– Ты прав, – вздохнула Эва и принялась греть руки о чашку, в то время как лакей отправился выполнять поручение. – Как всегда…
Бриджит тоже следовало бы покинуть комнату, но не хотелось оставлять мисс Динвуди одну: уж больно хрупкой она выглядела, – поэтому экономка сделала вид, что надо прибрать на столе, где и так царил идеальный порядок. Мисс Динвуди, полностью погруженная в свои мысли, похоже, ничего не заметила.
Вскоре вернулся Жан-Мари.
– Все в порядке. Я послал за Элфом, и как только он явится, миссис Крамб отправит его с письмом.
– Немедленно, – подтвердила экономка.
– Поэтому у нас нет причин задерживаться здесь, – добавил лакей. – Мы сейчас отправимся домой и узнаем, что там Тесс приготовила на ужин.
Он предложил подопечной руку, и она оперлась на нее, и в сопровождении домоправительницы они направились к двери.
Миссис Крамб между тем, едва закрылась входная дверь, быстро вернулась в библиотеку герцога и заперла за собой дверь. Письмо, приготовленное для Элфа, лежало на столе. Бриджит взяла его и внимательно осмотрела печать, потом достала нож для открывания писем, похожий на маленький кинжал, и подошла к камину, чтобы разогреть лезвие над огнем.
Когда все было готово, она ловко подвела горячий нож под восковую печать, расплавив ее настолько, чтобы открыть письмо незаметно.
В письме была всего одна строчка: «Вэл, ты знаешь имя того мужчины? Это важно. Э.».
Бриджит несколько секунд хмуро смотрела на письмо, потом опять нагрела нож и, приложив к обратной стороне печати, чтобы слегка расплавить воск, аккуратно запечатала.
Бриджит положила письмо на место и вышла из библиотеки, закрыв за собой дверь.
Глава 13
Эрик и Дав прошли немало, прежде чем оказались на берегу бурлящей речушки, где обнаружили заросли водяного салата. Дав только сейчас поняла, как сильно проголодалась, и очень обрадовалась, Эрик почему-то хмурился, глядя на сочные зеленые листья.
«Хозяйка приказала мне принести целый мешок этой зелени, – объяснил он, заметив удивленный взгляд девочки, – но она заколдована, и прячется от меня. Всякий раз, когда я пытаюсь сорвать хоть листок, она исчезает».
Чтобы подтвердить сказанное, он потянулся к крайнему кустику, но листья тут же ушли в землю.
Жан-Мари окинул долгим взглядом Мейкписа, который тем же вечером явился с визитом к мисс Динвуди.
– Как она? – спросил он устало. Больше часа ему потребовалось, чтобы добраться от «Хартс-Фолли», что на южном берегу Темзы, до особняка Эвы, расположенного на северном берегу.
– Наверху, – сказал Жан-Мари, – и сильно взволнована.
Аса кивнул, немного постояв на нижней ступеньке, затем поднялся наверх.
Эва сидела на диванчике в гостиной, но не работала над миниатюрой, а, сложив руки на коленях, смотрела в одну точку.
На стук в дверь она обернулась:
– Я слышала, как постучали, и поняла, что это ты.
Аса смотрел на эту необыкновенную девушку, которая раздражала, забавляла, интересовала и возбуждала. Прежде чем явиться сюда, он вооружился объяснениями и заверениями, мог теперь перечислить множество причин, почему она не должна бояться Хэмпстона, и хотел задать ничуть не меньше вопросов, чтобы понять, откуда ее страх.
Только вот говорить почему-то не хотелось. Он еле стоял на ногах, а она выглядела такой одинокой, ее голубые глаза были так грустны, что он не выдержал, в два длинных шага пересек комнату, опустился на диван рядом с Эвой и, протянув к ней руки ладонями вверх, спросил:
– Можно?
Он, конечно, рисковал, после того как согласился побеседовать с человеком, которого она панически боялась. Ничего удивительного, если бы она отвергла его: у нее есть право ему не доверять.
Но зря он переживал: она взглянула на него и просто сказала:
– Да.
Аса не стал уточнять, что именно ему позволено, заключил ее в объятия и поцеловал.
Эва замерла, когда его губы коснулись ее губ. Она хотела этого – или чего-то подобного, причем именно с ним. Ей не было страшно: пока бежала в дом брата, дрожа от ужаса, все чувства притупились. В каком-то смысле уже не имело значения, знает она лорда Хэмпстона, или это всего лишь ужасное совпадение. Она не могла больше жить в страхе и одиночестве, в стеклянной клетке из воспоминаний и кошмаров, ей хотелось дышать полной грудью, как все нормальные люди.
Решившись ответить на поцелуй, она тут же застыла, ожидая возвращения прежнего страха и отвращения, но ничего не происходило. Его губы были мягкими, нежными, а легкое царапанье щетины служило экзотическим дополнением.
Эва ощутила приятное покалывание и, к собственному удивлению почувствовала, что поцелуй ее возбуждает.
Аса со вздохом отстранился, решив, что опять ее напугал, Эва удивленно открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на нее, насупив брови.
– Хочешь, чтобы я остановился? – хрипло шепнул Аса.
– Нет.
Она не собиралась отказывать себе в удовольствии из-за непонимания: причина ее осторожности вовсе не в отвращении, скорее в изумлении.
