Его веки дрогнули, и я поняла, что попала в точку.
– Убирайся с глаз моих, паразит пресмыкающийся!
Я было протиснулась мимо него, но он схватил меня за руку и заставил развернуться.
– А как же наш ребенок? Где…
– «Наш» ребенок? Ты ошибся, Микаэль, – прорычала я. – Я же сказала тебе, что ты не знаешь его отца.
Я попыталась было вырваться, однако его пальцы держали мое запястье крепко.
– Мы оба знаем, что я…
И тут раздался свист кулака, и Микаэль взмыл в воздух. Он с грохотом приземлился на спину, и вокруг него взметнулось облачко пыли. Нависший над ним в тот же миг Каден схватил его за воротник и рывком поднял на ноги. Его лицо исказила раскаленная ярость.
– Если у тебя есть вопрос о его отце, солдат, так спроси у меня! И если ты еще раз хоть пальцем тронешь Паулину, то заработаешь нечто бо́льшее, нежели просто разбитая губа.
Потом Каден с силой оттолкнул его, и Микаэль шарахнулся назад. Но затем он замер. Он знал, что Каден – прославленный Убийца из Венды, который легко мог выпотрошить его, не проронив ни слова. Однако помимо этого на лице Микаэля мелькнула еще одна догадка. Что, возможно, я сказала ему правду, и что он был не единственным мужчиной в моей жизни. Его доступ ко мне теперь был закрыт навсегда. Поэтому он вытер губы и отвернулся, растворяясь в толпе солдат.
Я перевела взгляд на то, как вздымаются плечи Кадена, – словно он пытался разогнать остатки своего гнева. Остановившимся на шум он велел возвращаться к своим занятиям, а потом наконец повернулся ко мне. Смахнул волосы с глаз.
– Прости, Паулина. Я увидел, как ты попыталась вырваться, и… – Он покачал головой. – Я знаю, что не имел права вмешиваться или делать вид, что…
– Ты ведь догадался, кто это, верно?
Он кивнул.
– Лия сказала мне, что он еще жив. Сложить все воедино было нетрудно. Тот же оттенок волос, что и у твоего сына. Твоя реакция.
Краска на его шее внезапно стала ярче, словно он только что осознал свое признание, – что он наблюдал за мной. Его глаза впились в мои, и я увидела в них сотню вопросов, которых раньше не замечала: смогу ли я когда-нибудь простить его? не зашел ли он слишком далеко? все ли со мной в порядке? Но в основном я видела в них доброту, которую заметила еще при нашей первой встрече. В воздухе между нами повисло молчание и клубы пыли.
– Мне очень жаль, – наконец произнес он и взглянул на свои покрасневшие от столкновения с лицом Микаэля костяшки пальцев. – Я знаю, что тебе не хотелось бы, чтобы варвар-убийца…
– Проводишь меня до аббатства, Каден? – перебила я. – Если, конечно, у тебя есть время. Просто для вида, на случай, если он все еще наблюдает.
Каден удивленно взглянул на меня, быть может, даже испуганно, однако кивнул, и мы отправились в аббатство. Мы оба знали, что Микаэль больше не смотрит.
Глава семьдесят шестая
После того как тетушки и Гвинет помогли мне принять ванну и одеться, я выпроводила всех вон из своих покоев. Вот уже почти неделю я была занята всевозможными совещаниями с генералами, офицерами и лордами, а сегодня выступала перед полками, прибывшими в Сивику после общего созыва. Мне требовалась хоть минутка тишины. Я вспомнила, что говорила мне Дихара о даре: «Замурованнные почти совсем уморили его, так же как в свое время Древние… Вы окружили себя шумом, который сами и творите». А шум действительно творился громкий и страшный.
Рейф, Каден и я вели приватные переговоры с генералами Хаулэндом, Маркесом и Перри, капитаном Рейно, фельдмаршалом, а также Свеном и Тавишем. Я даже лично поприветствовала генерала Хаулэнда, надеясь оставить наше неудачное начало в прошлом. Вдесятером мы занимались изучением карт, составлением списков и разработкой стратегий. Мы с Каденом в деталях рассказали об оружии и численности войск Венды, которые нам противостояли, – в сто двадцать тысяч человек. А когда фельдмаршал предположил, что Комизар может разделить свои силы, чтобы нанести удар сразу по нескольким фронтам, Каден заверил его, что этого не случится. Комизар непременно ударит всеми силами по Морригану, безжалостно прокладывая себе путь к Сивике, чтобы гарантировать быструю и решительную победу. И я с ним согласилась. Кровь Комизара бурлила от силы, что давала ему эта армия. Он не стал бы дробить ее на части. Мне вспомнилось его лицо, когда он взирал на свое детище, – огромное, сокрушительное поражение было для него чем-то прекрасным, почти шедевром.
Во время наших заседаний споры возникали по любому вопросу – от сроков и маршрутов, которыми двинется Комизар, до того, как лучше вооружить наших солдат. Ясно было одно: нам требовалось больше войск, поэтому набор рекрутов уже объявили. Больше оружия, больше воинов. Лорды были отосланы по своим графствам с теми же распоряжениями – о пополнении армии и ее снабжении.
