Эва кивнула.
– Спасибо, Элф. Продолжай наблюдение.
Мальчик кивнул и исчез в коридоре.
– Что за черт! – Аса так стукнул кулаком по столу, что Эва подскочила, а собака навострила уши и зарычала. – Скоро открытие, а тут одно за другим: какой-то странный садовник, обвал черепицы, разбойники…
– А что слышно от твоего шпиона в «Ковент-Гардене»?
– Ничего особенного. Судя по всему, Шервуд влюбился в одну из своих певиц, и все остальное перестало его интересовать.
Эва осторожно подвинула пса и поднялась.
– Зато теперь мы знаем, что надо держать ухо востро, и у нас есть охрана. – Она неуверенно положила ладонь на его руку: прикосновение было таким легким, что Аса боялся пошевелиться. – «Хартс-Фолли» непременно откроется в срок, как бы ни пытались нам помешать злопыхатели.
Аса смотрел в ее небесно-голубые глаза и чувствовал исходившее от нее тепло. Между ними установилась некая связь, взаимопонимание – ничего подобного у него раньше ни с кем не было.
Издалека донеслись нестройные звуки – оркестранты настраивали инструменты.
– Они готовятся аккомпанировать Ла Венециано? – спросила Эва, и глаза ее зажглись. – Я так хочу услышать ее снова.
– Снова? – удивился Аса. – Ты что, уже слышала?
– Конечно, как и многие другие. – Эва убрала ладонь с его руки и разгладила юбки. – Я имею в виду, тех, кто любит оперу.
– Ну да, ну да, – кивнул Аса в задумчивости.
– Мы, пожалуй, пойдем. Генри, за мной! – скомандовала Эва, и пес безропотно последовал за ней.
Правда, когда они проходили мимо Жана-Мари, чернокожий гигант поморщился и предложил:
– Давай-ка я его все-таки хорошенько помою: от него псиной несет.
Эва нахмурилась.
– Думаешь, уже можно? Не сделаем ему хуже?
– Думаю, пора, – вмешался Аса. – В кабинете стоит такая вонь, что хочется заткнуть нос.
– Ну, если вы так считаете… А как же Ла Венециано, Жан-Мари? Ведь ты же хотел послушать.
– Ничего, услышу из сада: у нее такой голос, что будет слышен и оттуда. Пойдем, Генри. – Чернокожий гигант наклонился и поднял пса на руки, а выпрямившись, он слегка пошатнулся: мастиф далеко не немаленькая собака, даже такой истощенный. – Возможно, удастся нагреть для тебя воды: тогда будет ванна, достойная короля.
Лакей вышел, и Аса повернулся к Эве:
– Мы тоже пойдем?
Эва улыбнулась и без колебаний взяла его под руку, отчего Аса ощутил прилив гордости: она начала ему доверять.
Они направились к галерее музыкантов. Сцену еще не восстановили, поэтому стулья и для музыкантов, и для немногочисленных зрителей – Асы, Эвы и нескольких танцовщиц – были поставлены прямо здесь. Эва улыбнулась Полли и кивнула Маклишу, который держался чуть в стороне.
Они уселись на два рядом стоявших стула, и Аса, даже не глядя на нее, когда садился, почувствовал нежный аромат ее духов. Сразу вспомнилась их поездка в экипаже, когда они возвращались после вечера в кругу его семьи. Тот же аромат и…
Виолетта вышла в сценическом костюме: в ярко-красном платье с корсажем и нижними юбками, расшитыми блестками. Золотые кружева обрамляли низкий вырез и каскадом спускались на рукавах к запястьям.
Фогель поднял руки, и полилась музыка – прекрасная, завораживающая.
У Асы перехватило дыхание. Он уже несколько лет владел «Хартс-Фолли», видел множество постановок и репетиций, и все-таки каждый раз ощущал волнение. Театр был главной любовью всей его жизни. Он обожал в нем все: музыку – то смелую, величественную, то нежную, лирическую; костюмы – такие безвкусные при свете дня, но безукоризненные, даже волшебные при театральном освещении; людей – актеров, певцов, танцоров. Эти, казалось бы, каждый по отдельности самые обычные, ничем не примечательные люди, со множеством недостатков, когда начиналось представление, выходили на сцену и превращались едва ли не в божества. А публика! Придя в театр, посмотрев пьесу, послушав музыку, испытав на себе чудеса перевоплощений, зрители чувствовали сопричастность к этим богам и богиням, близость к Олимпу.
Вот ради этого Аса отказался от семьи и даже собственного имени, отмахнулся от гнева отца и постоянного недовольства Конкорда и ни о чем не жалел.
Ла Венециано – сейчас она была только ею: примой, непревзойденной обладательницей волшебного голоса – взяла первые ноты, и из уст ее полились чарующие звуки, божественная амброзия.
Аса почувствовал, как сжались пальцы Эвы, повернулся к ней и сразу понял, что этот непроизвольный жест был вызван вовсе не страхом, а совсем другими чувствами.
– Она великолепна, не правда ли? – с благоговением, не отрывая глаз от певицы, прошептала она.
Аса понял, что она испытывает те же чувства, что и он.
– Да, она прекрасна.
Это был его мир, его семья, созданные им самим, собственными потом и кровью.
И, видит бог, он будет его защищать, чего бы это ни стоило.
Глава 12
Эрик нахмурился.
«Ты не должна идти за мной».
