– Еще, – прошептал он хрипло, и Эва увидела, как он потянулся к застежке бриджей.
Внизу живота запорхали бабочки от мысли, что зрелище возбуждает его, и она потянула юбки выше. Вот уже стало прохладно коленям, а потом и бедрам, обнаженным над подвязками.
Аса застонал. Все пуговицы на бриджах уже были расстегнуты.
– Эва, дорогая, я готов отдать правую руку за еще несколько дюймов.
– Не надо идти на такие жертвы, – прошептала она и подняла юбки еще выше, над бедрами, но тут же закрыла глаза, слишком смущенная, чтобы видеть его взгляд, только тишина оказалась еще хуже.
Эва открыла глаза и увидела, что он уже держит свое достоинство в руке и смотрит на то место, где соединяются ее бедра.
– А если я попрошу тебя раздвинуть ноги?
У нее перехватило дыхание, но все же она смогла медленно раздвинуть колени, ощущая теперь прохладу в своем самом интимном местечке.
Дыхание его участилось и стало хриплым, рука задвигалась еще быстрее вдоль большого и, судя по всему, твердого члена.
– Ты трогала себя когда-нибудь, Эва? – выдавил Аса.
«Ах как стыдно!..»
– Я… да, в ту ночь после того как… Совсем немного.
– Хорошая девочка, – промурлыкал Аса. – Ты думала тогда обо мне?
«О боже…» Она опять закрыла глаза. Смотреть на него в этот момент было выше ее сил.
– Да.
– Тебе было приятно? Казалось, что мир разлетелся на тысячи осколков? Скажи мне.
Она открыла глаза, встретила его понимающий взгляд, такой чувственный, такой обещающий, словно он взял на себя обязанность поведать ей о самых темных, самых тайных ее желаниях. Ей захотелось оправдать его ожидания, стать равной ему. Она облизнула губы и, глядя в его невероятные зеленые глаза, ответила:
– Не знаю… о чем ты говоришь.
– Значит, нет, – сказал он уверенно и перестал работать рукой, словно старался овладеть собой. – Иначе ты бы знала.
Эва тяжело дышала, беспомощно наблюдая, как он пожирает глазами ее плоть, и ждала, чтобы он показал ей то, о чем говорил.
Его рука опять пришла в движение, но на этот раз медленнее, словно он хотел оттянуть развязку. Глаза, зеленые, словно изумруды, распахнулись, и он приказал:
– Прикоснись к себе.
Эва тихо ахнула, но подчинилась. Сначала ее пальцы коснулись кудряшек, а потом… у нее перехватило дыхание при первом прикосновении.
– О да, – прошептал Аса, и рука его застыла, голова откинулась назад, и она видела, как двигается его адамово яблоко. – Я едва не излился, когда ты прикоснулась к себе там. Ты знаешь, как надо?
– Нет, – прошептала Эва. – Скажи.
– О боже!.. – простонал Аса. – Одна только мысль о том, что ты трогаешь себя там… а потом увидеть это… Опусти пальцы ниже, позволь мне увидеть, как они станут влажными.
Происходящее шокировало. Эва не была уверена, что понимает, о чем он, но сделала так, как он просил. Складки и правда оказались скользкими и влажными. Ей бы смутиться, но ничего подобного она не чувствовала.
Во рту у нее пересохло, и она облизнула губы, вызвав у него судорожный вздох.
Аса, глядя на нее в упор, потребовал:
– Потри себя пальчиками и нащупай бугорок.
Эва стала двигать пальцами по скользким складкам. Ощущения были на удивления приятными. Она однажды уже трогала себя – неуверенно, украдкой, в темноте, – но теперь, перед ним, при свете дня казалась себе такой смелой, такой свободной… Прикосновение к бугорку заставило ее вздрогнуть.
– Вот! – простонал Аса. – Вот, Эва, моя дорогая девочка. Потри его, поводи вокруг пальчиком.
Эва закрыла глаза и стала водить пальцем по этому местечку. Ощущения были совершенно необыкновенными, на них отзывалось что-то глубоко внутри ее. Кожа стала очень чувствительной, почему-то стало покалывать ступни.
Все это было хоть и странно… но так чудесно.
Она открыла глаза и принялась наблюдать, как Аса ласкает себя рукой, откинувшись на стол. Его естество было направлено вверх, на пупок, головка блестела, и ей захотелось потрогать ее или… лизнуть.
От этой мысли она опять вздрогнула. На этот раз связь с местом, которое она теребила, была очевидна.
Аса заметил ее дрожь и заулыбался: зеленые глаза, казалось, излучали свет.
– Вот оно, дорогая, ты уже близко. Ты знаешь, какая ты там красивая? Розовенькая, пухленькая.
Эве показалось, что она задыхается, и тут с ней произошло что-то невероятное. Она словно взорвалась, из тела наружу устремился жар, тепло затопило конечности, потекло к пальцам. Это было восхитительно: на какое-то мгновение она даже лишилась способности думать, всецело отдавшись новым ощущениям.
Сквозь туман до нее донесся его довольный смех, а потом он излился ей на колени.
