Эва кашлянула, привлекая к себе внимание:
– Аса… мистер Мейкпис восстанавливает парк. Он действительно очень занят, по крайней мере последний год. Мой брат, герцог Монтгомери, вкладывает средства в эту работу, а я занимаюсь распределением финансов. Мы открываемся через два недели.
Повисла тишина, потом Конкорд медленно произнес:
– Парк развлечений? Отец не одобрял подобные занятия.
– А еще театр, – добавил Аса. – В этом вопросе отец проявлял чертовское лицемерие, учитывая, что сэр Стэнли Гилпин был его лучшим другом.
Кон оцепенел от услышанного, и когда брат назвал отца лицемером, Аса с горькой усмешкой сказал Эве:
– Теперь ты понимаешь, почему я ничего им не говорил?
– Мне очень жаль, что ваш отец не одобрял «Хартс-Фолли»: по-моему, это самое чудесное место в Лондоне, – заметила та, обращаясь к Верити. – А театр просто великолепен. Мы только что наняли нового солиста, и, конечно, в первой опере будет петь Ла Венециано. – Она нахмурилась и с сомнением посмотрела на слушателей. – Вы, конечно, слышали о ней?
– О да! – воскликнула Изабел.
Темперанс и Сайленс тоже активно закивали.
Эва улыбнулась, и ее голубые глаза осветились небесным светом.
– Тогда вы можете представить, какой чудесной будет опера. Вы хотите получить приглашение на открытие?
– Да зачем… – попытался что-то возразить Аса, но его слова утонули в хоре детских голосов.
– Мама, можно? – спросил Джон или Джордж – в общем, один из близнецов (Аса пока не мог их различить).
– Конечно, – улыбнулась Роуз. – Это было бы здорово!
Аса растерянно моргнул. Нет, он никогда не считал, что брат и сестра так же набожны, как отец, но открытый интерес Роуз к «Хартс-Фолли» стал для него сюрпризом.
– Тогда мы обязательно пришлем вам билеты, – пообещала Эва.
– Для всех, – добавил Джон (или Джордж), явно унаследовавший упорство отца.
– Конечно, – улыбнулась Эва. – Как же иначе!
Аса застонал.
Кэр хлопнул Асу по плечу, да так, что тот едва устоял на ногах.
– Как это щедро с твоей стороны, дорогой брат!
Аса хотел ответить, но его отвлек шепот с другой стороны.
Чертов пират прошипел ему прямо в ухо:
– Тебе придется следить за это милашкой, иначе она, по доброте душевной, оставит тебя без штанов.
«Милашка? Эва?» Аса едва не рассмеялся, но когда посмотрел на нее, удивлению и вовсе не было предела. Эва что-то весело говорила малышу, который держался липкой ручонкой за ее юбки. Неужели это та самая женщина, что бесцеремонно вторглась в его комнату, чтобы лишить его всего, даже не выслушав? Та женщина, которая аккуратнейшим образом заполняла строчку за строчкой в его бухгалтерской книге?
Та, которая едва не упала в обморок, когда он ее поцеловал?..
Да, это она: гарпия и голубка, резкая и мягкая, застегнутая на все пуговицы, но с ярким блеском в глазах, когда он рассказывал, как доставить удовольствие женщине.
Увидев, как Эва подняла малыша на руки, Аса подумал: «Проклятье, похоже, я влип, причем основательно…»
Глава 10
Дав в испуге упала на колени, абсолютно слепая в темноте, и что-то – что-то очень большое, сильное и покрытое мехом – врезалось в нее и опрокинуло наземь.
«Сжалься!» – закричала девушка, но ответом был лишь оглушительный рев. А потом она уже ничего больше не чувствовала…
Поздно вечером Эва устало забралась в экипаж. Вечер, в целом, не был абсолютно неудачным, несмотря на яростный спор Асы с братом. Ей даже понравилось общение с этим семейством. Аса и Конкорд хоть и не разговаривали, но и не дрались, и это уже хорошо.
Аса, видимо, был другого мнения, судя по тому, что едва захлопнулась дверца кареты, сказал:
– Слава богу, все кончилось.
– А по-моему, все было очень мило, – возразила Эва.
Аса склонил голову к плечу и с откровенным любопытством уставился на нее.
– Неужели? Чумазые дети, шум и гам, драка? – Он постучал по крыше экипажа, давая сигнал кучеру, что можно трогаться.
– Разумеется, без скандалистов мужчин было бы лучше, – согласилась Эва и после минутного колебания заметила: – Надо же: они ничего не знали о «Хартс-Фолли»…
Аса пожал плечами и уставился в темноту за окном.
– Они не интересовались, а я не проявлял инициативу. После того как отец… – Он замолчал, махнул рукой и помотал головой.
– Это… – Эва не сразу подобрала нужные слова. – Это, должно быть, очень тяжело, когда от тебя отказываются.
– Тяжело, – невесело рассмеялся Аса. – Он вышвырнул меня из семьи, запретил появляться в доме. Когда я сказал отцу, что хочу работать в театре сэра Стэнли, его друга, мне даже в голову не приходило, что он этого не одобрит. Он спокойно сказал, что я могу делать все, что хочу, если забуду, что мы отец и сын. Я, молодой и горячий, согласился. Меня выкинули из дому в тот же день без единого фартинга в кармане. Слава богу, сэр Стэнли принял меня, потому что я понятия не имел, куда идти и что делать.
