– Все будет хорошо. Мы тебя вытащим, дорогая, – успокоил ее Аса. – Ты не видела мисс Динвуди?
– Нет, – всхлипнула перепуганная девушка. – Мне так жаль!
– Ладно-ладно, малышка, потерпи. Можешь подползти ко мне?
Та кивнула, выбралась из углубления, в котором застряла, и вскоре оказалась рядом с Асой. Он коснулся ее плеча.
– Цела? Не ранена? Жан-Мари, лакей мисс Динвуди, поможет тебе выбраться.
Полли кивнула и стала пробираться к свету, а он опустился на четвереньки и стал протискиваться в узкий проход, откуда только что выбралась Полли. Все тело горело огнем от нестерпимого зуда, над головой нависали остатки сцены, готовые в любой момент рухнуть. Если это произойдет, и он, и мисс Динвуди будут погребены заживо.
Но он слышал тихие стоны и упорно полз вперед. При одной мысли об Эве, может быть, раненой или даже умирающей, сил у него словно прибавилось.
Он продолжал продираться сквозь завал, стараясь не думать ни о чем плохом, и тут стоны неожиданно прекратились. Нет! Это невозможно! Он даже представить себе не мог, что ему больше не придется с ней спорить. Добравшись до последней доски, он с удивлением заметил свежие опилки и до странности ровный торец. Аса осторожно потянул доску на себя и на мгновение замер.
Доска оказалась наполовину пропиленной, а вторая ее половина, переломившись, теперь щетинилась зазубренным краем.
Глубоко вздохнув, чтобы сдержать ярость, он передал доску Жану-Мари и, опять наклонившись, наконец увидел распахнутые в ужасе глаза.
Эва полулежала, засыпанная обломками, а на ее коленях он увидел темноволосую голову танцовщицы. Эва облизнула губы, и Аса заметил пятно крови у нее на виске.
– Надо вытащить ее отсюда. Я… я не знаю, жива ли она. Она сначала стонала, но теперь не издает ни звука.
Аса взглянул на девушку и сразу понял, что уже слишком поздно.
– Эва, ты-то как?
Она подняла руку, коснулась своих золотистых волос, засыпанных пылью, и поморщилась.
– Я… моя голова.
Аса кивнул. Похоже, она ударилась, или это шок.
– Держись.
Путь к ней преграждала большая балка, и Аса, упершись ногами, обхватил ее руками и попытался сдвинуть. Сначала ничего не происходило, потом балка все же с треском сдвинулась, осыпав все вокруг мелкими обломками.
Отдышавшись, он повторил попытку: тянул эту проклятую балку, прижимая к груди, словно любимую женщину. После третьей попытки к нему сумел подобраться Жан-Мари, и сразу стало легче.
– Эва? – позвал телохранитель.
Аса сообразил, что он не может ее видеть, только слышит голос.
– Судя по внешнему виду, она почти не пострадала, но там Дебора, одна из танцовщиц. Сейчас вытащу ее и передам тебе.
– Она… – начал Жан-Мари, но Аса покачал головой, заставив его замолчать.
Лакей поморщился, но кивнул.
– Хорошо.
Аса подполз к Эве, и та, продолжая гладить Дебору по щеке, потрясенно взглянула на него:
– С ней… плохо?
– Позволь я возьму ее.
Он подхватил танцовщицу под мышки, вытащил из-под завала и, передав Жан-Мари, нырнул обратно. Эва не стонала, но ее правая нога была завалена внушительной грудой обломков. Пришлось их разгрести, чтобы можно было взять ее на руки.
– Ты можешь двигаться?
– Конечно, – в некотором изумлении ответила Эва, словно ее оскорбил нелепый вопрос.
– Узнаю несгибаемую леди! – рассмеялся Аса, убрал последние обломки и освободил ее правую ногу. После этого он наклонился и бегло осмотрел ее.
К его огромному облегчению, на ее платье не было следов крови, не заметил он и других повреждений. Над их головами нависали сломанные доски, готовые рухнуть в любой момент, и он протянул Эве руку.
– Давай выбираться.
Она посмотрела на его руку так, словно не понимала, зачем ей ее протягивают, потом, очнувшись, ухватилась за нее и медленно поползла ему навстречу.
– Вот молодец, – подбодрил ее Аса. – Настоящая героиня.
Он схватил ее вторую руку, как только смог дотянуться, проигнорировав ее недовольный писк, выдернул из-под завала и прижал к груди. Боже, какая же она легкая! И это при таком высоком росте! Аса чувствовал тонкие косточки ее плеч, изгиб талии и мысленно благодарил Господа, что она не погибла под завалом.
Аса стал пробираться обратно, к свету и к людям, которые их ждали. Эва сначала дрожала как осиновый лист в его руках, потом ее тело напряглось, и она попыталась отстраниться. Он уже собрался было что-то съязвить, но не успел: они вышли к свету.
– Ах, моя малышка! – тут же захлопотал Жан-Мари. – Ты у меня такая смелая. Еще немного, и все было бы кончено.
Лакей потянулся к Эве, и Асе против своего желания пришлось отдать ее гиганту.
– Там больше никого нет, – сказал лакей, когда Аса хотел было опять нырнуть в завал.
– Что? – Он вытер пот с лица рукавом. – Но мне сказали, что провалились три танцовщицы.
Жан-Мари кивнул.
– Фогель и кто-то из музыкантов вытащили третью девушку с другой стороны.
