— Что вы! — ужаснулась Мелинда. — Помогите мне, капитан.
Они приподняли маркиза, и девушка положила его голову к себе на грудь. Неожиданно она почувствовала себя счастливой, как никогда в жизни. Мысль о том, что она только что убила человека совсем не беспокоила ее: Мелинда была полностью поглощена своим чувством к маркизу. Она нежно обнимала его и прижимала к себе, как больного ребенка.
Вернулся капитан с Траверсом и Фреди. Они втроем перенесли маркиза в машину. На груди Мелинды, в том месте, к которому она прижимала его голову, остались кровавые пятна.
— Между прочим, — сказал ей капитан Вести, — вы не убили Уортама.
— Не убила? — воскликнула девушка.
— Нет, к моему великому сожалению, — подхватил Фреди, — но вы разнесли вдребезги его правую руку. Если верить этому полупьяному коновалу, Уортам останется жить, но руку ему придется ампутировать, так что стрелять этот мерзавец больше не сможет.
— Что ж, он вполне это заслужил, — жестко сказала девушка.
— Это точно, — согласился капитан, — однако надо подобрать ваш револьвер, Мелинда. На нем может оказаться герб Чарда, и если вмешается полиция, это будет совсем некстати.
Когда они добрались до дома на Гросверон-сквер, доктор подтвердил прогнозы капитана Вести о том, что маркиз вне опасности.
— Сильная контузия, — сказал он. — Так случается всегда, если пуля проходит по касательной под углом к черепу. Надо сказать, что ему здорово повезло. Попади пуля на полдюйма левее, все было бы кончено.
— Как скоро вернется к нему сознание? — спросила Мелинда.
— Этого можно ждать в любой момент, однако он может не помнить, что с ним произошло. Прислать сиделку, мадам?
— Нет, я буду ухаживать за ним сама, — ответила девушка.
— Отлично. Для человека нет ничего более полезного, чем забота собственной жены, — сказал доктор и удалился.
От этих слов щеки девушки залил густой румянец. Она осталась одна в полумраке спальни ухаживать за человеком, которого любила больше собственной жизни.
Неожиданно в комнату вошел дворецкий и доложил:
— С вами хочет поговорить капитан Вести, миледи.
— Попросите капитана подняться сюда, — ответила девушка, — я не хочу оставлять его светлость одного.
— Хорошо, миледи.
Минуту спустя в спальню вошел Джервес Вести.
— Почему вы не вызвали сиделку? — спросил он.
— Я сама буду ухаживать за ним, доктор не возражает.
Капитан посмотрел на пятна крови на ее груди, на рассыпавшуюся прическу, бледное лицо и тихо сказал.
— Вы так устали сегодня ночью… Пойдите умойтесь и переоденьтесь, я побуду с ним.
— Спасибо, — согласилась девушка, — я не задержусь слишком долго.
— Скажите, Мелинда, вы ведь любите его? — спросил вдруг капитан, когда девушка уже стояла в дверях.
Она застыла, потом медленно обернулась, покраснела и едва слышно спросила:
— Как вы догадались?..
— Я видел ваше лицо, когда вы бежали к нему, думая, что он убит. Нет, Мелинда, вы не такая уж хорошая актриса, какой показались сначала.
— Вы правы… — прошептала девушка.
— Дорогая! — воскликнул капитан. — Призовите на помощь свой разум. Разве вам не известно, что перед вами сейчас лежит в беспамятстве самый отъявленный сердцеед Англии? Не влюбляйтесь в него слишком сильно, ведь и свадьба, и все остальное — лишь игра!
— Да, вы тысячу раз правы, но что я могу с собой поделать? — в отчаянии воскликнула Мелинда.
— Не знаю, но я не хочу, чтобы вам было больно, — сказал, подходя к ней, капитан Вести, и в его голосе прозвучала доброта и сердечность.
— Спасибо за заботу, милый капитан, — вздохнула она, — только разве вы не видите, что я счастлива? Счастлива, как никогда в жизни! Счастлива после целого года страданий, унижений и безнадежности.
— Но что вы будете делать, когда станете не нужны ему?
— Не знаю, давайте не будем говорить об этом…
— Надеюсь, это не станет для вас непоправимой трагедией, — заметил капитан. — Я сразу понял, что вы совершенно не похожи на тех женщин, с которыми вам приходится общаться, что вы попали в их среду в силу какой-то нелепой случайности.
Мелинда не поняла, что он имел в виду; она была совершенно без сил и могла думать только о маркизе.
— Извините, капитан, но я должна как можно скорее вернуться к нему, — сказала она и направилась к двери. Джервес Вести поймал ее за руку и хотел что-то сказать.
— Идите и сядьте возле него, — строгим голосом приказала Мелинда. — Я вернусь через несколько минут. — Она улыбнулась и поспешно вышла из спальни.
— Черт возьми, Дрого! — тихо проговорил капитан, усаживаясь возле кровати раненого друга. — Она слишком хороша для тебя!
12
Все время Мелинда почти безотлучно сидела возле раненого маркиза. Лишь изредка, да и то по настоянию врача, она выходила в садик возле особняка, чтобы подышать свежим воздухом. Там она грелась на летнем солнышке и вдыхала ароматы цветов, в изобилии росших на аккуратных ухоженных клумбах. Глядя на цветы, она вспоминала Чард, в котором оставила свое сердце. Она мечтала еще хоть раз возвратиться туда и очень надеялась, что это обязательно случится, как только маркиз окончательно поправится.
