Я попросила его рассказать о Дальбреке – о том, как там обстояли дела после его возвращения. И Рейф поведал мне о похоронах отца, о всех трудностях и проблемах, и я услышала в его голосе озабоченность, однако по мере того, как он рассказывал мне все это, я также отчетливо расслышала и его силу, его глубокую любовь к своему королевству, его стремление вернуться туда. Умение вести за собой людей действительно у него в крови. И потому это делало риск, на который он пошел ради меня и Морригана, еще более значительным. Мое сердце сжалось от боли. Фермер, принц, король… Я действительно любила его. Любила все, чем он когда-либо был, и все, чем он станет, – даже если это случится вдали от меня.
И в этот раз уже я нависла над ним, прильнув к его губам.
Мы засыпали и просыпались всю ночь, опять целуясь, опять шепча, однако в конце концов рассвет наступил, и мир снова ворвался в нашу жизнь. Малиновый отсвет за портьерами возвестил о том, что время нашей совместной ночи истекло. Я лежала, свернувшись калачиком в его объятиях, а его пальцы успокаивающе гладили меня по спине, легонько касаясь моей кавы. Я чуть было не подумала «нашей кавы», однако вовремя поняла, что меньше всего на свете ему хотелось бы быть причастным к пророчеству Венды, пусть для этого и было уже несколько поздно.
Не говоря друг другу ни слова, мы оделись.
Мы снова стали вождями двух королевств, звук натягиваемых сапог и затягивающихся пряжек и долг повисли в воздухе. Наши несколько часов закончились, и больше их не существовало. Он начнет свой день с проверки Свена, а я пойду доложить Хранителю Времени о своем распорядке дня, чтобы он смог найти меня, если вдруг в этом возникнет необходимость; я запретила ему следовать за мной по пятам.
Когда же последний шнурок был завязан, я нарушила молчание.
– Есть кое-что, что я должна сказать тебе, Рейф. Я уже сообщила об этом своему отцу. Когда мы доберемся до Долины Стражей и встретим там войско Комизара, я собираюсь предложить ему мирное соглашение.
Его ноздри хищно раздулись, а челюсть напряглась. Он нагнулся, чтобы поднять с пола свою перевязь, словно и не слыша меня. Надел ее через голову, поправил застежку – и в каждом его движении отчетливо читался гнев.
– Я намерена разрешить венданцам селиться на Кам-Ланто, подарить им шанс на лучшее…
Он резко сунул меч в ножны.
– Мы ничего не будем предлагать Комизару! – прошипел Рейф. – Слышишь меня, Лия? Да даже если бы он горел, я бы не помочился на него, чтобы погасить пламя! Он не получит ничего!
Я потянулась, чтобы дотронуться до его руки, но Рейф отстранился. Я знала, он все еще не оправился от потери капитана Эйзии и его людей.
– Это предложение не Комизару, – произнесла я. – Уж я-то знаю, что он не согласится ни на что, кроме резни. То предложение народу Венды. Они не Комизар, помни об этом.
Его грудь высоко вздыбилась.
– Лия, сейчас ты противостоишь армии, Совету и тысячам людей, которые стоят за ним и хотят того же, что и он. Они не станут слушать ни о каком мирном соглашении.
Я припомнила всех сторонников Комизара: чивдары, наместники, которые выпрашивали милость и желали большего, его приспешники, которые дышали жаждой власти, словно самим воздухом, и солдаты, которые расправились с моим братом и его отрядом, а после, когда я хоронила их тела, глумились надо мной. Были еще сотни таких, как они, – тех, кто упивался разрушением. Рейф был прав. Как и Комизар, они не станут слушать меня.
Однако я хотела верить, что найдутся и другие, как, например, кланы, которых заставили служить Комизару силой, или те, кто просто испугался и последовал за ним, потому что у них не было иного выбора. Их были тысячи, и эти тысячи отчаянно искали надежду. На них я и полагалась.
– Прежде чем начнется битва, я сделаю это предложение, Рейф.
– И твой отец согласен?
– Это не имеет никакого значения. Я его регент.
– Малые Королевства тоже никогда не согласятся на это.
– Согласятся, если Дальбрек подаст им пример. Если мы проиграем, это все равно произойдет. Но если мы победим – это должно произойти. Это единственный способ двигаться вперед. Всем нужна надежда, Рейф, и я должна подарить ее им. Это будет правильно.
Он доказывал мне, что времени на предложение мира не будет, что поле боя не место для переговоров. В армии, растянувшейся на многие мили, были десятки тысяч человек, и я не могла обратиться ко всем разом, утаив это от Комизара. Минуты перед сражением всегда наполнены неопределенностью, сказал он.
– Я знаю. И я найду способ. Я просто прошу тебя помочь мне. Без согласия Дальбрека я лишь дам им ложную надежду.
Он вздохнул и запустил пальцы в волосы.
– Не знаю, могу ли я дать тебе такое обещание, Лия. Ты просишь меня расторгнуть договор, которому уже много веков. – Он шагнул ближе, и гнев его отступил. Он убрал прядь волос с моей щеки. – Я знаю, что еще ты собираешься сделать, и я прошу тебя в последний раз. Не надо. Пожалуйста. Ради собственного блага.
