Мой желудок медленно пополз по направлению к горлу. Условие.
– Он что, шантажировал Рейфа?
– Полагаю, в его устах звучали слова «переговоры» и «компромисс». Он заявил, что всего лишь хочет, чтобы на этот раз Рейф действительно вернулся домой.
Как бы я ни была ошеломлена в тот момент, и все же я почувствовала: что-то во мне воспряло.
– Тогда это не настоящая помолвка. Когда он вернется в Дальбрек, он может…
– Боюсь, что она вполне реальна, ваше высочество.
– Но…
– Вам следует узнать еще кое-что. В Дальбреке договор о помолвке приравнивается к правовому документу. Иначе почему, вы думаете, наше королевство было так разгневано, когда вы нарушили помолвку с принцем? У нас не имеет никакого значения, была ли она заключена на бумаге или устно. Слово мужчины – нерушимо. И на этот раз Джаксон дал свое слово перед своим народом. Он уже исчерпал пределы их доверия своим долгим отсутствием. А в глазах подданных король, которому нельзя доверять касательно его слова, – это не тот король, которому можно доверить королевство. Если он нарушит это обещание, то возвращаться ему будет уже некуда.
– Он потеряет свой трон?
У меня в голове вдруг закружились мысли, как сильно рисковал Рейф сейчас.
– Да, а он очень заботится о своем королевстве. Он нужен ему, – ответил Свен. – Это земли его отцов и предков. Вести их жителей за собой – у него в крови.
И тут я осознала всю важность его слова; в настоящий момент для Морригана сила Рейфа как короля имела куда весомее значение, чем когда-либо. И оно имело значение для меня.
Я устремила взгляд на неровную линию леса, ощущая жгучую иронию выбора Рейфа: помочь мне и королевству Морриган выжить, но вырезать мое сердце из груди.
– Скажи, она добрая? – наконец выдавила я.
Свен прочистил горло и пожал плечами.
– Она показалась мне достаточно покладистой.
– Это хорошо, – сказала я. – Он заслуживает этого.
И я говорила это серьезно.
Потом я ушла и поднялась на крышу. Там были только я, тысяча немигающих звезд и вся красота тьмы, простирающейся до краев вселенной и заглушающей бесконечные заговоры и интриги королевств.
И прошли они через обширную долину,
и, как дозорные опустошения,
посмотрели они вниз на Морриган
с возвышающихся вершин,
перешептываясь о том, что конец их пути близок.
И зарычала Тьма и снова бросилась в бой,
и сразилась Морриган за Святых Выживших,
проливая кровь созданий тьмы
и низвергая ее навечно.
Глава семьдесят девятая
Я потягивала горячий цикорий из высокой кружки, внимательно изучая карты, разложенные на столе в зале заседаний. Я двигала их и так, и эдак, словно взгляд под новым углом мог позволить мне увидеть то, чего раньше не замечала. Здесь. Внезапно внутри меня все забурлило, далекий голос требовал, чтобы я продолжала, снова и снова, однако я не знала, что ищу. Здесь. Ответ? Предупреждение? Я совсем не имела представления, что делаю.
Сегодня я встала очень рано, мне не спалось. Было еще темно, когда до меня донесся детский плач. Тогда я откинула одеяло и выглянула в окно, однако звуки доносились не с улицы. Они витали в моей комнате и застывали перед глазами фантомами. Я видела их – сгорбленных и испуганных молодых венданских солдат, марширующих по дороге. А потом я услышала горячее и яростное дыхание брезалотов; пар из их ноздрей заполонял ночной воздух до тех пор, пока шепот Комизара не заполз мне под кожу, точно паразит, питающийся моей плотью: «Рвение, Джезелия, рвение. Теперь ты наконец-то понимаешь меня?»
После заснуть мне уже не удалось. Поэтому я оделась, прокралась на кухню, где всегда на огне стоял чайник с водой, и, пока цикорий заваривался, я произнесла утренние поминовения, стоя на коленях у очага. Морриган перешла дикие земли безо всяких карт, и мужества ей было не занимать. Я молилась о том же мужестве для себя.
Теперь на столе передо мной было разложено не менее дюжины карт. Одни – Сивики, другие – всего Морригана, третьи изображали вообще весь контитент. Карты перед глазами расплылись, и до меня донесся аромат – душистый, словно примятая трава на лугу. Крошечные волоски на моей шее встали дыбом. Здесь. Голос звучал так же отчетливо, как и мой собственный.
Я снова переложила карты, изучая на этот раз южные направления, однако ответов в них было не больше, чем я имела прежде. Существовали десятки возможных вариантов. Мы с Советом не раз обсуждали, каким путем двинется на нас Комизар, но, когда он вторгнется в Морриган, это мало что уже изменит. Ста двадцати тысячам не понадобится много времени, чтобы разорить деревни на их пути, а затем они поглотят и Сивику. Насущный вопрос заключался в том, когда именно они прибудут сюда. Сколько времени у нас было? От маршрута зависело многое, пусть разница между южной и северной дорогами и составляла считанные дни. Конечно, мы пошлем разведчиков, чтобы заранее заметить венданскую армию, однако даже следопытам не прочесать всех земель на границе.
