Я кралась по коридорам босиком, держась в тени и заглядывая за все шкафы и в укромные уголки, когда слышала шаги. У нас было всего четыре тюремные камеры – мрачные, надежно защищенные комнатки на самом нижнем уровне цитадели для тех, кто вскоре должен был предстать перед высшим судом. Как только я увидела, что в проходе, ведущем к темницам, отсутствует стража, сразу поняла, что Паулины там нет. Однако я все равно проверила, шепнув ее имя в темноту.
Ответа не последовало. Это принесло мне лишь небольшое облегчение. Это вовсе не означало, что ее не могли держать где-нибудь еще. Я возвратилась на верхний уровень и крадучись добралась до третьего этажа.
Оглядела темный восточный коридор, где располагались апартаменты королевской семьи. Массивная арка входа, на которую раньше я едва обращала внимание, теперь показалась мне зияющей пастью, а огромный белый камень на ее вершине – лезвием, готовым вот-вот упасть.
Под ним стояли двое охранников. Никто не должен был входить и выходить отсюда. В крыле царила таинственная тишина. Странно, что я нигде не видела суетящейся тетушки Клорис. Она всегда куда-то спешила, вечно сетуя на то, что то или иное было сделано не надлежащим образом. Даже в соблюдении траурного протокола она могла найти какие-то недочеты. Будучи женщиной максимально приземленной, она никогда не смеялась и не мечтала, но и не задерживалась на месте. Теперь я понимала ее гораздо лучше. Быть может, протокол и не имел для нее такого уж большого значения – двигаться вперед ее заставляло горе.
Я поспешила дальше, направляясь к смотровой площадке на портике, когда вдруг услышала нечто более громкое, чем пульс измены.
«Он умирает».
Я замерла.
«Они убивают его».
Мое сердце екнуло. «Убивают»? Мои мысли сразу же перескочили на Рейфа. Во дворце его ждал переворот. Или это было про Кадена? Он ведь так и не появился. Или же коридоры, по которым я когда-то бродила вместе с Вальтером, поднимали во мне воспоминания о его смерти? Я сделала глубокий успокаивающий вдох. Вальтер. Не я одна оплакивала его потерю. Я чувствовала, как многие сердца обливаются кровью. И хотя я знала, что уже нужно идти, ноги против воли понесли меня в другом направлении.
Я снова стояла в тени, и в моем нутре, словно раненый зверь, ворочалось что-то темное, когтистое. Я смотрела, как моя мать вытаскивает из волос шпильки, раздражаясь каждому ее движению. Когда последняя заколка была выдернута, ее черные шелковистые волосы рассыпались по плечам.
– Он погиб в бою, – произнесла я. – Я подумала, ты должна знать. Я видела, как это произошло.
Ее спина напряглась.
– Его меч был поднят во имя Греты, когда он был убит. И я вырыла ему могилу, пропев все необходимые благословения над его телом и телами его товарищей. Я хотела, чтобы ты знала. Он был похоронен достойно. Я позаботилась об этом.
Она медленно повернулась ко мне, и, да помогут мне боги, все, чего я желала в тот момент, – это броситься в ее объятия и зарыться лицом в ее плечо. Но что-то удерживало меня. То была ее ложь.
– У меня есть дар, – сказала я, – и я знаю, что ты пыталась со мной сделать.
Она пристально смотрела на меня, ее глаза блестели, однако в них не было ни капли удивления. Она сглотнула.
– Ты не выглядишь потрясенной, увидев меня здесь, мама, – продолжила я. – Как будто кто-то заранее сказал тебе, что я приду.
Она было шагнула ко мне.
– Арабелла…
– Меня зовут Лия! – закричала я и вытянула руку вперед, чтобы остановить ее. – Хоть раз в жизни назови меня по имени, которым ты меня заклеймила! Имени, которое ты услышала…
И тут из ее гардеробной появилась еще одна фигура, более высокая и темная.
– Это я сообщил королеве, что вы здесь. Я получил послание.
Королевский книжник.
Ошеломленная, я отпрянула назад.
– Нам нужно поговорить, Арабелла. Вам нельзя… – начал было он.
Я выхватила кинжал и в неверии уставилась на мать. В моем горле заклокотала боль.
– Только не говори мне, что, пока я хоронила убитого брата и его товарищей, ты здесь сговаривалась с ним.
Она покачала головой, ее брови сошлись на переносице.
– Но это так, Арабелла. Мы с ним сообщники уже очень давно. Я…
Дверь ее покоев распахнулась, и в комнату протиснулась стража. Я перевела взгляд с книжника на свою мать и обратно. Неужели ловушка? Гвардеец бросил взгляд на меня, на кинжал, зажатый в моей руке, и тотчас выхватил меч, направляясь ко мне. Я бросилась к окну, через которое и попала сюда. Споткнулась о карниз, едва не сорвавшись вниз. Мое зрение было затуманено слезами, а путь плясал перед глазами, словно расшатанный веревочный мост. Я бежала по узкому выступу, доверяя своим шагам находить твердую опору самим, скорее чувствуя ее, чем видя. За спиной я слышала крики, раздающиеся из окна, приказы остановить меня, шарканье их шагов, однако я хорошо выбрала окно – и путь. Через несколько секунд я скрылась из виду и направилась к противоположной стороне цитадели. Времени у меня было немного, однако вечер еще не подошел к концу. Не сейчас.