«Почему? – удивилась Дав. – Мне некуда больше идти».
«Потому что я занят, – сказал Эрик. – Я раб могущественной колдуньи, и она поручила мне задание».
«Но, возможно, я сумею тебе помочь…» —с надеждой проговорила Дав.
Эрик лишь фыркнул, но не прогнал Дав, и это уже была победа…
По пути обратно в кабинет Эва напевала себе под нос. Великолепное пение Виолетты обострило все ее чувства. Если они смогут восстановить вовремя сцену, закончить крышу, произвести последние посадки, ну и, разумеется, доделать кое-что по мелочи, то открытие пройдет в намеченные сроки и «Хартс-Фолли» будет иметь сокрушительный успех. Эва нисколько в этом не сомневалась, потому что здесь все было выше всяческих похвал: и музыканты, и певцы, и танцоры. А главное – руководил всеми совершенно одержимый человек – мистер Мейкпис, Аса…
Они уже были у двери кабинета, когда Эва увидела Жана-Мари, мокрого с головы до ног, с собакой на руках.
– Что случилось? – всполошилась Эва.
– Генри не любит мыться, – ответствовал Жан-Мари с достоинством. – Если вы не возражаете, я схожу домой переоденусь.
– Да, конечно. Мне очень жаль, – виновато проговорила Эва.
В то же мгновение пес, услышав ее голос, воспользовался возможностью, вывернулся из рук гиганта и бросился к ней.
– Ты не будешь здесь волноваться без меня, малышка?
– Нет, все хорошо, иди!
Пусть ночью ее и мучили кошмары, но сейчас день, и рядом с ней Аса. Она покосилась на него. Он прав: он больше не любой мужчина.
Жан-Мари и Аса обменялись взглядами, словно в них заключалась какая-то важная мужская информация, потом гигант кивнул и сказал:
– Ну вот и ладно. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
Аса открыл дверь кабинета для Эвы и Генри. Пес сразу метнулся в угол и рухнул со страдальческим вздохом на кучу тряпья.
– Ну не могло быть все так уж плохо, – упрекнула его Эва, погладив по голове. – Зачем ты искупал Жана-Мари?
Пес стукнул хвостом по полу и закрыл глаза.
Заметив, как Аса смотрит на них, Эва вдруг осознала, что они впервые остались наедине после той поездки в экипаже… и не смогла сдержаться. Он присел на край стола в своей обычной позе: широко расставив ноги, – и ее глаза непроизвольно метнулись к тому самому месту, где…
Вот бы еще раз посмотреть…
Она поспешила отвести глаза, но он наблюдал за ней, поэтому заметил этот взгляд. К тому же Эва покраснела.
– Это было прекрасно, правда? Я имею в виду музыку…
– Да, – рассеянно кивнула Эва.
Аса выпрямился. Его бедра оторвались от стола и чуть двинулись вперед. Движение было едва заметным, но сразу вызвало воспоминания.
– Я думаю… – Голос сорвался, Эва была вынуждена начать сначала: – Я думаю, Ла Венециано превзошла себя…
Не отрывая от нее взгляда, он обошел стол и медленно направился к ней.
Эва попятилась и плюхнулась на свой стул, а он остановился, привалившись к углу ее стола, так близко, что их колени почти соприкасались.
Эва не выдержала и опустила глаза, потому что его бедра находились как раз на уровне ее лица, и ей показалось, что выпуклость под бриджами стала больше. Любопытство все же взяло верх, и она медленно подняла голову. Когда их взгляды встретились, Эва даже не стала делать вид, что не смотрела туда, куда не должна была: он все видел.
Его рука легла на пояс бриджей, и он тихо сказал:
– Я не могу не думать об этом. Ты так смотрела на меня… в твоих глазах я видел желание. До сих пор даже помню запах в экипаже той ночью. И знаешь, мне безумно хочется увидеть тебя.
Эва смотрела на него, не в силах ни отвести глаз, ни заговорить, но потом все же выдавила:
– Увидеть меня?
Нет смысла врать самой себе, что она не понимает, о чем речь.
– Увидеть тебя, – повторил Аса, не спуская с нее взгляда. – Увидеть твои ноги, бедра, груди, холмик между ног, нежные складочки…
Эва резко втянула воздух, между ног стало горячо и влажно. Леди не пристало такое слушать, но очень уж хотелось: от его слов по телу побежали мурашки.
– Ты позволишь мне посмотреть на тебя? Обещаю, что не трону даже пальцем и не сойду с места.
Ее губы раздвинулись, но из горла не вырвалось ни звука.
Дыхание сбилось, сердце колотилось как бешеное, руки дрожали.
– Пожалуйста, покажи мне себя, – попросил он тихо, вкрадчиво.
Нет, она не может, не должна, это неправильно. Только вот правда заключалась в том, что ей очень хотелось выполнить его просьбу, а еще что-то позволить себе – определенно приятное – после долгих лет жизни во мраке, в страхе.
Эва больше не хотела так жить. Ее руки потянулись к подолу юбки раньше, чем она сообразила, что делает.
Аса не сводил с нее глаз, словно она собиралась показать ему все чудеса света. Возможно, так оно и было.
Эва очень медленно наклонилась, взялась за подол платья и потянула его вверх. Вниз она не смотрела. Ее больше интересовало, как воспринимает происходящее он. Однако она почувствовала прохладный воздух сквозь тонкие чулки сначала на лодыжках, потом на икрах…