К работе был привлечен весь Морриган. В кузницы свозили металл всех видов, чтобы переплавить его в оружие. Ворота, двери, чайники – ни один предмет не был слишком мал или неважен, чтобы его нельзя было использовать ради спасения королевства. Мельница работала круглосуточно. Нам нужно было больше древесины для изготовления укреплений, копий и защитных сооружений, которые еще только предстояло придумать. Мы развернули масштабные тренировки, в процессе которых дальбрекские солдаты обучали морриганцев своим навыкам, ибо то, что они обладают безупречной дисциплиной, которая могла сослужить нам немалую службу, было неоспоримо. Поначалу это вызвало недовольство высших офицеров – перспектива того, что полк Рейфа из ста воинов будет муштровать все войска Морригана, – однако я пресекла это возражение на корню, дав понять, что гордость не должна стать преградой к нашему выживанию. Рейф тоже сгладил ситуацию, обратившись за советом к нашим и искренне выслушав их.
Несколько раз я была застигнута врасплох – когда видела, как Рейф и Каден вместе что-то объясняют или спорят между собой о деле. Такими их я еще никогда не видела, ведь они занимались чем-то, абсолютно не имеющим ко мне отношения, сообща. И это были их собственные истории и надежды, их обязательства и цели.
Каден умело уклонялся от вопросов о будущем Венды, даже пока разрабатывал планы по обороне Морригана. Некоторые из сражений ему предстояло продолжить и после. Его по-прежнему величали Убийцей, но уже не в уничижительном смысле, а почти воздавая почести тому, что подданный Морригана сумел прижиться во вражеских рядах и теперь вернулся к своим, чтобы поделиться венданскими секретами.
Но по мере того как проходили дни, наши совещания все затягивались и затягивались, а напряжение нарастало, и я поняла, что большинство споров было вызвано не столько гордостью, сколько осознанием того, насколько грандиозная борьба нам предстоит, – это понимали все, включая даже генерала Хаулэнда, – и все мы искали ответы, которые нелегко было найти. Как тридцатитысячная армия, все еще разбросанная по всему королевству, могла противостоять сто двадцатитысячной, да еще к тому же и оснащенной куда более смертоносным оружием, чем у нас? Но мы продолжали пытаться.
Всякий раз, когда мы доставали карты и разворачивали их на столе, я пыталась проникнуть в замыслы Комизара. Я смотрела на дороги, холмы, долины и стены, окружающие Сивику. На линии и ориентиры, что расплывались у меня перед глазами, и у меня под грудью что-то слабо постукивало.
В голове постоянно мелькали подробности наших встреч. Отгородиться от шума было сложно, но я знала, что мне нужно было задействовать и другие свои силы – знания, которые помогли бы направить нас, ибо мои сомнения в отношении всех наших планов лишь росли, и я каждый день переживала за своих братьев и их отряды все сильнее.
Я распахнула окно, и мое лицо обдало прохладным ночным воздухом. Я принялась молиться – одному богу или сразу четырем, я не была уверена. Я многого еще не знала, однако прекрасно понимала, что не справлюсь с потерей оставшихся двух братьев.
Вестей по-прежнему не было, но ведь Рейф предупредил меня, что их и не будет. Либо они приедут живыми, либо нет. Мне оставалось лишь надеяться и верить, что сообщение дошло до них вовремя. «Верните их домой», – молила я богов. А затем воззвала и к своим братьям, помня, как слова Вальтера достигли меня саму: «Будьте осторожны, братья. Будьте осторожны».
Я устремила взгляд на раскинувшуюся внизу Сивику. Вечерние поминовения уже затихали, но в воздухе все еще витала зыбкая песнь. Пусть так будет всегда. Навеки. Город полностью погрузился во мрак, мерцали лишь золотые окна, осторожно выглядывающие в ночь.
Воцарился покой, где-то готовилась еда, чадили трубы.
Но потом этот покой разбился.
По моему позвоночнику поползли посторонние звуки.
Звуки, не принадлежащие миру за окном.
Хруст камня.
Шипение пара.
Пронзительный вой.
Рвение, Джезелия, рвение.
Мое сердце ускорило свой темп. Я вдруг ощутила дыхание Комизара на своей шее, его палец провел по каве на моем плече, и я увидела в темноте его ониксовые глаза и улыбку.
– Тебя проводить?
Я подскочила на месте и резко обернулась.
В дверях моих покоев торчала голова тетушки Клорис, и ее вопрос был лишь напоминанием о том, что мне не стоит опаздывать.
Я улыбнулась, пытаясь унять тревогу. Несмотря на то что тетя сейчас с удивительным изяществом переносила полное попрание протокола на всех уровнях, я все же заметила, что ее нетерпение возвращается. Она желала, чтобы все стало как прежде. Этого я не могла обещать, но вполне могла подарить ей этот вечер.
– Скоро буду, – сказала я.
Она удалилась так же тихо, как и пришла, а я закрыла окно и вернулась к своему туалетному столику. Одной рукой мне было ни за что не заплести косы – не то чтобы я была особенно искусна в прическах даже с двумя здоровыми. Зато теперь я умело обращаюсь с мечом и ножом, даже раненная.
Сегодня, когда лекарь осматривал и перевязывал мою руку, я впервые рассмотрела ее как следует. Само ранение, за исключением трех небольших швов по обеим сторонам, было едва заметно, однако кисть все еще оставалась опухшей. Она чем-то напоминала голубоватую перчатку, в которую запихнули чересчур толстые сосиски, и ощущалась такой же чужой и мертвой. Наверное, внутри что-то лопнуло или порвалось, когда я выдергивала железный болт из двери, чтобы убить Малика. Врач был немало встревожен сохраняющимся отеком и сказал, что по ночам я должна держать руку в вертикальном положении на подушках, а для того, чтобы обходиться днем, он изготовил мне специальную перевязь. Я поинтересовалась об онемении, но врач лишь ответил: «Время покажет».