Гвинет шумно и с облегчением выдохнула.
– Ну! Я рада, что ты не стала называть его шутом.
– Или напыщенным, – добавила Паулина.
– Или самовлюбленным, – подхватил Джеб.
– Или ослом, – произнес Каден.
– Но я не говорила «осел».
Рейф хрюкнул.
– А могла бы.
И вот теперь все было наконец ясно. Может, я и заручилась поддержкой солдат, но оставались еще по крайней мере несколько высокопоставленных офицеров, в чьих закоренелых устоях мне не было места. Некоторые вещи всегда продолжают существовать, даже после дерзкого восстания, и теперь, я знала, они будут с нетерпением считать дни до выздоровления моего отца или возвращения моих братьев.
Глава семьдесят четвертая
Мы стояли на длинном каменном помосте, с которого открывался вид на военный лагерь, и я представил себе, как Пирс закладывает его первый камень, когда королевство Морриган только зарождалось. Высота этого настила составляла теперь восемь камней, а ведь за его плечами лежали столетия сражений и побед. Любой, кто поднимался сюда, приковывал к себе внимание всего лагеря. Сначала Лия сама обратилась к войскам, а затем представила им меня. Это было уже третье наше выступление. Приходилось довольствоваться небольшой численностью зрителей, особенно в этом, последнем, составе. По словам фельдмаршала, в нем находились только новобранцы – всего сто человек. Я рассказал им то же, что и остальным. Что присутствие моих солдат не означает вторжения, это лишь попытка помочь стабилизировать и подготовить их королевство. Заверил, что у меня нет других мотивов, потому что с учетом нависшей угрозы то, что выгодно Морригану, будет выгодно и Дальбреку.
А когда я закончил, Лия заговорила снова, подчеркивая важность совместных усилий в нашем начинании и заслуживая кивки генералов, стоявших вместе с нами на помосте, в том числе и насквозь промокшего осла, чей язык заметно поусох после вчерашнего купания.
Я внимательно наблюдал за Лией. Ловил каждое ее движение. Следил, как она вышагивает по трибуне, слушал, как возвышается ее голос, чтобы достигнуть последних рядов. Я видел, как солдаты смотрят на нее, прислушиваясь к каждому ее слову. Я не знал, каким расположением она пользовалась до своего отъезда, но уважение, которое лорды выказывали ей теперь с полуслова, они проявляли по своей воле. Войска внимали ей, и я вдруг увидел то, что понял еще в Венде и с чем отчаянно не хотел мириться: она была прирожденным лидером.
Именно здесь она и должна была быть. Отпустить ее было правильным решением, даже если оно и жгло мое нутро до сих пор.
Лия снова заговорила, на этот раз готовясь представить Кадена, и все мы приготовились к тому, что должно было произойти после. Она начала свою речь так же, как и предыдущие, но затем допустила заметное отступление от сценария – по крайней мере, заметное для кое-кого из нас.
– Vendan drazhones, le bravena enar kadravé, te Azione.
Джеб, Натия и Свен, стоявшие позади, шепотом переводили слова для тех, кто не знал языка: «Братья венданцы, представляю вам вашего товарища, Убийцу». С последними словами Лия подняла руку Кадена, и вдвоем они стали единым фронтом, после чего она отступила назад, чтобы он сам мог обратиться к войскам.
То была одновременно и хитрость, и новая возможность. Мы ведь знали, что в стражу цитадели внедрились венданцы, и теперь нам нужна была уверенность, что нет их и в рядах войск. Фельдмаршал и офицеры могли поручиться за большинство, но за новобранцев, утверждавших, что они прибыли из дальних земель Морригана, замолвить слово никто не мог, и потому они вызывали подозрения. Сначала Лия обращалась к ним на морриганском, но затем перешла на другой язык так же легко, как и дышала. По обе стороны от нее стояла дюжина человек, и могло показаться, что мы были здесь для ее поддержки, однако все это время мы внимательно следили за солдатами, за их взорами и движениями, за вздрагиваниями – и за подсказками, которые могли бы выдать их понимание или замешательство.
Каден продолжил речь, не столько для того, чтобы вычислить соотечественников, сколько для того, чтобы обратиться к колебающимся, подобно ему. Они с Лией придумали этот план вместе, ведь венданцы, сотрудничающие с нами, могут пригодиться.
– Доверьтесь сиарре, братья мои, – тихо продолжал переводить Джеб. – Меурази приняли ее, как и кланы равнин и долин. Они полагаются на нее. Тот, с кем сражается сейчас сиарра, – это Комизар, не наши братья и сестры, оставшиеся в Венде. У вас есть шанс выйти вперед и сразиться вместе с нами. Или промолчать и умереть.
Большинство солдат в замешательстве оборачивались друг к другу, не понимая этой внезапной смены языка. Однако несколько человек остались неподвижны, устремив свой взор на Кадена.
Как, например, во втором ряду. Зрачки этого новобранца стали похожи на крошечные точки. Он явно занервничал.
Понял, что к чему. Но не вышел вперед.
И еще один – крайний справа.
– Третий ряд, второй от конца, – прошептала Паулина.