– Тогда поцелуй меня.
Эва ухватилась за лацканы его сюртука и прижалась губами к его рту: неумело, неловко, но со всей страстью, надеясь вернуть те ощущения, что испытывала раньше. Она не хотела их утратить. Нет, ни за что!
Эва вздрогнула, когда он взял руководство процессом на себя и их губы слились. Аса скользнул губами по ее губам раз, другой, третий, и, в конце концов, она расслабилась, ее губы словно утратили волю и раздвинулись под его натиском.
Но Аса не спешил, словно ждал какого-то сигнала от нее, покрывал ее губы легкими поцелуями, обдавая своим дыханием.
А потом она ощутила влажное прикосновение: его язык скользнул по ее нижней губе, дразня, завлекая, – и стала ему отвечать, поначалу несмело, но постепенно даже почувствовала некую неудовлетворенность от того, что он слишком нерешителен. Ей захотелось дать ему понять, что можно переходить на следующую ступень, и она легонько прикусила его нижнюю губу.
Аса мгновенно понял эту невысказанную просьбу и со стоном впился в ее рот, заключив в кольцо своих рук, так что широкие плечи окружали ее теперь со всех сторон, защищая и оберегая.
Ей бы спасаться, а она, наоборот, прижималась к нему все теснее, чувствуя мощное биение его сердца, страстно желая познакомиться с диким зверем, живущим у него внутри.
Их языки сплелись и начали восхитительный любовный танец, пробуждая новые желания. Потом он чуть отстранился и прижался лбом к ее лбу – глаза закрыты, дыхание неровное.
Эва была потрясена, ощутив дрожь его тела. Неужели это она возбуждает его? Эта мысль наполнила ее гордостью. Она – самая обычная, ничем не примечательная, малопривлекательная простушка заставила Асу Мейкписа, воплощение мужской силы, дрожать от страсти.
Аса открыл глаза. Их зелень потемнела и приобрела оттенок благородного нефрита.
– Ты не хочешь показать мне свою спальню, дорогая?
– Очень хочу! – без колебаний и сомнений ответила Эва и, поднявшись, протянула ему руку. При этом сердце ее колотилось так сильно, что, казалось, он мог его слышать.
Аса тоже встал – такой большой и такой желанный, – а главное, принадлежавший ей, пусть и ненадолго.
Эва никогда не была дурочкой, а раз так – разве может она отказаться от того, что ей предлагает такой мужчина? Конечно, нет!
Поэтому без всяких колебаний она повела его в свою спальню.
Это было ее личное святилище, и сейчас она взглянула на него совсем другими глазами. Ей было интересно узнать, что подумает о нем Аса. Если гостиная была обставлена в соответствии со своим предназначением, то в спальне Эва позволила потворство своим маленьким слабостям. Бледно-голубые стены снизу были обшиты деревянными панелями, а сверху украшены лепниной. В нише у окна стоял изящный столик, шторы из серо-голубого дамаста были раздвинуты так, что Эва могла любоваться пейзажем, когда садилась писать.
У одной стены стоял комод из розового дерева, а напротив располагался камин из белого мрамора, окруженный бело-голубой плиткой. В углу стояла кровать с горкой подушек, обшитых серо-голубым дамастом. Драпировка того же узора удерживалась шнурами из темно-синего бархата.
Эва обернулась и увидела, что Аса с улыбкой наблюдает за ней.
– Может, полежим?
– Да, – согласилась Эва и направилась к кровати, но когда остановилась, вдруг сообразила, что не знает, как вести себя дальше.
Чего именно он хочет от нее?
Она уже была готова сбежать, но Аса предусмотрительно подошел к ней вплотную и стоял прямо за ее спиной, так что ощущалось тепло его тела. Если бы кто-то другой стоял так близко, она могла бы запаниковать, но это был Аса, мужчина ее мечты.
Он положил ладони ей на талию, и она почувствовала сначала его дыхание на своем затылке, а потом и тепло губ, услышала шепот:
– Можно я распущу твои волосы?
Эва кивнула и тут же затаила дыхание.
Его ладони медленно с талии поднялись вверх и оказались в волосах. Он намеренно не касался груди, и Эва не знала, благодарить его за это или злиться. Потом он начал вынимать заколки – и опять так, что дотрагивался только до волос, – но боже, как же это возбуждало.
В какой-то момент она заметила, что старается не дышать, чтобы лучше слышать его глубокое дыхание. Вероятно, в ее прическе было слишком много заколок, поскольку он достаточно долго отыскивал их. Волосы наконец высвободились и тяжелой копной рассыпались по плечам. Эва повернула к нему голову и неожиданно оробела.
Он же, с благоговением глядя на нее, выдохнул:
– Какая красота! Они словно жидкое золото. – Аса запустил пальцы в шелковистую массу и принялся осторожно перебирать пряди, потом поднес к лицу и глубоко вдохнул. – И пахнут цветами.
– Ландышами.
Эва чувствовала себя сказочной принцессой, даже в своем невзрачном, но практичном сером платье. Украшением вместо короны были волосы.
– Ландыши, – повторил Аса медленно. – Теперь этот аромат будет со мной всегда, как напоминание о тебе, Эва Динвуди.