Аса чувствовал радость, разливавшуюся по жилам и пьянившую без вина, наблюдая, как Эва первый раз в жизни почувствовала себя на верху блаженства. Осознав, что она сделала это в первую очередь для него, он почувствовал странную нежность к ней, этой строгой девушке, ради него нарушившей множество запретов. Ему хотелось обнимать и целовать ее, чувствовать, как дрожит ее тело и как расслабляется…
Аса отвел глаза, до странности смущенный. Он хотел чего-то от нее, чего-то с ней, и в этом не было никакого смысла. Он показал ей, как испытать наслаждение, зашел достаточно далеко. Все еще сжимая свое достоинство в кулаке, чувствуя, как семя охлаждает пальцы, он желал большего, но при этом подозревал – и это было самое забавное, а может, и тревожное, – что это самое желание большего не было только физическим.
Издав протяжный вздох, Эва открыла глаза.
Она выглядела совершенно очаровательно: порозовевшая, с влажными приоткрытыми губами, блестящими глазами. Аса почувствовал, как орган в руке опять шевельнулся, и простонал от досады. Да и что она могла предложить?
Загвоздка в том, что это он сам уговорил ее на все эти эксперименты, разве нет? И сейчас, когда она принялась приводить себя в порядок и поправлять юбки, ему хотелось удержать ее руки, направить в другое место, чтобы взглянуть еще раз, всего лишь раз… Но ведь он уже убедил ее сделать то, о чем она, возможно, мечтала, и должен чувствовать себя виноватым.
Вот только почему-то не чувствовал…
Эва посмотрела на свои влажные пальцы и брезгливо сморщила носик. Аса усмехнулся и, достав из кармана носовой платок, протянул ей.
– Возьми.
– Спасибо, – поблагодарила она чопорно, залившись краской, и несколько секунд держала платок двумя пальчиками, словно не знала, что с ним делать.
Тогда он забрала у нее платок и сам вытер ее руки и одежду, куда пролилось его семя.
Эва смотрела на него молча, широко открытыми глазами, а когда их взгляды встретились, быстро отвела глаза, кашлянула и выдавила:
– Я… хочу тебя поблагодарить.
– Поблагодарить? – удивился Аса. – За что?
– За то, что ты мне показал… – Она сделала рукой неопределенный жест. – Это.
– В любое время к твоим услугам, милая! – рассмеялся Аса, и желание заключить ее в объятия стало нестерпимым.
Чтобы не потерять над собой контроль и не сделать то, о чем впоследствии горько пожалеет, он быстро проговорил:
– Думаю, мне пора. Вероятно, Хэмпстон уже пришел.
Эва неожиданно дернулась, словно хотела схватить его за руку, и Аса нахмурился.
– Что такое?
– Не надо с ним говорить! – выпалила Эва, и он удивился еще больше:
– Почему?
Аса подумал, что знает ответ, но какая-то жестокая его часть хотела заставить ее это проговорить.
Она растерянно взмахнула рукой и покачала головой.
– Потому что деньги, которые он предлагает мне, ты не сможешь контролировать?
Эва дернулась словно от удара.
– Ты знаешь, что это не так.
Да, он знал, но все же спросил, неожиданно разозлившись:
– Тогда в чем дело?
Она ведь так ничего ему и не сказала. Вся его информация основывалась на догадках и скупых сведениях от Жана-Мари. Если виконт для нее опасен, если причинил ей зло в прошлом, она должна об этом сказать, чтобы он мог ее защитить.
– Я… – Она выпрямилась. – У меня этой ночью был кошмар.
«Черт бы все это побрал!»
– Позволь мне обнять тебя! – неожиданно сказал Аса, и ее испуганные голубые глаза превратились в блюдца.
– Обнять? Зачем?..
Он протянул к ней руки и стал ждать. Если она сейчас его отвергнет, то что делать потом?
Но слава богу! Не отвергла. Секунду она смотрела на его руки, потом неуверенно кивнула и шагнула к нему. Не медля ни секунды, он схватил ее в объятия, игнорируя испуганный писк, приподнял и плюхнулся вместе с ней на стул.
Она словно окаменела.
Проклятье! Ну уж нет: теперь он ее не отпустит.
Не обращая внимания на то, что она походила сейчас на деревянную куклу, он прижал ее к себе и зарылся лицом в золотистые волосы, с удовольствием вдыхая легкий цветочный аромат, нежно поглаживая ее голову и плечи. В его действиях не было сейчас ничего возбуждающего. Вероятно, так же он стал бы успокаивать перепуганное животное.
Ощущая ее тепло, он успокоился, а когда перестала дрожать и она, прошептал на ушко:
– Что случилось в твоем кошмаре?
Эва вздохнула и постепенно, очень медленно, опустила голову ему на плечо. Аса решил, что это самая большая его победа, по крайней мере на сегодняшний день.
– Этот сон я вижу, сколько себя помню, – проговорила она так тихо, что он едва расслышал. – Он всегда начинается одинаково – с собак.
Аса бросил взгляд на Генри, который мирно посапывал в углу. Тщательно отмытый, он приобрел желтовато-коричневый окрас с черными отметинами на морде и ушах и уже начал возвращать былую форму. Сам Аса не боялся собак, но понимал, что такая громила вполне могла испугать и взрослого мужчину.
– И что же?
– Они охотились за мной, – бесцветным голосом продолжила Эва, словно давно привыкла к страху. – В каком-то большом доме они гоняли меня из комнаты в комнату, по коридорам и лестницам, и все время лаяли.
Аса стиснул зубы, чтобы не зарычать или как-то иначе не выразить свою ярость, понимая, что этим он ей не поможет.