– Она…
– В шоке, но не пострадала. По крайней мере, так мне сказал Фогель.
– Слава богу.
Жан-Мари ловко вылез из дыры, Аса последовал за ним, огляделся и присел на корточки возле Эвы.
Она сидела с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене. Аса нахмурился, но тут заметил топтавшегося рядом Маклиша и, прищурившись, окинул архитектора не самым добрым взглядом.
– Я уже послал за доктором, – сказал тот и тут же всполошился, заметив Фогеля. – Ганс, Ганс, ты ранен?
– Да, кажется, – пробормотал Фогель, вытирая кровь с шеи. – Твой театр едва не убил нас всех!
Маклиш вспыхнул:
– Это не моя вина. Мой проект совершенно безопасен.
Музыкант возмущенно фыркнул, и ссадина на его шее опять налилась кровью.
– Это называется «безопасен»? Сцена обвалилась!
Аса, прерывая их перепалку, повысил голос:
– Где Полли и вторая танцовщица, которую вы спасли?
– Мы устроили обеих в одной из гримерок, – буркнул Фогель.
– Хорошо, – кивнул Аса, подумав, что надо поговорить с доктором, а потом послать за материалами для восстановления сцены…
– А еще одна девушка? – слабым голоском нарушила ход его мыслей Эва.
Аса наклонился, подхватил ее на руки и, не обращая внимания на слабое сопротивление, понес в кабинет.
– Но я хочу знать… – возмутилась Эва.
– Она мертва. – Аса хотел сказать это мягко, но не получилось.
– О…
Он ждал вопросов, но их не последовало. Возможно, она знала об этом с самого начала, но все же надеялась…
Он теснее прижал ее к груди и, чувствуя биение ее сердца, чертовски, прямо-таки неприлично обрадовался, что умерла не она.
Помолчав, Эва спросила:
– Как это могло случиться, ты знаешь?
– О да, – мрачно рыкнул Аса, – причем совершенно точно. Саботаж.
Эва в недоумении уставилась на этого странного мужчину. Только что протиснулся в дыру, куда мог бы пролезть разве что маленький ребенок, и спас их с Полли, и все это так, будто между прочим, а теперь заявляет совершенно обыденным тоном, что кто-то намеренно вызвал обрушение сцены.
– Саботаж? Но зачем?
– Чтобы уничтожить меня, конечно.
Он остановился перед дверью кабинета, крепко прижимая Эву к груди. Она инстинктивно напряглась, ни на секунду не забывая, кто ее несет. Одной рукой Аса Мейкпис держал ее под коленками, другой – обхватил за плечи, и был он так близко…
Только сам Аса этого, похоже, не замечал. Резким движением плеча он распахнул дверь кабинета. Как только они оказались внутри, Эва попыталась высвободиться из его объятий, и ему, в конце концов, пришлось ее отпустить. Едва коснувшись ногами пола, она сделала два шага в сторону от него – сделала бы больше, но размеры кабинета не позволили – и наткнулась на угол стола. У нее все еще дрожали ноги и гудела от удара голова, но она сложила руки на груди и попыталась собраться с мыслями.
– Почему ты считаешь, что это чей-то злой умысел? По-моему, куда вероятнее халатность, как с черепицей.
Аса нахмурился.
– Сцена рухнула не просто так: я видел подпиленные доски.
Эва растерянно заморгала.
– Но кто это мог сделать? И зачем так рисковать?
– Ты что, мне не веришь? – раздраженно спросил Аса.
– Да нет, – поморщилась она, – просто пытаюсь понять.
– Что здесь понимать? – почти выкрикнул Аса. – Эту проклятую сцену испортили намеренно! Это вредительство!
– Хорошо, пусть так. – Она вдохнула, изо всех сил стараясь успокоиться. – Но зачем кому-то уничтожать сцену, подвергать опасности людей, если целью был ты?
– Черт побери! Откуда мне знать? У треклятого Шервуда есть все основания вредить как мне, так и моему театру.
Эва в недоумении уставилась на него.
– Ты действительно считаешь, что это мистер Шервуд прополз под сцену с пилой и…
– Ну, может, не сам, а нанял какого-нибудь негодяя!
– Но в этом же нет смысла, – возразила Эва. – Зачем Шервуду все эти проблемы, если только на прошлой неделе он предлагал мне выкупить долю Вэла в «Хартс-Фолли»?
Аса грохнул кулаком по столу с такой силой, что столешница вполне могла бы повторить судьбу сцены.
– В этом все и дело. Ты не продала ему долю, и теперь он пытается уничтожить меня, уничтожив мой театр.
Эва вспомнила мистера Шервуда, с которым несколько раз встречалась по разным делам: довольно приятный улыбчивый джентльмен, не скрывает своей любви к деньгам и умеет их зарабатывать, абсолютно не склонный к насилию. Кто бы ни устроил это со сценой, он не мог не знать, что при этом пострадают люди.
– Это нелепо.
– Ах, значит, я параноик? Мне померещилось? – Он прищурился. – За десять лет в театре, в этом парке, я изучил таких людей, как проклятый Шервуд, вдоль и поперек, не то что ты, испуганная маленькая мышка, которая прячется от жизни.
У Эвы аж дыхание перехватило, руки сами собой сжались в кулаки.
– Да как ты можешь! Ничего, кроме своего парка, не видишь и видеть не хочешь. Ко всему остальному ты слеп!
Аса наклонился к ней, так что его горячее дыхание коснулось ее губ.