В глазах Кадена вспыхнул гнев – Комизар многого ему не рассказывал. Впрочем, такова была его сущность: он использовал людей как марионеток и никогда ни с кем не делился лишней информацией. Он желал обладать всей властью. Каден подхватил одну из тканевых полос.
– Давай обмотаем еще немного, – предложил он, поднимая мою окровавленную руку в бинтах. От него не укрылось, как я побледнела от боли. – Насколько все плохо?
– Жить буду, – ответила я. – А вот Малик – уже нет. Я убила его. Комизар и его пещерные черви создали еще одно прелюбопытнейшее орудие – арбалет, который стреляет сразу множеством железных болтов за раз. К счастью, в меня попал лишь один.
Каден осторожно обернул полоску ткани вокруг моей ладони.
– Задержи дыхание, – посоветовал он, а потом туго затянул повязку. – Давление поможет остановить кровотечение.
Меня пронзила нестерпимая боль, которая следом прокатилась и по всей руке пульсирующей волной.
– Я найду тебе плащ, – продолжил он. – Тебе не удастся выйти в таком виде, не привлекая внимания. Есть еще кое-что, что я должен тебе сказать, но это подождет.
И он отошел к беспорядочной куче на столе – сброшенной одежде полураздетых солдат на полу, насколько я могла предположить, – и принялся ее перебирать.
Потом, поразив меня своим облачением, ко мне приблизился отец Магвайер. На его боку висел меч, почти полностью скрытый под рясой.
– Вы умеете пользоваться им? – спросила я.
– Скоро уже научусь, – улыбнулся он, а после сообщил, что наконец нашел в архивах информацию, о которой я спрашивала. – Никаких родственников не было.
Я кивнула. Это стало дополнительным подтверждением для меня – еще одним фрагментом той размытой картины, которая вырисовывалась в темноте окружающего пространства.
Вовлекаясь в кипучую деятельность и тоже становясь частью ее – частью плана, который я уже начинала понимать, – Гвинет и Паулина переместились поближе к столу. В дальнем углу зала я заметила Оррина, снимающего со стеллажа алебарды, а затем и Натию с охапкой перевязей, отмеченных знаками отличия Морригана. Она передала их полуодетым солдатам и направилась к Гвинет и Паулине; негромкую болтовню и торопливые объяснения я слышала лишь вполуха, потому что мое внимание привлекло нечто другое, в противоположном углу.
А именно – воин. Замахивающийся булавой, чтобы сломать замок на очередном оружейном шкафчике. Дверцы с грохотом распахнулись, но тут он остановился, словно бы почувствовав мой взгляд. Рейф повернулся, его глаза в один миг нашли мои, а затем его взор упал на мою перевязанную руку. Я опустила взгляд, и вдруг осознала, что мои брюки и рубашка тоже заляпаны кровью. Он пересек комнату, шаги его были размеренными. Выверенными. Несмотря на всю мощь, с которой он выламывал замок, когда приближался ко мне, в его движениях ощущалась сдержанность.
В шагах – жесткость.
В плечах – тяжесть.
Скованность.
Я увидела в его движениях именно это, однако в его взгляде, когда он остановился передо мной, я разглядела другое. В его глазах я узрела, как он притягивает меня в свои объятия, как его губы припадают к моим, как он целует меня, не разрывая рук, пока все королевства не исчезнут, а мир не застынет на месте, и мы не станем друг для друга всем, чем когда-то были. Прежде.
Я ждала. Предвкушала. Желала этого.
Некоторые вещи всегда продолжают существовать. То, что имеет значение.
И все же он сдерживался. Далекий от меня. Король своей страны. Солдат, продумывающий следующий шаг.
– Нет времени объяснять, – произнес он.
– Мне и не нужны объяснения. Ты здесь. А это главное.
Он снова взглянул на мою руку.
– Мы можем подождать и перегруппироваться или двинуться вперед прямо сейчас. Тебе решать.
Я обвела взглядом его солдат.
– Сколько их?
– Сотня, но они…
– Знаю, – прервала я. – Лучшие.
До окончания последнего заседания конклава оставалось всего несколько часов, а потом лорды разъедутся по своим владениям. Это был мой последний шанс обратиться ко всем ним разом. Счет шел на минуты.
– Мои братья направляются в ловушку. Отец умирает. А Комизар уже выступил в поход. У меня нет времени ждать.
– Комизар? Они починили мост?
Я кивнула.
Он приподнял мой подбородок, повернув лицо к окну.
– Ты бледна. Скажи, сколько из этой крови твоей?
Большая часть, однако я услышала в его голосе угрожающие нотки, и решила не говорить ему правды.
– В основном это кровь Малика. Ему пришлось куда хуже меня. Он мертв.
– Значит, ты можешь сражаться?
– Да, – ответила я, убирая меч, врученный мне Каденом, в ножны и чувствуя, что я уже стала частью их.
Солдаты закончили свои приготовления и теперь собрались позади Рейфа, ожидая моей команды. Шестеро, включая Джеба, теперь были экипированы как охранники цитадели. Остальные же облачились в скромные плащи из грубой пряжи, так предпочитаемые местными фермерами и торговцами, и все они отличались друг от друга оттенками или фасоном, чтобы не привлекать излишнего внимания. Тавиш и Оррин надели одежды такие, какие носил Свен. Паулина и Гвинет пристегнули к своим поясам кинжалы и тоже накинули поверх плащи.