– Мы уже обсуждали это, Рейф. Это должен быть кто-то.
Его глаза снова сверкнули, он воспротивился услышанному, ведь это было не то, что он хотел, но тут наше внимание отвлек настоятельный стук в дверь.
За ней обнаружилась тетушка Бернетта – задыхающаяся и держащаяся за бок.
– Войска Дальбрека! – выдохнула она. – Их заметили в часе езды от Сивики!
Мое сердце застучало прямо в горле.
– А Брин и Реган? – спросила я.
Ее глаза блеснули тревогой.
– О них ничего неизвестно.
Рейф, Тавиш и я поскакали навстречу марширующим отрядам с дюжиной солдат. Их было около пятисот человек. Не шесть тысяч, как запросил Рейф.
– Остальные могут быть дальше, – предположил Тавиш.
Рейф ничего не ответил ему.
Заметив нас, едущих навстречу, караван остановился. Рейф сразу же подозвал к себе полковника и осведомился, где остальные войска, и тогда полковник объяснил, что генерал Дрегер отозвал квартирующихся в столицу до того, как пришло сообщение короля. В глазах Рейфа жарко полыхнул гнев, однако он все же перешел к более насущной в данный момент теме – принцам Морригана и их отрядам.
– Они здесь, ваше величество, едут в центре, – кивнул полковник себе за спину. – Но есть и потери. Мы не…
Мои пятки в ту же секунду вонзились в бока лошади, и я стрелой помчалась к середине каравана. Вот синий цвет Дальбрека сменился красным стягом Морригана, и я спрыгнула на землю, ища Брина и Регана и громко зовя их по имени.
На глаза мне попались пятеро лошадей с большими свертками, перекинутыми через седла. Тела. Мое дыхание замерло.
И тут на плечо мне опустилась рука.
Я резко обернулась и оказалась лицом к лицу с человеком, которого не знала, но который, судя по всему, хорошо знал меня.
– Они живы, ваше высочество. Сюда.
Он повел меня дальше, назвавшись врачом, и принялся рассказывать о ранениях моих братьев. Основная тяжесть атаки пришлась на них.
– Их люди храбро сражались, но, как вы видите, кое-кто все же расстался с жизнью.
– А что насчет нападавших?
– Мертвы, но все сложилось бы иначе, если бы король не отправил послания.
Мы достигли повозки, и врач отошел в сторону, предоставив мне возможность встретиться с братьями наедине. В висках у меня застучало. Они оба лежали на покрывалах, лица их озаряла пепельная бледность, однако, когда Реган увидел меня, глаза его просветлели.
– Сестра, – произнес он и попытался сесть, после чего скривился и откинулся обратно.
Я залезла в телегу рядом с ними и прижала их руки к своим щекам. Мои слезы потекли по их пальцам. Они выжили. Брин, Реган. Я шептала их имена вслух раз за разом, словно убеждая себя в том, что они действительно были здесь. Глаза Регана тоже стали мокрыми, однако глаза Брина так и не открылись, будто из мира грез его не отпускал какой-то сонный эликсир.
– Мы знали, что это ложь, – сказал Реган. – Просто не знали, насколько глубоко пустило корни это предательство.
– Никто из нас не знал, – ответила я.
– Перед тем как мы отбыли, отец прошептал мне: «Найдите ее». Он тоже хотел, чтобы ты вернулась. Он еще жив?
– Да, – ответила я.
Я поведала им о вице-регенте еще в письме, а теперь рассказала и о том, произошло за последние недели. И о нашем плане встретить войско Комизара в Долине Стражей. А потом, хоть мне и было больно это вспоминать, я поделилась с Реганом правдой о гибели Вальтера.
– Он страдал? – спросил он. Глаза его потемнели, а выражение лица стало мрачным.
Я не знала, как ему ответить, и перед моими глазами снова возник Вальтер, яростно рвущийся в бой.
– Он будто утратил разум от горя, Реган. С того момента, как у него на руках умерла Грета, он все время страдал. Но на поле боя он умер быстро… Он был воином, храбрым и сильным, однако его отряд значительно уступал в численности врагу.
– Как и мы сейчас.
– Да, – согласилась я, – как и мы.
Я не могла приукрасить правду для него, даже несмотря на его слабое состояние.
– Подожди несколько дней до выступления, – попросил он. – И тогда я смогу поехать с тобой.
Я услышала в его голосе голод – желание отомстить за своих братьев и отправиться в бой бок о бок с сестрой. Оно горело в нем. И я понимала эту его потребность, однако тяжело вздохнула.
– У тебя в боку рана, для закрытия которой потребовалось наложить двадцать семь швов. Если бы на твоем месте была я, ты бы взял меня с собой?
Его голова откинулась назад. Он знал, что не сможет сесть на коня ни через несколько дней, ни даже через несколько недель.
– Чертовы хирурги. Как же они любят считать.
– Тебе нужно остаться. Ты будешь нужен Брину, когда он очнется.
Я перевела взгляд на второго брата – умиротворенного в своем одурманивающем мире грез. Сейчас мой милый юный братишка больше походил на ангела, нежели на солдата.
– Он знает, что произошло? – спросила я.