Берди нахмурилась, уперев руки в бока.
– Ну и сюрпризы у тебя. Торговец пушниной, да?
– Полагаю, несколько есть, – ответил он с легким смущением.
Гвинет фыркнула.
– Не последний из них – умение принимать роды.
Каден сразу же повернулся к Паулине.
– Как он?
– Хорошо, – тихо ответила она.
Тогда Каден подошел к ней, улыбнулся краешком рта и осторожно отодвинул одеяло, чтобы взглянуть на лицо ребенка. Паулина отшатнулась, прижимая младенца к груди, и Каден заметил это ее отступление. Его улыбка исчезла. Он отошел, и его скромная покорность отозвалась во мне болью, мое сердце сжалось за него. Но я понимала и Паулину. После всего того, что ей пришлось пережить, доверие было столь же ускользающим чувством, как и надежда.
– Чем еще планируешь нас удивить? – спросила Берди.
Каден взглянул на меня.
– Лия, мне нужно поговорить с тобой наедине.
– Не так быстро, солдатик, – вмешалась Гвинет. – Все, что ты хочешь сказать ей, ты можешь сказать и всем нам.
Я кивнула. В какой-то момент мы все равно должны будем начать доверять друг другу.
Каден пожал плечами.
– Хорошо. Я знаю еще об одном предателе. Мой отец больше не лорд графства Дюэрр. Он заседает в Совете короля.
Паулина резко втянула воздух. Ей не требовалось, чтобы Каден называл имя. Она поняла, кто это, сразу, как и я. С белокурыми волосами и такими же теплыми карими глазами в Совете больше никого не было. Даже звучание его спокойного ровного голоса было похожим. Все это было таким очевидным, но так долго ускользало от моего внимания, что я вдруг отчетливо поняла: мы строим какие-то свои предположения о людях, а потом видим в них только это. Каден был варваром-убийцей, вице-регент – уважаемым лордом, происходящим из рода Святых Хранителей, и, само собой, у них и быть не могло ничего общего друг с другом.
Берди и Гвинет не знали вице-регента, а потому молчали, но Каден перевел взгляд с меня на Паулину, озадаченный ее реакцией.
– Лорд Роше, – добавил он, чтобы подкрепить свое утверждение.
На какое-то мгновение я было решила солгать ему, сказать, что в Совете нет никакого лорда Роше, боясь, что он сорвется и снова потеряет голову, однако Каден уже читал это в моих глазах.
– Не надо лгать мне, Лия.
Зная, что он не воспримет мой ответ спокойно, я напряглась.
– Я знаю, кто он такой. Я встретилась с ним два дня назад. Он член кабинета министров, как ты и сказал. И пусть он был ужасным отцом тебе, Каден, но нет никаких доказательств, что лорд предал королевство.
Глава пятьдесят четвертая
Я проводила взглядом Кадена, сердито протопавшего к мельнице, – проверить лошадей, как сказал он. Я почти видела, как от его плеч поднимается пар.
«Ложь! У меня нет никаких родственников. Моя мать была единственным ребенком. А люди, приютившие меня, были попрошайками».
Я видела ярость в его лице, однако помнила и неподдельное горе в глазах вице-регента. «Ему было всего восемь. Он был лишь убитым горем ребенком, только что потерявшим мать».
Если я чему-то и научилась за свою жизнь, так это тому, что время способно извратить и уничтожить любую правду, словно позабытый лист, истрепанный ветром. И теперь мне предстояло заново собрать эти обрывки воедино.
Я сказала Натии, что у меня есть еще одно задание для отца Магвайера, и, как только непогода уляжется, она должна будет отправиться к нему. В архивах велись записи обо всех образованных гувернантках. Где-то среди них должна была найтись информация и о той, которую звали Катарин.
Уши Дьечи удовлетворенно подрагивали, пока я чесала между ними. Я одарила Нове такой же лаской и задумалась, не скучают ли они по Отто. На мельнице было сухо, хоть одна ее стена и давно обрушилась, так что в старом здании фривольно гуляли сквозняки. На высоких стропилах гнездились совы. Натия сидела в дальнем углу и водила точильным камнем по своему мечу. Сегодня утром мы снова тренировались. Она сама напомнила мне о необходимости продолжать оттачивать наши навыки. Привычки, которые я привила ей на Кам-Ланто, пустили глубокие корни.
Поначалу Паулина наблюдала за нами, как мне показалось, с сомнением, а позже она еще раз расспросила меня об армии Комизара.
– Они собираются уничтожить Морриган, – ответила я, – а предатели помогут им в осуществлении планов. Нам нужно быть готовыми.
– Но, Лия… – Она пожала плечами с выражением, полным скептицизма. – Это ведь невозможно. Мы – Избранные Выжившие. Так распорядились боги. Морриган слишком велик, чтобы пасть.
Я взглянула на нее, не зная, что и сказать. Я не хотела пошатнуть ее мир еще больше, однако выбора у меня не было.
– Нет, – ответила я. – Мы не велики. Ни одно королевство не может быть настолько велико, чтобы не потерпеть поражение.
– Но в Священном Писании сказано….
– Есть и другие истины, Паулина. Те, о которых тебе нужно узнать.