Девушка с грустью осознавала всю безнадежность своей любви к этому гордому аристократу, и ей не хотелось думать о том, что ждет ее впереди.
Вскоре к маркизу вернулось сознание.
— У меня такое ощущение, что я должен был сделать что-то очень важное, — сказал он. — Но что? Мои мысли, словно колеса старой плохо смазанной телеги…
— Вы ранены, — тихо сказала Мелинда.
Маркиз ощупал повязку на голове.
— Что произошло? — спросил он. — Я попал в автомобильную катастрофу? Меня сбросил Тандерболт? Нет… О!.. Вспомнил! Была дуэль!
В его голосе послышались резкие нотки, и Мелинда поспешила переменить тему.
— Не стоит сейчас об этом говорить Вам нужен покой Если доктор узнает, что вы слишком много разговариваете, он даст вам снотворное.
— Ничего подобного он не сделает, — заявил маркиз. — Я никому не позволю пичкать меня всякой дрянью, лишающей человека нормальных ощущений.
Мелинда вздохнула. Это был уже прежний маркиз, гордый и своенравный. Он позвонил, вызывая дворецкого, и ей не оставалось ничего другого, как потихоньку выскользнуть из спальни.
— Передайте ее светлости, что его светлость чувствует себя гораздо лучше, но еще никого не принимает, — выйдя в коридор, услышала она голос швейцара.
— Хорошо, я так и передам ее светлости, — ответил другой голос, — но я очень прошу вас передать его светлости эту записку.
Затем послышался звук закрывшейся двери, и на лестнице появился швейцар в униформе. На серебряном подносе он нес только что полученное письмо. В том, что это письмо было послано маркизу леди Алисой, сомневаться не приходилось, и Мелинда почувствовала неожиданный прилив злости. Но девушка понимала, что леди Алиса все равно не сможет заполучить маркиза, по крайней мере, в течение ближайших шести месяцев, и это немного успокаивало ее.
Минут сорок Мелинда гуляла в саду. Часы пробили шесть, и девушка подумала, что доктор уже ушел и что сейчас самое время позаботиться о чае для маркиза. Она вошла в дом и совсем было уже собралась подняться на второй этаж, когда в холле появился дворецкий и негромко сказал:
— Его светлость просил передать, что он в библиотеке.
— Он спустился вниз! — воскликнула Мелинда.
— Да, миледи. Доктор сказал, что он уже вполне оправился от контузии.
— Что ж, это очень хорошая новость, — негромко сказала Мелинда, с трудом удерживаясь от того, чтобы броситься сломя голову в библиотеку.
Маркиз сидел перед камином в дальнем углу комнаты. Сдержанность изменила девушке, и, подбежав к креслу маркиза, она выпалила.
— Вам лучше! О, как я рада!
Он взял ее руки в свои, и Мелинде показалось, что в этот момент его взгляд был полон бесконечной доброты и нежности.
— Мне рассказали о том, с какой преданностью вы заботились обо мне, — сказал он своим глубоким голосом.
Мелинда затрепетала и, не отнимая своих рук, опустилась на колени возле кресла маркиза.
— Это было совсем нетрудно, — тихо сказала она. — Вы оказались примерным пациентом.
— Сэр Генри говорит, что у меня была тяжелая контузия, но я не очень хорошо помню, как все это приключилось.
— Не стоит вспоминать об этом, — пролепетала Мелинда, отводя глаза. Она совсем не хотела хвастаться той ролью, которую ей довелось сыграть в ходе поединка.
— Я заставлю Джервеса рассказать, — воскликнул маркиз, — ведь он все видел!
— Да, он все видел. Он звонит каждый день по три или четыре раза, но доктор запретил принимать посторонних.
— Всех, кроме вас, — с легкой улыбкой сказал маркиз.
— Но… ведь я не посторонняя, — запинаясь, пролепетала Мелинда.
— Конечно, нет! Сэр Генри сегодня поздравил меня с тем, какая мне досталась замечательная жена, — полушутя принялся успокаивать ее маркиз. — Скажите, где вы, в придачу ко всем своим прочим достоинствам, выучились быть такой чудесной сиделкой?
— Я ухаживала за папой, когда он на охоте сломал себе ключицу, — объяснила Мелинда. — Кроме того, мой братишка часто болел. Я сама умею делать все необходимое, и мне не хотелось подпускать к вам никаких сиделок с их холодным профессионализмом.
— Я очень тронут вашей заботой, — тихо сказал маркиз.
Мелинда с опаской посмотрела ему в глаза и поняла, что это не пустые слова.
— Вам не было скучно сидеть возле меня? — продолжал маркиз.
— Что вы, конечно, нет! Я делала это с огромным удовольствием, — ответила Мелинда горячо и искренне, но, испугавшись, что выдает этим свои тайные чувства, покраснела.
— Но почему? — не унимался маркиз.
Мелинда, смутившись, поднялась с колен и потупила глаза. Солнце садилось, и отблески огня из камина делали ее волосы совершенно золотыми. Она чувствовала, что маркиз смотрит на нее, не отрывая глаз. Чтобы уйти от опасной темы, она сказала: