мы только что въехали в Терравин по окольной тропе и оказались на верхней дороге, что вела к трактиру Берди. Учитывая то, что Терравин располагался на нашем пути в Сивику, мы решили, что он станет первой остановкой. Здесь мы могли привести себя в порядок и как следует постирать одежду, которая изрядно пропахла дымом, потом и несколькими неделями, проведенными в лесу. Один только наш запах мог привлечь внимание, а это было нам совершенно не нужно. Но важнее всего было то, что я хотела навестить Паулину и остальных, чтобы после стольких месяцев своего отсутствия успокоить их, сказать, что со мной все в порядке. Не исключено, что и у них тоже были новости, которые могут оказаться полезными для нас, – особенно у Гвинет, с ее-то сомнительным кругом знакомств.
– Зачем? – переспросила я. – Мы же почти на месте.
Каден неловко поерзал в седле.
– Чтобы ты успела сообщить Паулине, что я еду с тобой. Ну, знаешь, подготовить ее.
И тут мне впервые показалось, что я вижу на лице Кадена страх. Я подогнала лошадь поближе к нему.
– Ты что, боишься Паулину?
Он сдвинул брови.
– Да.
Я ошарашенно замерла. Что ответить на это признание, я и не знала.
– Лия, она ведь знает, что я венданец, и последние слова, которые я ей сказал, были угрозой ее жизни – и твоей, к слову, тоже. Вряд ли Паулина это забыла.
– Каден, ты угрожал и жизни Рейфа. Но его ты бояться не начал.
Он отвел взгляд.
– Это другое. Рейф мне никогда не нравился, и я не нравился ему. А Паулина – милая, невинная девушка, которая… – Он замолчал, покачав головой.
Невинная, которая когда-то была очень высокого мнения о нем. Я видела, как они были добры друг к другу, насколько легко общались. Вероятно, то, что когда-то она возненавидела его, стало для Кадена серьезным ударом. Это же он испытывал и по отношению к Натии, которая пусть теперь и стала вести себя вежливо, но все еще была холодна к нему. Ей уже не забыть нападения венданцев на ее лагерь – и его принадлежности к этому народу. Что ж, похоже, Каден был в том же положении, что и я, – на всем континенте нашлась бы всего горстка людей, которые не пожелали бы увидеть его мертвым. Я вспомнила ужас