У Эвы заныло сердце. То, что с ним произошло, действительно ужасно. Пусть старый герцог никогда не был ей отцом, но о ней всегда заботился Вэл.
– Хорошо, что сэр Стэнли оказался так добр.
– Да, во всяком случае, уж точно добрее моего отца, – криво усмехнулся Аса.
Эве нечего было сказать, а обвинять его отца она не имела права.
Аса сидел, глядя в темное окно и сжимая кулаки.
– Знаешь, я больше никогда не виделся с отцом. Девять лет я жил у сэра Стэнли в «Хартс-Фолли» и ни разу не попытался связаться с ним, несмотря на настойчивые требования моего покровителя. Кто знает, если бы я смирил гордыню… – Он потряс головой и взглянул на Эву. – Смерть отца была внезапной. Он ничем не болел, ничто не предвещало конца: просто лег спать, а утром не проснулся. По крайней мере, так мне впоследствии сказал Кон. Тогда и обнаружилось, что меня нет в завещании, как будто я никогда не появлялся на свет.
– Да, жаль, – прошептала Эва.
Аса выпятил подбородок и прищурился.
– Меня не надо жалеть. Я сделал все, чтобы «Хартс-Фолли» имел блестящий успех в прошлом, а в будущем станет еще успешнее. Я не слабак любитель, что бы ни думали обо мне отец и Кон, и мне никто не нужен: ни семья, ни кто-либо другой. Справлюсь сам!
Эва почувствовала тревогу, только сейчас осознав, что стремление Асы восстановить парк связано далеко не только с деньгами.
– Я знаю, что эта работа очень важна для тебя, но зря ты отказываешься от семьи. Конкорд, похоже, не знает, почему отец лишил тебя наследства, и я вовсе не уверена, что он такой же противник театра, как он. Почему бы тебе откровенно не поговорить с ним? Прошло уже много времени.
– Конкорд так же упрям, как отец.
Эва улыбнулась.
– И так же, как ты?
– Возможно, – усмехнулся Аса.
– Все это неважно. У тебя прекрасная семья, а детишки просто очаровательны.
– Ты любишь детей?
Эва опустила голову.
– А разве их можно не любить? Они такие милые, нежные, уязвимые, с такими крошечными пальчиками…
Она прикусила губу, сообразив, что, наверное, сказала слишком много.
Аса молчал, и Эва подняла голову.
– В твоей семье так много детей.
Он фыркнул и устроился поудобнее.
– Мы явно одно из самых плодовитых семейств в Лондоне. Конкорду следовало бы постыдиться.
– А мне показалось, что он весьма горд, – пробормотала Эва и тут же заработала хмурый взгляд, но тем не менее продолжила: – А может, ты просто завидуешь? Ведь у тебя самого семьи нет.
– О нет! – воскликнул Аса. – Нет и не надо: только семьи мне еще не хватало!
– Почему? – удивилась такой буре эмоций Эва.
– У меня есть дело, которое занимает все мое время. И это самое главное.
Эва немного смутилась, но все же спросила:
– Но ведь многие мужчины успешно совмещают то и другое. Твой брат, например, управляет пивоварней, если я правильно поняла, но это не помешало ему сегодня праздновать крещение уже шестого ребенка.
Аса пожал плечами.
– Что хорошо для Конкорда: скучное дело и целый выводок детей, – то неприемлемо для меня. В «Хартс-Фолли» я работаю сутки напролет, так что времени для чего-то другого не остается.
– Или для кого-то? – уточнила Эва, внимательно посмотрев ему в лицо.
Уголки его губ дернулись в ухмылке, глаза неожиданно загорелись.
– Вовсе нет, уверяю тебя. У меня есть потребности, как у любого другого мужчины, и я их удовлетворяю, не сомневайся.
Эва поджала губы, стараясь не обращать внимания на вдруг часто забившееся сердце при упоминании этих самых потребностей.
– Насколько я поняла, с Виолеттой ты больше… не развлекаешься.
Аса, чуть откинувшись назад, молча наблюдал за ней из-под полуопущенных век, и это почему-то ее нервировало. Эва заметила, что за ужином он выпил три-четыре пинты пива, и теперь, вероятно, испытывает определенный дискомфорт.
– Думаю, мне придется найти кого-то другого для удовлетворения своих потребностей, – произнес он медленно, прервав ее размышления.
Она нервно облизнула губы, и Аса, уставившись на них, добавил почему-то хриплым голосом:
– Впрочем, я могу удовлетворить себя сам.
У Эвы от удивления приоткрылись губы.
– Что ты имеешь в виду?
Аса ухмыльнулся, блеснув белыми зубами и показав ямочки на щеках.
– Ох, Эва, ты сама невинность!
Она знала, что должна почувствовать себя оскорбленной, непременно должна, однако его довольное мурлыканье обещало много интересного.
– Помнишь, я говорил, что мужчина может доставить женщине удовольствие, даже не вторгаясь в ее тело? С мужчиной то же самое. Каждый может ублажить себя сам руками.
Лиф платья неожиданно стал ей тесен, дыхание участилось, она не знала, куда девать глаза, когда его рука медленно переместилась на внушительную выпуклость между его широко расставленными ногами. Он откровенно погладил себя и в упор взглянул на Эву.
А с ней произошло что-то непонятное. Вдруг забыв о приличиях, она подняла на него взгляд и совершенно неожиданно для самой себя прошептала: