Иорвет развернул меня к себе, я целовала мягкие губы. Медленно, как никогда ещё не делали, мы раздевали друг друга. Не произносили слов — беседовали на языке любви, на котором нельзя соврать. Вели на нём долгий разговор, длиною в ночь. Последнюю ночь.
***
Над рекой поднимался серый рассвет. В бальном зале погасли свечи, с балкона не доносилось ни звука, и только из-под карниза, опоясывающего стену, слышалась голубиная возня и редкое курлыканье. Я сидела у окна, смотрела на воду, подёрнутую у берегов утренним туманом, и пыталась придумать, что сказать Иорвету. Он крепко спал и не заметил, когда я тихонько высвободилась из-под его руки, слезла с кровати и на ощупь оделась в ещё тёмной комнате. Все варианты разговора были похожи на дрянную мыльную оперу, звучали неискренне либо пафосно. Чёртов Исенгрим! И между тем он был прав — в моих интересах сгладить расставание, прикрыть задницу Исенгрима для того, чтобы Иорвет остался жить среди эльфов, не тая обид. За годы партизанства в лесах, за то время, что скоя’таэли провели в союзе с Саскией, Иорвет перерос своего учителя, стал для эльфов надеждой на лучшее, пусть неизведанное и другое, и Исенгрим интуитивно понимал это. Иорвет был нужен Дол Блатанна и желательно с репутацией, не подмоченной интрижками с дхойне.
Из-за гор встало солнце, невидимое с этой стороны дворца. Вода, в которой отразилось васильково-синее небо, замерцала вдали, за тенью от плато, слепяще-оранжевыми бликами. Я повернула голову — Иорвет сидел на постели и рассматривал меня. Потянулся за водой. Потом перебрался на край кровати и спустил ноги на пол. В горле стоял ком, я смотрела на него — голого и уязвимого, совершенно открытого, и не могла выдавить из себя ни слова.
— Говори, — тихо сказал он.
Заготовленные и не раз забракованные фразы застопорились в мозгу, как машины в пробке, и ни одна не годилась, чтобы быть первой. Отвернулась к умиротворяющему виду за окном, подышала.
— Я ухожу, — наконец, сказала я, так и не придумав ничего лучше.
Иорвет встал, подобрал с пола штаны и рубашку.
— Сопряжение Сфер произошло, но местонахождение Эйльхарт до сих пор неизвестно. Нам лучше пока оставаться во дворце — начинается неделя тишины, и мне надо успеть убедить Исенгрима, — сказал он спокойно.
— Тебе лучше остаться во дворце, — подтвердила я, подчеркнув первое слово. — Мне — нет, я выезжаю сегодня к Рудным Кряжам, и оттуда Ида откроет мне портал к Филиппе.
— Я, мне? — переспросил Иорвет, и в его голос проникло раздражение. — Для контрзаклинания, если мне не изменяет память, нужны трое!
— Трое не нужны, нужна кровь троих. Погоди, я всё придумала! — заспешила я, пока не наступил взрыв. — Тебе не надо никуда идти, ты нужен Дол Блатанна! А я тут как гадкий утёнок, который никогда не станет лебедем. Так будет лучше для всех!
— Я когда-нибудь нарушал клятву, Яна? — Иорвет понизил голос, и по выступившим на скулам алым пятнам было видно, что он едва сдерживал гнев.
Из всех возможных вариантов разговора я, похоже, выбрала самый дурацкий, и если бы в поле зрения была бутылка каэдвенской водки, я бы с удовольствием шарахнула себя ею по голове. И вместе с тем вопрос Иорвета неожиданно и красиво поставил всё на свои места. Он никогда не нарушал клятв, а значит не нарушит и той, в которой поклялся не иметь отношений с дхойне.
— Нет, никогда, — ответила я безнадёжно. — Ты обещал помочь с Филиппой и поможешь, дав мне с собой кровь.
— Не может быть и речи!
Прошагав к умывальнику в углу комнаты, он наполнил ладони водой и окатил лицо.
— Роза Шаэрраведда ушла к своему владельцу. Мы видели отблески Сопряжения Сфер, — сказал он, вернувшись и будто остыв. — У нас осталось совсем немного времени вдвоём, и ты уходишь именно сейчас. Что изменилось со вчерашней ночи, почему ты не можешь позволить мне быть рядом оставшееся время?
С волос капала вода, и он утёр лицо полой рубашки.
— Ты принадлежишь другому миру, Иорвет. Ты должен быть среди своих и не должен быть связан по рукам и ногам нашими не-отношениями. Не должен компрометировать себя перед эльфами связью со мной.
Он пристально и с горечью смотрел мне в глаза, и показалось, что на миг в его лице отразилось выражение острой, тщательно скрываемой боли, но губы сложились в усмешку.
— Это ведь не настоящая причина, почему ты уходишь, не так ли? — почти вкрадчиво спросил он.
Любая ложь начинается с умалчивания, так говорила Рея, и теперь настал тот момент, когда я должна была сказать ему правду. Больше шанса не будет.
— Это не причина, а повод, — ответила я и, не выдержав его взгляда, отвернулась к окну. Собралась с духом, посмотрела в лицо. — А причина есть и всегда была одна единственная — я хочу невозможного.
— Я знаю всё о том, чтобы хотеть невозможного, — сказал он. — Вопрос в том, чего именно.
— Я провалила наш договор, Иорвет. С самого начала провалила. Я никогда не ходила по грани, я всегда была далеко за ней, с самого начала… Я хочу сказку. Скверную сказку про любовь со счастливым концом.
Вот и всё, мосты сожжены, пути назад нет.
— Это невозможно, — тихо сказал он.
— Я знаю!
Его слова проткнули насквозь. Я знала, знала всегда, что хоть сколько-нибудь равноценная любовь между нами невозможна, но в глубине души надеялась на что-то. Что эльф переменит мнение? Нарушит клятву? Смешно.
— Почему сейчас? — повторил он.
— Потому что единственный способ слезть с наркотика — прекратить, — твёрдо ответила я.
— Вот как, наркотика?! — переспросил он, заводясь снова. — То, что мы пережили, ты сравниваешь с дозой фисштеха? Или, может, хотя бы афиума?
Каждое его слово гвоздём вбивалось в грудь, и я не понимала, за что он так, ведь я открылась ему.
— Неважно! Я сказала тебе всё, что могу, и даже больше того. Я ухожу, и точка. Так будет лучше и для меня, и для тебя!
— Не надо решать за меня, что мне будет лучше! — в бешенстве воскликнул он.
— Хорошо, так будет лучше для меня! — выкрикнула я. — Теперь доволен?!
Лицо Иорвета вспыхнуло, он шагнул к окну, распахнул створку. Содрал с большого пальца зерриканское кольцо и, размахнувшись, вышвырнул в окно.
— Доволен, — глухо и яростно ответил он. — Как обычно, я невероятно доволен!
Он стремительно прошагал к двери, взялся за ручку и вдруг замер, полуразвернувшись ко мне:
— Поклянись, что решение уйти сегодня — твоё решение.
— Клянусь, — тихо ответила я.
— Будет тебе твоя кровь, — процедил он и с грохотом захлопнул за собой дверь.
ДОЛ БЛАТАННА. Охота на ведьму
У меня была цель, и поэтому сосредоточенно, с холодной головой и сухими глазами, на полную катушку используя не до конца восстановившееся чутьё, я перебегала от дверного проёма к проёму, от колонны к колонне. Большинство эльфов отсыпалось после бала, но немногочисленные жаворонки то и дело шастали по коридорам. Около зала с портретами мимо статуи, за которой я укрылась, стремительно пронёсся Иорвет. Видать, он запоздало осознал, что, хлопнув дверью, поставил меня, да и себя, в не слишком-то удобное положение — пробираться в бальном платье, рискуя попасться на глаза и вызвать закономерные вопросы, мне предстояло через полдворца. Однако я не шелохнулась и проводила его взглядом. Дверной грохот ещё стоял в ушах. Вышла из-за статуи, присела на повороте лестницы за столбом, увенчанным мраморным шаром. Охранники у парадной двери лениво переминались с ноги на ногу, но через несколько минут мне улыбнулась удача, и они, тихо переговариваясь, ушли в обход. Со всех ног я бросилась в зелёноковровый коридор, потом в дубовопанельный, и незамеченная никем распахнула дверь в свою комнату.
От цели не отделяло больше ничего. Повалившись на кровать, я горько рыдала, оплакивая всё, что упустила: этот мир, мечту, которая увела далеко, но требовала платить по счетам. Оплакивала невозможные отношения, короткую свою жизнь, любовь. Рыдала, пока не иссякла, пока не кончились слёзы.
Пока равнодушное солнце поднималось над садом, я складывала вещи, умывалась и размышляла о ведьмачьей судьбе. Я сама выбрала её и вместе с бонусами в виде силы и чутья обязана нести и последствия. Ведьмаки — одиночки, как ни крути, а значит, в последний путь я должна уйти одна.
Когда я переоделась в походную одежду, постучалась Мона. Эльфийка вошла, окинула меня быстрым взглядом и, не говоря ни слова, прижала к груди, и я приютилась в её объятиях.
— Исенгрим вызвал меня, — произнесла она, не отпуская рук. — Сказал, что у тебя важное задание, и приказал срочно организовать твой отъезд.
— Да, я…
— Знаешь что? — Мона встряхнула меня за плечи и поглядела в лицо. — Я пойду с тобой. Мы с Роэлем пойдём.
Я покачала головой:
— Это задание для меня одной.
Мона уже по-хозяйски осматривала поклажу.
— Роэль пригонит твою лошадь, я пока соберу припасы в дорогу. До лагеря рукой подать.
— Мона, вам совсем не нужно…
— Доберёмся до лагеря, там решишь, — легкомысленно перебила она. — Нам в любом случае надо встретить Киарана, он должен прибыть со дня на день на коронацию.
— Разве что до лагеря, — пробормотала я, не сумев скрыть радость от того, что хотя бы часть пути проведу в компании.
— Вот и договорились, я пойду тогда, — улыбнулась Мона, понизила голос и сообщила заговорщицки: — А тебя ждёт Ида, и вид у неё такой, будто на завтрак ей подали жабу вместо икры!
***
Эльфийская чародейка и правда выглядела сбитой с толку, и непослушные огненные локоны выбивались из обычно гладкой причёски и сияли в пронизывающих библиотеку лучах утреннего солнца. Она встретила меня в дверях, будто знала, когда я приду, и молча повела между стеллажами. Пахло жжёной бумагой.
Около витрины с пророчеством Итлины она остановилась, вяло вскинула руку. Я смотрела на чёрный пепел, ещё сохранивший форму свитка, который лежал на подпаленном зелёном бархате под стеклом.
— Знаю, что тут не обошлось без ведьмака, — сказала Ида, и от её голоса мне стало не по себе. — Я чувствую это.