2.
— Это называется смех, — сказал Кетан. — Это то же самое, что щебетать.
— Значит, это звук веселья? — спросил Рекош.
— Да. И он громче, когда что-то более забавно.
Уркот издал трель и стукнул передней ногой о ногу Рекоша.
— Я уже нравлюсь ей больше!
Телок хмыкнул.
— Это только потому, что я еще не представился ей.
— Маловероятно, что ты завоюешь ее после того, как сказал, что она, должно быть, темный дух, пришедший наложить на нас свои проклятия, — сказал Рекош, убирая руку и отступая назад.
— Нет ничего плохого в том, чтобы проявлять осторожность, — ответил Телок. — Это ново. Она новая. И в Клубке есть много вещей, которые на первый взгляд кажутся безобидными, но на самом деле совсем не таковы.
— Я понимаю, Телок, — сказала Айви, встретившись с ним взглядом. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы освоиться с Кетаном, и я все еще чувствую себя… не на своем месте в этих джунглях. Но теперь я полностью доверяю ему, а поскольку он доверяет тебе, то и я доверяю.
Взгляд Телока задержался на ней еще на несколько ударов сердца. Затем он соединил руки и поклонился; она знала от Кетана, что это был жест извинения.
— Я не знаю каждого слова, которое ты произносишь, Айви, но я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Она не может издавать звуки, которые издаем мы, но полное понимание придет со временем, — Кетан встал позади Айви, положив одну пару рук ей на плечи, а другую на бедра. — Если вы все еще готовы помочь. Я не просил вас об этом раньше, но я бы хотел, чтобы вы трое пошли с нами, когда мы покинем эту часть Клубка.
— Оставить позади Такарал и все, что мы знали? — спросил Уркот. — Как Рекош выживет без его ситикар?
— Полагаю, мне придется научиться разговаривать с деревьями и камнями, как делаете все вы, — сказал Рекош с преувеличенным вздохом. — Но мы должны понимать, что с уходом Кетана Такарал будет гораздо менее приветлив к любому из нас в ярости королевы. До сих пор она щадила нас троих, но она, безусловно, знает о нас.
— Она угрожала всем вам и моей сестре по выводку, чтобы добраться до меня, — сказал Кетан, и его глубокий голос донесся до Айви. — Я никогда не хотел подвергать вас опасности, но мои желания не могут удержать ее.
Телок снова огляделся по сторонам и глубоко вздохнул.
— Временами я завидовал твоей жизни в Клубке, Кетан. Но это… здесь есть над чем подумать.
— Я знаю. Вы трое многое сделали для меня, и я прошу гораздо больше того, на что имею право. Подумайте об этом. Людям нужна моя помощь, если они хотят выжить… а мне нужна ваша, если я хочу помочь им.
— Ты получишь ее, Кетан, — сказал Рекош, шагнув вперед и коснувшись одной из своих передних ног ноги Кетана. — Ты можешь доверять нам.
ГЛАВА 11
Несмотря на отчетливый запах огня из древесного сока и ароматный дым горящих трав, эти туннели и камеры пахли смертью. Старой смертью. Это был такой запах, что проникал в каждую трещину, просачивался в каждый камень, бродил в тени каждой впадины и ниши, который оставался как напоминание — все когда-нибудь должно умереть.
Кетану не нужно было такое напоминание. Он давно понял этот факт и давно с ним смирился. Но впервые за многие годы у него было то, ради чего действительно стоило жить. Все, что было ему дорого, висело на единственной натянутой нити, окруженной безжалостными когтями. Эти когти разорвут эту нить в тот момент, когда его защита дрогнет.
Разочарование, нетерпение и беспомощность вспыхнули в нем, сдавив грудь. Такарал был последним местом, где он хотел быть, сейчас больше, чем когда-либо, — потому что он оставил Айви на корабле с другими людьми.
Через огромные каменные двери, распахнутые настежь, он наблюдал, как Архиречица Валкай проводит семерых говорящих с духами через ритуал подношения. Их облаченные в шелк фигуры казались глубоко затененными и потусторонними в танцующем сине-зеленом свете костра. Все восемь говорящих — по одному от каждого бога — встали в круг в центре зала, который был таким большим, что даже эти женщины казались маленькими и кроткими. Но это было целью Гробницы Королев, не так ли?
Каждый должен был чувствовать себя ничтожеством перед лицом наследия королевы Такари. Стоит ли удивляться, почему Зурваши решила положить конец этой родословной и забрать славу себе?
Говорящие с духами размахивали тлеющими пучками трав и поднимали корзины, наполненные подношениями, с алтарей, перед которыми они стояли, призывая Восьмерых одного за другим. Их пение было низким гулом, из-за которого клубящийся дым казался еще более сюрреалистичным.
Нетрудно поверить, что завеса между миром живых и туманным царством духов в этой комнате была прорвана.
Но Кетана подобные вопросы не интересовали. Он прибыл сюда с определенной целью, и даже на ней было трудно сосредоточиться… потому что Айви была на том корабле с семью людьми, которых Кетан не знал и которым не доверял.
Она была на том корабле с Коулом.