Не в этот миг, когда во мне бушевало страдание.
Истина желала быть раскрытой, и для моей матери настало время донести ее до слушателей – по несколько слов за раз. Ибо кто мог убедить народ Морригана лучше, чем леди Реджина, его уважаемая Первая дочь?
Отчаяние отрастило зубы.
Когти. Оно стало животным внутри меня,
Не знающим преград.
И разрывало мои самые мрачные мысли,
Позволяя им распускаться подобно черным крыльям.
Глава сорок восьмая
Генерал опоздал на час. Я просто брызгал слюной от ярости, когда тот наконец появился, однако он прибыл ко мне со своей юной дочерью на буксире. Я сдержал проклятие, но не гнев.
– Нам нужно поговорить. Наедине.
– Ей можно доверять.
– Это не просьба.
Он отмахнулся от моих слов и преспокойно направился к столу.
– Полковник Хаверстром уже объяснил ваши просьбы. – Он повернулся ко мне лицом. – Вы так скоро уезжаете? Вы же только приехали. Я думал, мы уже обсудили это. Кажется, вы дали мне слово остаться, а теперь передумали?
Я толкнул генерала в кресло, едва не опрокинув. Его дочь испуганно втянула воздух и отступила к стене.
– Я не просил вас отчитываться о том, что я сделал или не сделал, и это не просьбы, генерал Дрегер. Это приказы.
Он откинулся на спинку.
– Боюсь, выполнить их будет весьма нелегко. Наверное, вы помните, что именно по вашему настоянию войска из Фалворта были переведены на периферийные аванпосты. Здесь, в столице, наши ресурсы весьма ограничены. К тому же что может сделать всего сотня человек?
– Для моих целей это гораздо лучше, чем войско, которое заметят и остановят на границе.
– Значит, все это ради той «принцессы»?
Я сжал кулаки, поклявшись себе, что не стану ломать ему челюсть на глазах дочери.
– Нет, – твердо ответил я. – Это ради Дальбрека. То, что поможет Морригану, послужит нам десятикратно.
– Но мы не состоим с ними в союзе. Так что выглядит это как не более чем необдуманное безрассудство.
– Их правление под угрозой. А если они падут, падем и мы.
Он пожал плечами, демонстрируя свое сомнение.
– Это говорите вы, и я уважаю ваше положение короля. Тем не менее экипировать сотню людей по вашим запросам может занять некоторое время. И это потребует больших усилий с моей стороны.
– У вас есть время до завтрашнего утра.
– Полагаю, при правильной мотивации это возможно.
Он достал из мундира несколько бумаг и бросил их мне на стол.
Я взглянул на них лишь мельком и в недоумении уставился на него.
– За это я могу лишить тебя головы.
И это была не пустая угроза.
– Да, можете, – согласился Дрегер. – Но не станете. Потому что я единственный, кто может предоставить вам то, что вы хотите, и в те сроки, которые вы хотите. Обезглавьте меня, и вам придется обратиться к другим гарнизонам, расположенным гораздо дальше от нас. Подумайте об этом. При всей срочности, о которой вы заявляете, у вас действительно так много времени в запасе, ваше величество? К тому же вы все еще находитесь на очень шаткой почве. Стабильности вашему положению это не прибавит. Я думаю о благе нашего королевства.
– Черта с два. Ты просто амбициозный оппортунист, пытающийся тем или иным способом пробиться к власти. – Я бросил взгляд на девочку, чьи глаза расширились от ужаса. – Черт возьми, генерал! Она же еще совсем ребенок!
– Ей четырнадцать. Конечно, вы можете подождать, пока она не станет совершеннолетней. И вы должны признать, что она просто красавица.
Я снова посмотрел на девочку, жавшуюся к стене.
– И ты согласилась на это? – прорычал я.
Она кивнула.
Я отвернулся, качая головой.
– Это вымогательство.
– Это переговоры, ваше величество. Практика, старая, как наше королевство, и в которой отлично разбирался ваш отец. Чем быстрее вы подпишете документы, тем быстрее будет объявлено о помолвке, и я смогу заняться исполнением вашего приказа.
Я бросил на него взбешенный взгляд. «Заняться» было самым подходящим словом. Я развернулся и вышел прочь из кабинета. Потому что все, что я мог ощущать сейчас, – это его шею, стиснутую в моих руках. Никогда еще я не чувствовал, что так нуждаюсь в спасительном совете Свена, как сейчас.
Глава сорок девятая
Явозвращалась на постоялый двор, и надвигающаяся ночь застилала мой путь тьмой, ибо облегченная улыбка Микаэля по-прежнему не покидала меня. Его вопрос «Кто отец?» все так же звенел в моей голове, точно коровий колокольчик, не давая покоя мыслям.
И тут я что-то почувствовала. Присутствие, словно кто-то взял меня за руку, и подняла глаза. На балконе портика, выходящего на площадь, виднелась маленькая фигурка. Красная атласная отделка ее плаща ярко выделялась в угасающем свете.