Кровь бросилась в лицо, в ушах зашумело.
— Мне не хватает тебя, Карел. Останься, прошу.
— Ты знаешь, что это невозможно, me minne, — Иорвет вздрогнул, отвел взгляд и поправился: — это невозможно, любимая. Мы из разных миров. Позволь мне уйти, Нени.
Безумная, иррациональная надежда рухнула вместе с наваждением. Я опомнилась и рассыпала над Кабусом остатки порошка.
— Я не могу отпустить тебя, — прошептала она, — мне незачем будет жить.
— У нас есть дочь.
— Она никогда не простит меня, я знаю.
— Тэ всегда обожала тебя, но у тебя не было времени этого заметить. Не совершай ошибку дважды, цени то время, что осталось. Скажи нашей девочке, что любишь её. Передай, что я всегда любил её, — Иорвет помедлил и решился снова: — И если правда любишь меня — отпусти.
Слёзы лились из глаз Ненины. Пальцы её шевельнулись.
— Прощай, — едва слышно сказал Иорвет.
— Прощай, Карел, — прошептала она и разжала кулаки. Её глаза закрылись.
Кабус подскочил, подпрыгнул и завис в воздухе.
— Дьявол, я свободен! — он воспарил к потолку и спикировал ко мне. — А этот примат не так уж плох, чуть не надорвал мне сердце! Теперь придётся высморкаться и заодно вытрясти из ушей весь песок этой треклятой страны.
Он подлетел к Ненине и потрепал по щеке.
— Прощай, смешная женщина, мне будет не хватать милого хаоса твоей головы, — обернулся ко мне. — Прощай, цыплёнок, скучать не обещаю! Может, ещё свидимся.
— Сомневаюсь, Кабус, — сказала я. — Прощай.
Иорвет подошёл, и мы наблюдали, как демон присел на полу, раскрутился волчком и, оттолкнувшись, с радостным гиканием рассёк потолок и исчез. Моей ладони коснулась рука эльфа, я замерла столбом.
— Пойдём, позовём Тэю. Мы выполнили задание, — сказал он.
Небо на востоке начало светлеть, мы возвращались в чайхану, и эхо шагов разносилось по пустой улице. Я настолько погрузилась в раздумья, что не слышала, как Иорвет говорил что-то про сборы и план на завтрашний день, и он, заметив это, замолчал. В ушах ещё звучали слова, сказанные им Ненине, и мне то казалось, что он раскусил меня и давным-давно всё понял, а то — что я всё выдумала, и он произнёс лишь необходимое для выполнения задания.
Наверху закончилась вода, Иорвет пошёл к колодцу во дворе, а я шагала по крыше. Всё, что бы он ни говорил, можно было трактовать с точностью до наоборот. «Если ты видишь меня насквозь, так почему не скажешь „да“, почему не скажешь „нет“, прямо и понятно? Почему не скажешь это по-человечески?» — с отчаянием подумала я и усмехнулась своим же словам. Эльфы мыслят по-эльфийски, вот и весь сказ. А про свои отношения к dh’oine Иорвет говорил многократно. Куда уж прямее. Однако этого не хватало, чтобы перебить то, что я видела и чувствовала, и чтобы вытравить глупую надежду, которая занозой торчала в сердце и была мучительнее, чем любой прямой отказ. Я запнулась о подушку, и, наконец, спасительная злость по обыкновению вытеснила сомнения и терзания. «Надо будет — скажет! Не буду ничего выдумывать!» — я собрала подушки и сложила их обратно в вал в середине кровати. Так было спокойнее.
Последние звёзды подмигивали на светлеющем небе, утренний воздух холодил щёки, и я натянула одеяло до ушей. На той стороне кровати ворочался Иорвет.
— Ты спишь? — наконец, тихо спросил он.
— Да, — ответила я.
Он замолчал, а я так и лежала, глядя в небо, и не понимала — заслужила ли только что звание самой тупой или же самой разумной женщины по эту сторону Огненных Гор.
В полдень, когда я только и успела, что умыться, дверь распахнулась, и на крышу без стука и тени смущения ворвалась сияющая Тэя.
— Мама проснулась! — выпалила она. — Мы поговорили!
— Как хорошо! — обрадовалась я.
Иорвет кивнул, отложил пропитанную воском тетиву и принялся за полировку лука. В стороне своей очереди ждали меч, кинжал и стилет.
— Мы выполнили свою часть уговора, — сказал он.
— Я помню об этом! — Тэя достала свёрнутую трубкой бумагу, протянула мне и важно добавила: — Вечером в чайхане выступают ашики, у вас будет место за моим столом. Приходите.
Она крепко пожала мне руку и ушла. Я присела на корточки около эльфа и наблюдала, как он кусочком мягкой кожи любовно оглаживал лук.
— Я рада, что эта история закончилась именно так, — сказала я, — и это полностью твоя заслуга. Ты нашёл правильные слова.
— Это не было сложным, — он оторвался от лука и взглянул мне в глаза. — Я просто говорил правду.
— Мы никогда не узнаем, правду ли ты сказал. Действительно ли Карел знал, что Ненина любила его, или так и умер, считая, что всю жизнь был лишь запасным вариантом.
— Это не важно. Достаточно того, что он любил её и умер рядом с любимой женщиной — ему не о чем сожалеть. А теперь и ей не о чем сожалеть тоже.
— Что дальше? — я малодушно сменила тему, и его рука снова заскользила по древесине. — Лея обещала достать карту.
— Я узнаю, когда и куда пойдут караваны. Собираемся.