Едва сдерживая рычание, он отвернулся от комнаты и направился к дальней стене. Его шкуру покалывало под устремленными на него взглядами — пары Клыков, охраняющих вход, и пары Когтей, стоящих несколькими сегментами дальше по туннелю. Последний следовал за Кетаном с момента его прибытия в Такарал этим утром.
Ему не следовало приходить сюда. Не потому, что это было глупо — хотя так оно и было, — а потому, что он оставил Айви с другими людьми. Какая защита у нее была от них? Какая защита была у нее от Коула? Огонь пробежал по венам Кетана, когда он мысленно увидел, как Коул хватает Айви. Вчерашние слова мужчины-человека были неважны, но его действия…
Они были неприемлемы.
Кетан сжал кулаки. Царапанье когтей по ладоням не отвлекало.
Только он должен был прикасаться к Айви. Она была его парой, его целью, его всем. Намерения Коула не имели значения; он прикасался к Айви так, словно она принадлежала ему. Он схватил ее. Этому не было оправдания.
Тонкие волосы Кетана встали дыбом, а из груди вырвалось рычание.
— Ритуал почти завершен, — сказала одна из Клыков, ее голос эхом разнесся по коридору, несмотря на то, что был таким тихим.
— Нетерпение не подобает охотнику, — сказал один из Когтей.
Кетан перевел взгляд на двух мужчин.
— Как и быть мертвым.
Когти стояли, прислонившись плечами к стене туннеля, и изображали беззаботность. Но то, как каждый держал руку на топоре, висевшем у него на поясе, то, как подергивались их пальцы и жвалы, а тонкие волоски часто вставали дыбом, говорило об их беспокойстве.
Их убийство не принесло бы Кетану удовлетворения. Это только вызвало бы больше проблем, как всегда вызывало кровопролитие. И все же, хотя он мог сопротивляться этим побуждениям, он не мог заставить их замолчать.
Кетан остановился у стены, прислонился к ней плечом и снова обратил свое внимание на говорящих, исполнявших ритуал в Гробнице Королев.
Архиречица Валкай держала над головой корзину для подношений и что-то говорила. Он полагал, что она просила Восьмерых и духов прошлых королев продолжать присматривать за Такаралом, но ее слова было трудно разобрать. Этот глубоко под камнями, особенно в этих извилистых туннелях и темных погребальных камерах, всепроникающая тишина усиливала даже самые незначительные звуки. Скрежет одинокого волоска о камень был слышен на расстоянии нескольких сегментов, и каждый шум отдавался долгим искаженным эхом. Но из Гробницы Королев звук разносился не так легко.
Казалось, что комната поглощает голоса тех, кто внутри.
Кетан перевел взгляд на две другие фигуры внутри помещения — еще одна пара Клыков, их черты лица почти теряются в мерцающем свете, но украшения из золота и драгоценных камней ярко поблескивают. Они стояли в напряженных позах по обе стороны позади от Архиречицы. Одна из них была Ансет, хотя Кетан не знал, кто именно.
Заставляя себя не шевелиться, Кетан наблюдал за завершением ритуала. Дым от сожженных трав закручивался и рассеивался, уносимый мягким потоком воздуха, который пронизывал Такарал даже здесь, внизу.
По очереди говорящие с духами возлагали свои подношения на соответствующие алтари, отступали и направлялись к дверному проему, шелковые покрывала ниспадали на их тела. Войдя в туннель, они плавно разделились, попеременно поворачивая налево и направо, чтобы следовать дальше своей дорогой.
Погребальные камеры содержались исключительно говорящими с духами. Они отвечали даже за чаши с древесным соком, которые давали единственный свет, хотя по всему городу эту задачу выполняли хранители света.
Мысль об обязанностях говорящих только напомнила Кетану о его обязанностях перед своей парой и о том, что в настоящее время он не в состоянии их выполнять. О том, что его нет рядом, чтобы защищать ее.
Внутри Гробницы Королев Клыки придвинулись поближе к Архиречице, и теперь все трое были заняты тихой беседой. В новом положении на них попадало достаточно света, чтобы Кетан мог их узнать — Ансет была с Верховным Клыком Корахлой. Из-за приглушенного тона было бы трудно расслышать их слова, даже если бы они не находились в помещении, заглушающем звуки.
Ансет и Корахла смотрели друг на друга несколько мгновений. Когда они снова посмотрели на Архиречицу Валкай, она вытянула передние ноги вперед, освобождая их от шелкового покрова, и коснулась ими передних ног Клыков, и сложила руки на груди в жест Восьмерки.
Корахла и Ансет повернулись друг к другу.
Кетан наклонил голову и оттолкнулся от стены, опустив руки по бокам. Один из Когтей постучал пальцами по рукояти топора из черного камня. Эти звенящие звуки перекрыли затихающий шум удаляющихся шагов говорящих с духами, усиливая раздражение Кетана.
Если бы в тот момент он держал свое копье, то без колебаний метнул бы его в Когтя — не отводя взгляда от своей сестры по выводку и Верховного Клыка.
Ансет и Корахла наклонились ближе друг к другу и соприкоснулись головными гребнями. Когда они приняли эту интимную, доверительную позу, их передние ноги мягко соединились.