Брук тяжело вздохнула.
– Оно должно было вызвать галлюцинации. Ты во всем видел бы нечто ужасающее и гротескное и выгнал бы из дома всякого, на кого упал бы твой взгляд. Но в остальном оно было безвредным. Ну как, хочешь увидеть Эллу сегодня?
– Она так близко?
– Да! – широко улыбнулась Брук. – Так что тебе лучше сообщить матери. Увидев Эллу так неожиданно…
– В самом деле, при появлении призрака она может упасть в обморок или закатить истерику, – хмыкнул Доминик.
– Откуда тебе знать? – рассмеялась Брук.
– Догадываюсь, – прошептал он, крепко ее обнимая. – Не представляешь, что это значит для меня, Болтушка!
Но она еще как представляла!
Глава 55
Брук подождала, когда из комнаты Анны донесется радостный вопль, прежде чем подойти к окну гостиной и помахать ожидавшей в экипаже Элле, давая ей знак, что теперь можно войти в дом.
Через несколько секунд в дверь постучали. Брук вышла в холл. Сторм следовала за ней по пятам. Собака, пребывавшая в восторге от того, что наконец нашла хозяйку, не отходила от нее ни на шаг.
Брук появилась как раз вовремя, чтобы увидеть потрясение на лице Уиллиса. Может, его тоже следовало предупредить? Но Уиллис, позабыв о том, что он дворецкий, уже обнимал Эллу, что было несколько неудобно, поскольку на ее бедре сидела Аннабел.
Расцеловавшись с дворецким, Элла собралась уже бежать наверх к матери и брату, но при виде Брук и Сторм остановилась и тихо охнула. Аннабел возбужденно махала ручонками, радуясь «собачке». Девочка очень хотела ее погладить, и Элла осторожно приблизилась к животному.
– Это тот белый волк, который спас меня и Дома, когда мы были детьми, – сказала она.
– Она и меня спасла, но это собака. Не волчица.
– Волчица, – настаивала Элла. – И в Лондоне? Как это возможно?
– Это моя любимица. Честное слово!
Элла глянула на Брук и покачала головой.
– Вы волшебница? Умудрились найти меня, хотя я не хотела быть найденной. Приручили волчицу. Какие еще фокусы запрятаны в вашей шляпке?
Брук только усмехнулась:
– Допускаю, что приручила, по крайней мере, одного волка.
В этот момент волк, о котором она говорила, сбежал вниз. За ним мчалась его мать. Эллу и малышку едва не задушили в объятиях. Элла и мать плакали, что неудивительно. Брук пыталась разглядеть, плачет ли Доминик, но он наклонил голову, протянул руку, и она оказалась в кругу семейных объятий.
Как только Аннабел устроилась на руках Анны, и бабушка заворковала над неожиданно обретенной внучкой, Доминик повел всех в гостиную. Элла стала объяснять, почему пошла на крайние меры после того, как ее отверг Бентон. Анна высказала несколько уничтожающих замечаний о бывшем друге Доминика и всячески превозносила Брук, сумевшую вернуть отсутствовавшую дочь в семью, после чего искренне попросила прощения за прерванную свадьбу.
Закончив рассказ, Элла спросила брата:
– Так чего я заслуживаю, объятий или упреков?
– Не думай, что тебя никто не станет ругать… позже, – пообещал он.
Элла только рассмеялась, хотя в ее глазах стояли слезы. Но Доминик усадил ее себе на колени и сжал так крепко, что она оттолкнула его, хихикнув:
– Надеюсь, ты не раздавишь Брук, как раздавил меня! И когда свадьба?
– А ты как думаешь? – расплылся в улыбке Доминик.
– Она рассказала о днях, проведенных вместе с тобой. Я знаю тебя, братец!
– Сегодня – самый крайний срок, – вмешалась Анна.
– Согласен! – рассмеялся Доминик. – Мы можем найти священника по пути в Уитворт-Хаус.
Удивленная, Брук подалась к нему и прошептала:
– Я не хочу выходить замуж в родительском доме.
– Почему нет? Мы объединяем две семьи, и все их члены, которые сейчас находятся в Лондоне, этому порадуются.
– Но там может быть Роберт, – остерегла его Брук.
– Твой брат прощен. Мной. А тобой?
– Некоторые вещи нельзя прощать, но после всего, что я обнаружила за последние два дня, могу допустить, что мужчина, которым он стал, немного отличается от мальчика, которым он был. Конечно, я так счастлива, что могу простить всех, даже брата, даже отца с его ледяным сердцем.
Вскоре она пожалела, что это сказала. Упомяни черта… В тот момент, когда они приехали в дом Уитвортов и вошли в холл, Томас спускался по лестнице. Харриет была рядом с ним и поддерживала его под руку, боясь, что он упадет.
– Матушка, мы привезли священника! – крикнула ей Брук и засмеялась при виде удивления на ее лице. – Ты была права! Он любит меня и ни дня не желает ждать свадьбы. Гостиная подойдет?
– Конечно, – начала Харриет, но осеклась, когда в холл вошла Анна.
Но та, видя ее возмущенный взгляд, поспешно сказала:
– Не держите на меня зла, Харриет. Вы знаете, что я думала. Если бы нам раньше стали известны некоторые факты… но тогда наши дети могли бы не встретиться. Вы и Брук сумели вернуть домой мою девочку. Мне никогда не отблагодарить вас, как следовало бы, но знайте, что я буду любить Брук как свою дочь. Обещаю.