— Река Алтинин берет начало в Драконовых горах и течёт на юг, — Лея склонилась надо мной и ткнула пальцем в карту. — А тут, в истоках, наша школа Юнтай.
Я надписывала на карте названия на всеобщем, а Лея заодно читала лекцию по географии Зеррикании.
— На плато река разливается… Вот здесь подпиши — Алтинадир, столица. Тебе обязательно надо там побывать! Ниже Страна Озёр — Албохейра. И горы Барьер, за которыми на юг только пустыня и ничего больше. Край мира, владения Левиафанов.
Я подписала одинокую крохотную точку на западе — касбу Шала, несколько городов по дороге в Алтинадир, и Лея показала обозначения оазисов. Тонким пунктиром на карте был начертан новый путь в северные королевства через перевал Эрхатердег далеко на юге. В Стране Озёр я нашла Сандаре, куда путешествовала Ненина с мужем, а крестиком на востоке от дельты реки была обозначена ещё одна школа Хранительниц — Мадрахатун.
— Они там думают, что они лучшие, — презрительно сказала Лея, — но они всего лишь служат царице — Хатун Мелике, а не драконам. Так что на их месте я бы много о себе не воображала!
На выходе из резиденции Хранительниц я столкнулась с Рэей, которая пронеслась мимо, бросив: «С дороги!», вскочила в седло рыжего коня и, с силой ударив пятками, пустила его в галоп.
— Кто-то обрёл сегодня мать, а кто-то потерял, — философски заметила Лея, глядя ей вслед. — Отойдёт. Всегда отходит.
До возвращения Иорвета я успела пообедать и привести мечи в порядок. Тени уже стали длинными, когда мы с ним вернулись на площадь. Торговля закончилась, между пустыми палатками гулял ветер, и толстые голуби, совершенно такие же, как роются на помойках нашего мира, разгуливали между рядами и раскидывали клювами мелкий мусор, оставшийся после торговцев.
Мы пересекли площадь. Тень рогалика, возвышавшегося на шесте, лежала прямо около стены. Иорвет достал и раскурил трубку, я следила за тенью. И вот уже краешки месяца вылезли на белую стену…
— Отвернись, — присев на ближайший прилавок, Иорвет развернулся спиной к тени. — Если смотреть в котелок, вода никогда не закипит.
Он курил, я следила за солнцем, медленно опускавшимся за дома. Когда остался лишь оранжевый краешек, мы синхронно обернулись — тень месяца падала ровно на середину тёмной, рассохшейся от старости двери.
ПУСТЫНЯ КОРАТ. Свет мой, зеркальце
Узкая лестница вела вниз. Со скрипом и грохотом дверь захлопнулась за нашими спинами. Иорвет отодвинул меня и шагнул в темноту, я поймала его за руку и протиснулась первой, одновременно зажигая Игни. Эльф выругался, схватил за перевязь на спине, и мы толкались, пытаясь пролезть один впереди другого.
— Медальон дрожит! — прошипела я. — Ведьмаки вперёд!
— Сделай рыжий шар и держись сзади! — шёпотом заявил он, придавив меня к стене.
— Ну и чёрт с тобой! — я выставила Квен и зашагала по ступенькам вплотную вслед за ним, следя, чтобы шар окутывал нас обоих.
Внизу показался свет, Квен распался, и лестница вывела в полутёмный подвал с арочными каменными сводами: по сторонам громоздились стеллажи, на полках теснились предметы с прикреплёнными бирками, с подвешенных на цепях к потолку планок свисали вешалки с одеждой, грозди ремней и сапог, и чуть дальше в стойках тускло светился металл оружия.
— Сюда! — крикнул молодой голос.
Иорвет вложил меч в ножны, и узкий извилистый проход между грудами вещей вывел к источнику света в дальнем углу подземелья.
Пламя единственной свечи отражалось в висевших на стенах бесчисленных зеркалах. Под ними, положив на стол босые ноги, раскачивалась на стуле девушка. Прямые чёрные волосы спускались по обе стороны бледного лица, открывая высокий лоб, в руках она крутила столовую ложку. Медальон дёргал цепочку.
— Одиннадцать дирхамов, — сказала она и подняла на нас опушённые длинными ресницами янтарные глаза. — Столько я даю за вещь с историей. Когда вы выйдете отсюда, дирхамов станет столько, сколько стоит вещь.
— Мы ищем кое-что, — сказал Иорвет.
— Для покупателей вход платный, — ответила девушка и встала. Ни в одном зеркале за её спиной не появилось её отражения. — И я не продаю вещи, а только обмениваю.
Выдвинув ящик стола, она достала горелку и овальное зеркало с ручкой. Вспыхнуло голубое пламя, и девушка щипцами поднесла к огню пару иголок.
— Какова плата за вход? — жёстко спросил Иорвет.
— Для вас капля, для меня море.
Она вдруг исчезла и в тот же миг появилась перед нами с иголками и зеркалом в руках. Взяла за ладонь Иорвета и, ловко перехватив, отогнула безымянный палец, уколола иглой. Сноровкой и одеждой — короткими белыми штанами и затянутой поясом туникой — в этот момент она походила на медсестру, и было видно, что процедуру ей доводилось проделывать бесчисленное множество раз. На стекло упала капля крови эльфа. Раз он не стал возражать, то и я протянула свою руку. Девушка уколола палец, и в неуловимое для глаз мгновение уже опять сидела за столом. Поднесла к лицу зеркало и неожиданно слизнула кровь Иорвета длинным узким языком.