– В темницу их всех, – махнула рукой я и на остальных членов Совета. – Гвардейцев королевской стражи тоже, я разберусь, кто из них невиновен и пригоден к дальнейшей службе, позже.
Один из лордов встал.
– У вас нет полномочий приказывать высокопоставленным…
Рейф сразу же заставил его замолчать:
– Пока принцесса Лия правит Морриганом, она может приказывать все, что захочет.
Посыпался шквал возражений, однако над всеми остальными снова возвысился голос лорда Гоуэна.
– При всем моем уважении, ваше величество, это не ваше королевство и не вам принимать решения относительно него. Вы призываете к анархии. Протокол и законы Морригана четко предписывают…
– Пока мой муж не выздоровеет, моя дочь займет пост регента и соберет собственный Совет.
В зале повисла тишина, все головы повернулись к королеве на балконе. Она посмотрела на меня и одобряюще кивнула. И кажется, в ее глазах я разглядела чувство вины.
– В данный момент Джезелия исполняет приказ короля. Она – солдат его армии и верна воле его. – Моя мать бросила венценосный взгляд на лорда Гоуэна. – Кто-нибудь возражает?
Не дождавшись ответа, Андрес громко воскликнул: «Джезелия», – и опустился на одно колено. Вслед за ним, один за другим, сделали то же самое и его солдаты. Голосование – публичный подсчет голосов – издавна было традицией Морригана; я слышала о нем, но еще никогда не была свидетелем его прежде. Солдаты в северной части зала также опустились на одно колено. Под сводами Зала Алдрида прокатился гул моего имени: «Джезелия». Сестра их погибшего товарища. Королева и те, кто стоял на балконе рядом с ней, последовали их примеру, повторив мое имя, которое я еще никогда не слышала в их устах. К ним присоединилось полдюжины лордов.
– Значит, решено, – провозгласила моя мать, снова поднимаясь, и лорд Гоуэн и остальные неохотно кивнули.
В считанные минуты их мир перевернулся с ног на голову. Однако сюрпризы только начинались.
Я подалась вперед; их лица расплывались и теряли четкость, пол шатался подо мной.
– Разоблачение предателей – это только начало того, что нам предстоит сделать, – произнесла я. Я услышала, что мои слова отозвались странным, отдаленным эхом, а затем по зале разнесся и звон моего ножа, упавшего на пол. – Конклав не окончен. Вы должны знать, с чем мы столкнулись и что нам нужно сделать, чтобы выжить. Мы соберемся здесь завтра, и…
Окончила ли я свое предложение, я не была уверена. Последнее, что я запомнила, – это рука Рейфа, скользнувшая вокруг моей талии, и то, как оторвались мои ноги от пола.
Глава шестьдесят шестая
Я услышала всхлип.
Почувствовала, как по моему лбу провели мягкие руки.
Аромат роз.
Всхлип раздался снова.
Потом была струйка воды.
Шорох открывающихся дверей.
Тихие голоса.
На мой лоб опустилась прохладная влажная ткань.
Раненая рука полностью онемела.
– Она потеряет ее?
На язык попало что-то сладкое. Теплое.
– Дальше посижу я. Иди.
В моей груди билась тяжелая пульсация.
Послышались осторожные шаги.
И снова плач. Хриплый, натужный.
Зверь шевельнулся, щелкнул хвостом.
«Я иду за тобой. Это не конец».
Я открыла глаза. В комнате было темно. Моей комнате. В камине тлело полено. Тяжелые портьеры на окнах были задернуты, и сказать с уверенностью, который сейчас был час и как долго я находилась без сознания, я не могла.
Я повернула голову. Рядом со мной в кресле, положив ноги на табуретку и откинув голову назад так, будто он спал, сидел Каден. Однако глаза его были устремлены на меня, словно его разбудило движение моих век. Раненная рука покоилась на подушке – тяжелая, онемевшая и пульсирующая под свежими бинтами. Кто-то заботливо переодел меня в мягкую ночную рубашку.
– О боги, – простонала я, вспоминая свои последние мгновения в Зале Алдрида, – только не говори мне, что я упала в обморок на глазах у всех.
Уголок его рта дрогнул в намеке на улыбку.
– Потеряла сознание. Есть разница. Это происходит, когда ты теряешь примерно столько крови, что ее хватит, чтобы наполнить ведро. Ты ведь не бессмертная. Понятия не имею, как ты продержалась на ногах так долго. Но, если тебя это утешит, несколько лордов упали в обморок, глядя, как тебя выносят.
Выносят. Меня вынес на руках Рейф. Где он был сейчас? Я бросила взгляд на дверь.
– Он улаживает кое-какие дела со своими солдатами, – прочитав мои мысли, опередил Каден.
– А, – только и протянула я.
Для человека, который только что преодолел тысячи миль с превосходно натренированным отрядом лишь для того, чтобы оказать мне поддержку, он, судя по всему, старался держаться от меня на расстоянии. Даже тогда, в оружейной, он послал вызволять меня из темницы кого-то другого.
– Кто это сделал? – поинтересовалась я, поднимая перевязанную руку.
– Твои мать, тетки и лекарь – другой, вызванный из города. Придворный был взят под стражу. Вместе с остальными.
В его тоне послышался укор.
Остальными. И одним определенным человеком в особенности.