При этих словах Харриет слегка покраснела. А Томас нахмурился:
– Свадьба? Сегодня? Это мальчишка Гамильтонов?
– Это брак по любви и прекрасная партия! – сообщила Харриет мужу, помогая ему одолеть последние несколько ступенек и ведя к гостиной. – Пора уже выпутаться из этой ситуации, – тихо добавила она.
– Что? Говори громче. Ты знаешь, что я не слишком хорошо слышу.
– Надеюсь, ты помнишь указ регента и то, что у тебя просто не было выбора в этом деле? – напомнила Харриет.
Пусть память Томаса сильно ухудшилась, но иногда случались и просветления.
– Я думал, этому распутнику уже дали отступные, – отчеканил он.
– Он передумал, – солгала Харриет. – Или ты тоже хочешь подкупить его, надеясь, что он сменит гнев на милость?
– Обойдемся браком по любви, не стоит тратить лишних денег, если девчонка действительно любит волка. Полагаю, она хочет, чтобы я выдал ее жениху, как отец?
– Это необязательно, – заверила Харриет.
Брук поняла тактику матери и почувствовала, как напрягся Доминик, осознав, что Томас Уитворт может запретить дочери выходить замуж, а без родительского согласия ни один священник не согласится их венчать.
Конечно, они могли найти другой способ пожениться, но ей лучше вернуться в Россдейл, не опасаясь, что отец в один прекрасный день постучится в ее дверь и потребует дочь обратно. Поэтому она взяла Доминика за руку и ободряюще ему улыбнулась, прежде чем сказать настолько громко, что Томас не мог не услышать:
– Да, отец, прошу вас отдать меня жениху.
Но как только Томас проследовал в гостиную, Доминик глянул на невесту и спокойно спросил:
– Арчер ухаживал за тобой без моего ведома?
Его глаза хищно сузились, отчего она закатила свои.
– Снова изображаешь волка? – поддела Брук. – Собственно говоря, история о том, как отец услышал имя Арчера, очень смешная. Напомни, чтобы я потом рассказала.
Элла направилась в гостиную вслед за матерью, но остановилась, чтобы спросить:
– Арчер все еще холост? Теперь, когда я намерена стать вдовой, к которой вернулась память…
Доминик грозно воззрился на сестру.
– Оставь моих друзей в покое, плутовка! Не хочу убивать Арчера после того, как разделаюсь с Бентоном.
– Ты поклялся…
– Я не собираюсь его прикончить. Но он не уйдет от меня целым и невредимым. Он получит свое за то, что разбил твое сердце. И свадьба с наследницей будет отменена, как только я поговорю с ее и его родителями.
– О, это дело другое. В таком случае…
Услышав суматоху в холле и громкую просьбу Брук, обращенную к отцу, вниз спустилась улыбающаяся Алфрида. Ей не стоило объяснять, что все вышло так, как надеялась ее подопечная. Но ее улыбка стала еще шире, когда в дом вошел Гейбриел. Он не собирался пропустить свадьбу Доминика, к тому же именно он был послан в экипаже Вулфов за священником.
Гейбриел немедленно отыскал горничную глазами и с задорной улыбкой крикнул:
– Двойная свадьба, Фрида?
Алфрида покраснела.
– В твоих снах, щенок, – промямлила она.
– Полагаю, это все же лучше, чем последнее решительное «нет», – вздохнул он.
– Сегодня все для моей куколки. Веди себя прилично!
Должно быть, Гейбриел нашел в ее словах нечто обнадеживающее, потому что до ушей растянул рот в улыбке и предложил Алфриде руку, чтобы отвести ее в гостиную.
Но тут Доминик привлек внимание Брук.
– Поспеши, если хочешь переодеться в свое чудесное подвенечное платье, – сказал он.
– Не стоит. Это плохая примета. Второй раз я не собираюсь его надевать. Хватит с нас неудач. Я готова сделать тебя своим мужем прямо сейчас.
По импровизированному проходу Брук вела мать. Но отец ясно дал понять священнику, что именно он выдает дочь замуж, и это было единственным добрым делом, которое Томас Уитворт сделал для нее.
Мечта исполнилась. Она стала леди Брук Вулф. Ее сердце переполняла радость. От счастья Брук заплакала, а Доминик, увидев это, засмеялся.
Ее брат успел к концу церемонии. Он стоял в дверях, опасаясь подойти к Доминику, хотя причина их разногласий находилась в комнате. Элла даже приблизилась к нему.
– Полагаю, что в конце концов вы сделали мне одолжение, направив Бентона в сторону пресловутого золотого гуся, – сказала она. – У меня было достаточно времени понять, что он просто не может никому стать хорошим мужем. Но почему вы это сделали?
– Он нуждался в помощи. Из-за вас его лишили бы наследства.
– Да, но почему именно вы взялись все исправить? Ради него? Он был вашим старым другом, лучшим другом? Вы изменили судьбу не только своей семьи, но и нашей, да еще и могли погибнуть за это.
– У меня никогда не было много друзей. Только прихлебатели, которым был безразличен я и которые были безразличны мне. Я встретил Бентона только тем летом, но он показал мне, что такое настоящая дружба: это уметь слушать, делить беды и радости и прийти на помощь, если необходимо. Возможно, он был единственным настоящим другом, который у меня был. А ваш брат – очень плохой стрелок, так что риск был не слишком велик.