И тут из первого ряда сделали нерешительный шаг. Это подтолкнуло еще одного в середине последовать его примеру.
Лишь четверо.
– Последний ряд, левый край, – шепнула Лия Кадену. – Продолжай говорить.
Значит, среди морриганцев было пять венданских солдат, а вместе с восемью гвардейцами цитадели – уже тринадцать самозванцев, что само по себе было неслыханным подвигом. На то, чтобы научиться безупречно разговаривать на морриганском, могли уйти годы. Вскоре был отдан приказ разойтись, и наши люди двинулись задерживать замеченных подозреваемых.
Лия впервые за три часа села передохнуть, и ее тетка Бернетта сразу же притащила лекарство. Она отпила из бутылочки, и я заметил круги под ее глазами. Проследил, как Лия вытирает уголок рта, как устало моргает. А потом она расправила плечи – перед ней лежала следующая задача: в очередной раз допросить заключенных, в надежде, что кто-то из них проговорится или сдаст остальных, как это уже случилось с придворным лекарем. Внезапно во мне эгоистично разгорелся Терравин: его вкусы, запахи – каждое мгновение, каждое слово между нами, и мне нестерпимо захотелось, чтобы все это повторилось, пусть и на несколько часов. Чтобы я действительно был фермером, каким она и хотела меня видеть, умеющим выращивать дыни, а она – простой служанкой из таверны, которая никогда не слышала о Венде.
Я проводил взглядом, как она уходит с Каденом, чтобы переговорить с венданцами, а затем бросился в противоположном направлении. Потому что мы были не в Терравине и никогда уже больше не вернемся туда. Желания были доступны фермерам, не королям.
Глава семьдесят пятая
Хранитель Времени был вне себя. Он стоял в стороне от нас, не на помосте, и суетливо ждал, когда Лия закончит. Его оправдали, и теперь он должен был следовать за Лией по пятам, однако диктовать, что ей делать, он не мог. Его карманные часы и записная книжка утратили всякий смысл. Традиции и протокол всегда были колесами и смазкой для работы Морригана. Теперь же ими стала Лия.
Рядом с ним стояла леди Бернетта. На ее лице читалась гордость, но в то же время присутствовала в нем и тревога. Никто не знал, как вести себя с этой новой Лией. Она носилась по всей Сивике с силой и целеустремленностью, не прося извинений ни за что. Ничего не объясняя. У нее просто не было на это времени. Но насколько я могла судить, никто больше не сомневался в ней – она спасла жизнь самому королю и изобличила предателей, плетущих заговор прямо у них под носом, – и все же, я знала, всех интересовало то, что она пережила за последние месяцы. Она возбуждала любопытство.
Как и я.
Я не раз замечала косые взгляды и слышала шепот о Паулине, некогда тихой и кроткой служанке принцессы, всегда следовавшей правилам. Интересно, что же стало с этой девушкой теперь? Я тоже задавалась этим вопросом. Какая-то ее часть все еще присутствовала здесь, другая – ушла навсегда, а третью, быть может, я все еще пыталась отыскать. Рухнули ведь не только традиции и устоявшийся протокол, но и целая вера.
Когда последнее выступление завершилось, мы спустились по ступеням у края помоста.
– Подожди минуту, – обратилась Гвинет к Натии, а затем приблизилась ко мне. – Когда ты вернешься в цитадель? Мне не нравится, что ты там одна, в аббатстве.
– Натия тоже живет там.
Гвинет хмыкнула.
– И это должно меня успокоить? Она же как чайник, готовый в любой момент закипеть.
Мы обе обратили взоры на девочку – она наблюдала за расходящимися войсками, и рука ее покоилась на рукояти меча, висевшего на бедре. Впрочем, мы были не единственными, кто на нее смотрел. Юная девушка, вооруженная сразу тремя видами оружия и охотно выставляющая их напоказ, не самое привычное явление для Сивики.
– Она ищет свой путь, – заметила я.
Глаза Гвинет сузились. Мы обе знали историю Натии.
– Полагаю, что так, – вздохнула она и, повернувшись снова ко мне, сообщила, что забирает Натию в цитадель. – Ей нужно передохнуть от своей мести.
Потом она бросила на меня последний укоризненный взгляд.
– Ну, увидимся там со всеми твоими вещами. Верно?
– Увидим, – ответила я.
Уголок ее рта дернулся, но упорствовать она не стала. Гвинет направилась к Натии, положила руку на ее плечо.
– Пойдем, мой кровожадный имп. Сегодня Гвинет научит тебя кое-каким премудростям.
Я двинулась в противоположном направлении. Но когда уже миновала статую Пирса у входа, кто-то окликнул меня по имени.
– Паулина! Подожди!
Повернувшись, я увидела Микаэля, и замерла на месте, ошеломленная тем, что ему вообще хватило наглости подойти ко мне.
– Я знаю, о чем ты подумала, Паулина, – произнес он, – но я всего лишь выполнял приказ. Я солдат и…
– И потратил уже все деньги, полученные в награду за меня? Или теперь, когда я вхожу в новый Совет, ты боишься, что я могу сделать с тобой все, что захочу?