Я протянула к нему здоровую руку и опустила ладонь на плечо Кадена.
– Как ты? – осторожно спросила я.
Он посмотрел на меня, колеблясь, в его глазах снова мелькнуло страдальческое выражение.
– Я не знаю, – покачал головой он. – Перед тем как войти в этот зал, я думал, что меня может стошнить. Словно маленького мальчика.
В его голосе я различила отвращение к самому себе.
– В этом нет ничего постыдного, Каден.
– Мне не стыдно. Я просто злюсь, что он все еще может так на меня влиять. Я был буквально не в силах себя контролировать. Даже и предположить не мог, что сделает со мной встреча с ним спустя столько времени. – Он опять покачал головой. – Я не понимаю, как можно быть таким напуганным и полным ярости одновременно.
Но я его полностью понимала. Я все еще боялась, все еще злилась, – но в основном в данный момент меня тревожили чувства, которые я видела на лице Кадена.
Он сделал паузу, вдохнул полной грудью, и ноздри его раздулись.
– Он совсем не изменился. Даже тогда, в зале, когда смотрел на меня, видел во мне лишь помеху. Если бы он мог продать меня за монету снова, то так бы и сделал. Я опять ощутил себя восьмилетним, Лия.
Я сжала его руку.
– Но ты больше не мальчик, Каден. Ты мужчина, и он уже не сможет причинить тебе вреда.
– Я знаю. – Его брови сошлись вместе. – Но посмотри, скольким еще он причинил боль. Андрес… Пожалуй, ему пришлось хуже, чем мне. Может, мне даже повезло, что меня выкинули. А он все еще не может пережить случившееся. Его товарищи, те, кому он доверял свою жизнь, оказались преданы его же собственным отцом. – Каден поднял на меня глаза. – Он почти обезумел, когда собирал отряд на поиски твоих братьев.
– Вы…
– Да. Рейф и Свен допросили пленных, но они ничего им не сказали. И тогда мы разослали четыре разных отряда на самых быстрых равианах. Ты все еще раздавала приказы, когда Рейф уложил тебя на кровать. Это были только два из них.
– Я ничего не помню.
– Большинство слов было сложно разобрать, и Рейф сказал тебе наконец заткнуться и послушать лекаря.
– Правда?
– Да. Ты потеряла сознание. Полагаю, это и подразумевалось под «послушанием».
– Сколько сейчас времени? – спросила я.
Каден пожал плечами.
– За полночь.
Потом он рассказал мне о событиях, произошедших после моего отключения, большую часть из которых он узнал от моей тетушки Бернетты. Цитадель бодрствовала почти всю ночь. Оставив меня, мать занялась отцом. Она переселила его обратно в их общие покои, выкинула все лекарства, которые давал ему придворный лекарь. Его искупали и напоили травяными отварами, чтобы промыть желудок. Каден не знал о действии золотого танниса на организм в достаточной мере, чтобы уверенно утверждать, поможет ли это. Венданцы знали лишь то, что прикасаться к нему нельзя. Всего один листик мог свалить лошадь. Правда, Андрес после танниса выздоровел, но он был молод и здоров и не подвергался его воздействию на протяжении долгого времени, как мой отец. Я боялась, что обратить действие яда вспять было уже нельзя, и мой отец так и останется в туманном оцепенении до конца своих дней. Что, если поздно было уже вообще для всего?
– Как думаешь, этого достаточно, Каден?
– Чтобы остановить Комизара? Вряд ли. Преимущество, которое дал тебе Рейф, весьма шаткое – даже с учетом одобрения твоей матери.
Я тоже это знала. Церемониальное выступление Первой дочери – это одно, но чтобы она собственноручно управляла королевством – такого еще не случалось. Да, войска, с которыми Андрес вошел в зал, поддержали меня, однако большинство лордов не выглядели убежденными.
– Думаю, твои вельможи все еще сомневаются в надвигающейся угрозе, – добавил Каден.
Ничего другого я и не ждала. Они всю жизнь верили, что Морриган – благословленное королевство избранных Выживших, и ничто не сможет уничтожить его.
– Я смогу убедить их, – заявила я, – и подготовлю к войне против Венды.
– А дальше? Как бы мы оба ни хотели остановить Комизара, я не могу забыть то, что я все еще венданец.
Его глаза встревоженно поискали мои.
– Я знаю, Каден. – Его страхи напомнили мне о моих собственных. – Но мы оба должны помнить, что существуют две Венды. Венда Комизара, которая направляется сейчас сюда, чтобы уничтожить нас, и та, которую мы оба любим. Каким-то образом мы должны сделать так, чтобы все наладилось.
Но как именно это сделать, я не знала. Мы понимали, что Комизар и Совет ни за что не отступят. Их вожделенная награда была прямо у них перед глазами, и они твердо намеревались ее получить. «Настал мой черед восседать на золотом троне Морригана и зимой лакомиться сладким виноградом». Рука Кадена все еще оставалась в моей, угли очага тускнели и гасли, мои веки тяжелели, и за ними клубилось неясное будущее. Я снова слышала тихий плач. Однако на этот раз я знала, что это плачут не моя мать и тетки, – эти всхлипы доносились издалека, из-за холмов и степей, из-за великой реки, с каменистых холмов и бесплодных равнин. О