Последние две недели мы преимущественно сходились на том, что нужно выступить Венде навстречу, и потому мы много ездили по окрестностям, пытаясь подобрать стратегически выигрышные точки для возведения оборонительных сооружений и укрепления позиций. Сивика была чрезвычайно уязвима, и держать оборону на двух фронтах разом представлялось нелогичным. Примерно в это же время я снова начала тренироваться. Едва мне сняли перевязь и бинты, как я сразу же попыталась восстановить силу в левой руке. Но онемение в ней по-прежнему никуда не делось. Она годилась разве что для того, чтобы держать щит, – и мало для чего еще. Я не могла метнуть кинжал в цель и с десяти футов. И потому мне нужно было усилить правую руку. Я старалась скрыть свое отчаяние, пока мы с Натией обучали десятки других женщин, желающих присоединиться к войску; многие из них уже владели луком или мечом.
В тот момент, когда генерал Хаулэнд увидел среди новобранцев женщин, его челюсти сжались так сильно, что я было подумала, что они вот-вот разлетятся на сотню звенящих осколков.
– Каждый доброволец приветствуется и нужен нам, генерал, – сказала ему я, пресекая все аргументы, прежде чем они успели сорваться с его языка. – В бой вас ведет женщина. Так почему же вы удивляетесь, видя их в своих рядах?
Он потрясенно взглянул на меня, и тогда до меня дошло, что он впервые осознал, что я собираюсь вступить в бой наравне с остальными. Да, он определенно считал дни до выздоровления моего отца или возвращения братьев, но ни то, ни другое пока ничего не предвещало.
Дверь приоткрылась, и я подняла голову. На пороге стоял Рейф; от кружки в его руке шел пар. Я снова уткнулась в карты.
– Ты рано.
– Ты тоже, – ответил он.
Я не стала говорить, что теперь мне известны все обстоятельства его помолвки. Мой тост ведь не устранил неловкости между нами. Порой он еще ловил на себе мой взгляд, и тогда мне приходилось поспешно отводить глаза. А порой его собственный взгляд задерживался на мне, даже когда наш разговор был закончен, и я принималась гадать, о чем он думает в этот момент. Но мы привыкали. Быть друзьями. Боевыми товарищами. Такими, какими были мы с Каденом.
Рейф приблизился к краю стола и тоже взглянул на разбросанные карты. Он отодвинул одну из них в сторону, и его рука коснулась моей. Мою кожу словно обожгло. Так, как не должно было, когда тебя касается друг. Это было неправильно, я знала, но ничего не могла поделать с тем, что я чувствовала.
– Пришло что-нибудь в голову? – спросил он.
Только то, что наши усилия были тщетны.
– Нет.
– Мы найдем способ, обязательно, – сказал он, прочитав мои мысли.
Потом пришел Каден, и мы, как и во все предыдущие утра – до того как к нам присоединялись остальные, – обсудили, что предстоит сделать сегодня. Пора было распланировать эвакуацию городов, расположенных на вероятных маршрутах вторжения. Мы знали, это может вызвать панику и нарушить цепи поставок, в которых мы так отчаянно нуждались сейчас. Все откинулись в креслах, закинули ноги на стол, и несколько часов спустя мы, все еще пребывая в том же положении, уже слушали, как Тавиш и капитан Рейно спорят, как лучше остановить брезалотов – отвратительных стремительных тварей, идеально подходящих для применения самого разрушительного оружия Комизара. Оба они предлагали использовать копья, однако это потребовало бы приблизиться к животным со взрывающимися снарядами на спине слишком близко. Впрочем, они согласились меж собой, что куда лучше для этой цели подойдет осадный арбалет. Но если мы не будем знать точно, откуда именно появятся эти огромные скакуны, то нам могут понадобиться десятки подобных машин. У Морригана их было четыре, и они не использовались уже много лет. В большинстве сражений, случавшихся в отдаленных уголках Морригана, тяжелые осадные орудия были почти бесполезны, ведь убить человека можно лишь мечом или стрелой. Поэтому вскоре был отдан приказ о постройке новых осадных арбалетов.
Потом в дверь постучали, и караульный доложил, что это пришли слуги с полуденной трапезой. Карты были переложены на крайний стол, и их места заняли тарелки. Пока мы ели, разговор снова переключился на обучение солдат, и мысли мои вернулись к братьям. Я бросила взгляд на Рейфа, сидящего за столом напротив меня. Я не помнила, поблагодарила ли я его за распоряжение об эскорте для них, и эгоистично задумалась, а сколько солдат входит в один дивизион Дальбрека. В Морригане они состояли из четырехсот. Помогут ли нам его люди, оказавшись здесь?
Я знала, те же мысли кипели и в голове Кадена. И тут, между надкусыванием грудинки и куска хлеба, фельдмаршал неожиданно озвучил вопрос, который был у всех на уме: пошлет ли Дальбрек еще войск на помощь Морригану? На зал тотчас опустилось молчание.