И я рассказала ей о Годрель, Венде и девочке по имени Морриган, которую похитили из ее рода и продали стервятнику Алдриду за мешок зерна. Я поведала ей об истории, которую мы никогда не знали, о ворах и падальщиках, которые стали кирпичиками и скрепляющим раствором нашего королевства. Мы не были избранными. Святые Хранители вовсе не являлись святыми. Произносить эти слова вслух было жестоко – я словно вырывала из ее рук драгоценный осколок хрусталя и разбивала его о землю, – но их нужно было произнести.
Паулина в оцепенении расхаживала по домику, пытаясь осмыслить все услышанное. Я видела, как в ее голове один за другим прокручивались Священные тексты.
Она обернулась ко мне.
– А откуда ты знаешь, что найденные тобой истории правдивы?
– Я не знаю этого. И это самое трудное. Однако я знаю, что существуют истины, которые были скрыты от нас, Паулина. И каждый из нас должен отыскать их в своем собственном сердце. Правда столь же свободна, как и воздух, и мы все имеем право вдыхать ее так глубоко, как пожелаем. Она не должна храниться в ладонях одного человека.
Она отвернулась и уставилась на чердак, где гнездились совы. С каждым покачиванием ее головы я чувствовала, что Паулина пытается отвергнуть это, сопоставляя мои истины с той единственной, которую когда-то выучила она, – Священным Писанием Морригана.
Стервятники.
Если правдива была моя история, то эта версия лишала нас самого возвышенного статуса среди остальных королевств. И наблюдая за подругой, я отчетливо осознала, зачем на самом деле Королевский книжник скрывал историю Годрель. Она подрывала саму нашу сущность. Однако я не могла взять вдомек, почему он просто не уничтожил ее. Ведь кто-то уже пытался сделать это.
Паулина глубоко вздохнула и вытерла руки о юбку, разглаживая складки.
– Мне нужно вернуться, – сказала она. – Пора кормить ребенка.
Глава пятьдесят пятая
Ночью, покормив ребенка, я долго лежала на боку, наблюдая за спящим Каденом. Его шрамы все еще удивляли меня. Теперь, когда он будет смотреть в зеркало, то будет видеть еще одну отметку – ту, что оставила я, – наряду с теми, что оставил ему отец. Тогда, в Терравине, обыкновенная рубашка и несколько добрых слов замаскировали личность, которую я не разглядела в нем. Микаэль действовал точно так же, однако он скрыл свою истинную сущность с помощью цветистых слов. И я позволяла этим словам проникать в меня до тех пор, пока они не стали всем, что видели мои глаза.
Так можно ли вообще узнать кого-то по-настоящему или это просто я настолько плохо разбираюсь в людях? Я перевернулась на спину, разглядывая тени, мечущиеся по потолку. То, что он видел мои женские прелести, было наименьшей из моих бед. Меня все еще преследовало выражение его лица, когда он впервые взял моего ребенка на руки. Это ощущалось так реально. Его глаза были полны изумления, но затем, когда он протянул руку и положил ребенка мне на грудь, на миг замешкался, словно уже знал, что я никогда больше не позволю ему дотронуться до младенца. Одна часть меня говорила, что я должна поблагодарить его за помощь, но другая – все еще злилась. А еще была третья, самая большая, и она боялась его. Как я могла быть уверена, что на этот раз его доброта была истинной? Что, если он все еще использовал нас для какой-то своей цели, как и раньше? Я видела, что Лия доверяет ему. Этого должно было хватить, однако доверие все равно было мне недоступно.
И вот сейчас я сидела на крыльце на коленях, оттирая ящик, который он отыскал на мельнице. «Из него может получиться вполне сносная колыбель», – сказал Каден, протягивая его мне сегодня утром. Он не встречался взглядом с моим. Просто поставил ящик на крыльцо и ушел.
Он уже почти скрылся из виду, когда я наконец окликнула его. Каден повернулся, и я сказала: «Спасибо». Он замер, изучая меня какую-то секунду, а потом молча кивнул и исчез.
Дождь лил уже четыре дня подряд, реки воды стекали по склонам холмов вниз, в крыше домика образовывались все новые прорехи. Я не была уверена, был ли этот ливень благословением или проклятием, заперев нас в столь тесном пространстве, но он также заставил Лию и Кадена разрешить возникшие между ними разногласия: Каден хотел сам поговорить с вице-регентом. Встретиться с ним лицом к лицу. Лия возражала. «Когда придет время», – говорила она. Я была поражена, что он вообще ее слушал. Между ними будто существовала странная связь, которую я до сих пор не понимала. Однако, когда она намекнула, что есть вероятность, будто вице-регент изменился, что одиннадцать лет могут изменить любого человека, и в качестве доказательства привела Энцо, Каден пришел в ярость. Я мельком увидела того Убийцу, которым он был прежде. А может, он и сейчас оставался им. Я вдруг поняла, что, когда он сказал «встретиться лицом к лицу», Каден имел в виду не просто разговоры. «Люди так сильно не меняются!» – крикнул он и выбежал под дождь. Вернулся он через час, промокший до нитки, и больше они об этом не заикались.