«Назад пути нет», – вдруг промелькнула у меня мысль, и в моем горле поднялся ужас.
– Она останется здесь, – распорядилась я, указывая на Натию.
Та в ярости бросилась вперед.
Каден тотчас перехватил ее сзади и прижал к себе.
– Послушай ее, Натия, – велел он. – Послушай. Не заставляй Лию все время оглядываться через плечо, беспокоясь за тебя. Ты же знаешь, она будет. У всех нас есть свои слабости, и ты – станешь ее. Пожалуйста. Твой день еще придет.
Глаза Натии наполнились слезами, а взгляд остановился на мне.
– Мой день – сегодня.
Голос ее дрожал от гнева. Она мало что понимала в функционировании конклава и в том, кто кого здесь предал. Знала лишь то, что хочет справедливости, но даже сегодняшний день не мог вернуть ей того, что она потеряла.
– Нет, – возразила я. – Не сегодня. Я вижу много твоих завтрашних дней, Натия, дней, когда ты будешь нужна мне рядом, но это не один из них. Пожалуйста, возвращайся в аббатство и жди меня там вместе с Берди.
Ее губы задрожали. Ей было всего тринадцать, и она была готова сражаться со всем миром, но, увидев, что я не сдвинусь с места, сердито отвернулась и ушла, как я и велела, в аббатство.
Я оглянулась на Рейфа.
Он кивнул.
– Ну, пошли за предателями.
Мы обогнули флигель и двинулись через площадь: по одну сторону от меня шел Рейф, по другую – Каден. За нами тащилась какая-то повозка, чуть поодаль толкали тачку, а уже за той тянулось еще несколько телег с накинутыми на их борта рогожными мешками, из-под которых выглядывали предполагаемые товары на продажу. Наши сапоги стучали по булыжникам неровно, колеса возов скрипели и лязгали, плащи развевались на ветру, и каждый звук словно возвещал о нашем приближении. И все же каким-то образом мы смешивались с обывателями, шедшими по своим делам.
По мере того как мы продвигались вперед, все больше людей пристраивались вслед за нами, выжидающие и собранные, похожие на купцов, направляющихся на рынок, и я подивилась тому, как Рейфу удалось собрать такой отряд – не просто солдат, но и искусных артистов, улавливающих малейшие нюансы. Он сказал, что их было сто. Я подумала о том, что в Венде нас было всего шестеро, но тогда мы убегали от врага, а не пробирались в его темное логово. Как долго одна сотня солдат сможет сдерживать всю боевую мощь Морригана? Только в лагере Пирса, расположенном всего в нескольких шагах от нас, находилось не менее двух тысяч солдат.
Мое сердце гулко колотилось. Теперь это был не детский протест. То был настоящий переворот, а с точки зрения морриганских законов – непростительное преступление. Мне прочли об этом подробную лекцию, когда мне было четырнадцать. Тогда моим наказанием стало месячное заточение в покоях. Сегодня же, если мы потерпим неудачу, мое восстание станет основанием для массового повешения. Я старалась не думать обо всех недостатках нашей маленькой армии – лишь о том, что было поставлено на карту. А поставлено было все.
Вот впереди показалась цитадель, и впервые шаги Рейфа замедлились.
– Я не могу обещать тебе, что солдаты Морригана не погибнут.
Я кивнула. Я сказала, что хочу, чтобы крови пролилось как можно меньше. Пусть среди стражников цитадели и были венданцы, но большинство из них все еще являлись морриганцами, считающими, что они просто исполняют приказ.
Но Рейф оставался на месте. Он нахмурил брови.
– Тебе необязательно идти туда, Лия. Мы можем пойти вперед, а когда в зале станет безопасно, то пошлем за тобой.
Они с Каденом обменялись взглядами. Понимающими взглядами.
– Если кто-то из вас попытается остановить меня, вы покойники. Вы поняли?
– Но ты ранена, Лия, – возразил Каден.
– Это всего лишь рука, – ответила я. – Мои сильные стороны не такие, как твои.
Вскоре мы добрались до площади, и парни, замаскированные под стражников цитадели, поднялись по ступеням к настоящим стражникам, дежурившим у входа. Джеб, безупречно владеющий морриганским, сообщил им, что его отряд был послан сменить их. Их командир растерялся, не узнав ни Джеба, ни остальных, и начал было суетиться, однако было уже поздно. Люди Рейфа действовали быстро и уверенно; их короткие мечи рассекли воздух одним слаженным звоном и так же стремительно прижались к грудным клеткам гвардейцев. Их сопроводили в темную нишу портала, лишив оружия, а в это время остальные наши солдаты уже поднимались по ступеням, сбрасывая плащи и доставая из повозок и мешков свое собственное.
Взятие следующей линии стражников вышло уже не таким бескровным. Нас заметили из конца коридора. Двое бросились закрывать тяжелые двери, а остальные ринулись на нас плечом к плечу, держа в руках алебарды, которые значительно превосходили наши мечи в размахе. Тогда вперед вышагнули лучники Рейфа, предусмотрительно приказав нападающим остановиться. Но гвардейцы не послушались, и под их щиты полетело множество стрел, метящих им по ногам. Атака была остановлена, и мы бросились к дверям, пытаясь успеть прежде, чем их захлопнут перед нами. Один стражник попытался было поднять тревогу, и Свен сбил его с ног.