— Конечно, — насмешливо сказал Геральт, — свободная Долина Понтара под руководством Саскии им обоим как кость поперёк горла.
— Можно сказать и так, — Александр достал белоснежный платок и изящно приложил к абсолютно сухому лбу, — и тут я хотел бы перейти к делу.
Он помолчал, аккуратно сложил платок.
— Ещё будучи принцем, Король Стеннис встречал тебя в Вергене незадолго до битвы Аэдирнской Девы с Хенсельтом.
Геральт кивнул.
— Стеннис высоко оценил твою помощь и защиту от разъярённой черни. Если бы не ты, они учинили бы самосуд.
— До сих пор я не уверен, что поступил правильно, — мрачно произнёс Геральт. — Принц Стеннис был замешан в отравлении Саскии.
— Я глубоко уверен, что это не так, — непреклонно заявил Александр, — в любом случае спасение жизни принца дало Аэдирну новую надежду на стабильность, иначе стране грозила бы незавидная судьба Темерии.
— Я рад за Аэдирн, — проворчал Геральт, — но при чём тут я?
— Король Стеннис хотел бы пригласить тебя ко двору, как свою правую руку. Некогда ты был ею для Фольтеста. Я знаю, что лучшие люди посланы на поиски аэдирнской чародейки Йеннифэр из Венгерберга. Вместе вы могли бы составить блестящую команду при дворе.
Геральт замер. Медленно покачал головой.
— Мой путь не лежит в Аэдирн.
По красивому лицу нашего гостя промелькнула тень разочарования.
— Что же, мои надежды уговорить тебя с первого раза не увенчались успехом, — он поднялся. — Однако я буду пробовать ещё, возможно, ты изменишь своё мнение.
Он сдержанно и элегантно поклонился мне.
— Моё почтение, — развернулся на каблуках и ушёл.
— Молодой дурак, — буркнул Геральт, когда наш посетитель скрылся в каюте.
— Стеннис так плох?
— Он не то что плох, он никакой. Жидкое говнецо, кичащееся своей королевской кровью, кроме которой других достоинств-то у него и нет.
— А этот Александр показался мне не таким уж ужасным, — задумалась я, — он, конечно, весь такой рафинированный и аристократичный…
— Он дурак, — опять повторил Геральт. — Он сочинил себе сказку о благородном короле и преданных рыцарях и сам же в неё верит. С высоты таких иллюзий обычно очень больно падать.
На ночь громогласный Ондра приказал поставить когг на якорь. Ветер стих, стало слышно лягушек. Сырой с запахом тины речной воздух опустился на палубу, и подмешивался к нему душистый и тревожный аромат черёмухи, бледные облака которой в темноте были едва различимы по берегам. Я растянулась на шкуре, смотрела на незнакомые звёзды и отчаянно скучала по Эскелю.
***
Утром парус все ещё безвольно висел, ветра не было. Капитан показался на юте, облизнул палец, повертел им в воздухе. Недовольно покачал головой и спустился на палубу.
— Эй, девчушка, подь сюды, — зычно гаркнул он в сторону эльфийской семьи.
Мужчина-эльф резко вскочил и заслонил собой жену и дочь.
— Да ты не ерепенься, дело у меня к твоей дочке, — прогудел Ондра.
— Какое может быть дело к маленькому ребёнку? — мелодичный голос эльфа звучал жёстко.
— Дак ветер зазывать будем, — капитан наклонился к эльфу и заговорщицки пробасил на весь корабль: — девственница, понимаишь, нужна. А где в этом поганом мире девственницы ещё остались, чтоб постарше детей? То-то и оно. Будешь рядом стоять, не боись.
Из-за спины отца с любопытством высунула нос давешняя эльфийская малютка. Ондра пошуровал в кармане штанов.
— Во, сахара кусок, отдам, как заработаешь. Подь сюды, к мачте, и скреби её ногтями, будто ты драный кот.
Девчушка засмеялась, подбежала к мачте, начала перебирать пальчиками по дереву и ласково замяукала.
— Не! Давай скреби, как вампир, как брукса, чтоб её черти драли, сильнее! — командовал капитан.
Девочка растопырила пальцы, зарычала тоненьким голоском и под смех команды и пассажиров проскребла ногтями по мачте сверху вниз.
— Готово, вот твой леденец, — Ондра обвёл всех грозным взглядом. — И чтоб никому не свистеть, за борт выкину!
Магия это была или совпадение, но через пару минут парус затрепыхался на ветру. Матросы кинулись по местам, и с попутным бризом «Марийка» отправилась по реке дальше.
Девочка расхрабрилась и забегала по палубе, сопровождаемая возгласами благодарности. Мы развалились у седельных сумок и предавались безделью.
— Поиграй со мной, — вдруг раздался рядом нежный голосок.
Я обернулась, эльфийская девочка выглядывала из-за ящика.
— Залазь сюда, — я поманила её рукой, привстала и успокаивающе махнула её маме, что ребёнок у нас.
— Меня зовут Неса, — пропыхтела она, карабкаясь по ящикам.
В подоле кафтанчика она сжимала что-то обеими руками. Перелезла, отпустила подол, и по доскам палубы раскатились стеклянные шарики.
— А я Яна. Во что будем играть?
— Я — Серебряная Змея, — важно сказала Неса, — а это мои детки, они ещё яйца, и им очень холодно.
— Тогда я буду папа — белый дракон.
— Нет, папа будет он, — она ткнула пальчиком в сторону Геральта, который, развернувшись вполоборота и щурясь на солнце, наблюдал за нами, — он весь белый. А ты будешь айни.
— Кто-кто? — опешила я, вновь услышав это слово.
— Ты будешь Aenye, огонь по-нашему, имя у тебя похожее. Тебе надо согреть моих деток.
Я, как могла, изобразила греющий огонь. Неса была счастлива.
— А теперь они вылупились и поползли искать новый дом. Прямо как мы.
— А что стало с вашим прежним домом? — вкрадчиво спросил Геральт.
Девочка вздохнула.
— Плохие люди выгнали папу с мамой. Мы едем к Деве-Драконоубийце, говорят, она всех принимает, — девочка хитро посмотрела на Геральта, — вот если бы у нас взаправду был белый дракон, он бы нас защитил.
Геральт завозился и стал шарить в сумке.
— На, это тебе. Дракон не белый, но вдруг он тебя защитит, — он вложил в ладошку девочки крупную восьмиугольную монету.
— И правда, с одной стороны дракон!
— Это монета из самой Зеррикании, там водятся настоящие драконы.
Неса взвизгнула от восторга и побежала хвалиться родителям, забыв все свои бусины. Довольный Геральт откинулся обратно на сумки.
— Беженцы. Слава о Саскии летит далеко.
Неса вернулась, и до обеда мы с ней играли. Неожиданно на нос пришёл сам капитан, облокотился на ящики и с одобрением посмотрел вокруг.
— Через пять склянок Бан Глеан, небольшая остановка. Геральт, как встанем на ночь, приходи в мою каюту, думаю сегодня турнир по гвинту устроить, — Ондра задорно подмигнул всей своей бородатой физиономией. — Этот аэдирнский хлыщ так и напрашивается, чтобы его хорошенечко ощипали.
Геральт хмыкнул и кивнул.
В Бан Глеане стояли и правда недолго. Пополнили запас воды, да взяли пассажиров. На борт взошло с десяток солдат. На груди у каждого красовался вставший на дыбы единорог.
— Каэдвенская солдатня, — Геральт тихо выругался. — Судя по всему, в увольнительной.
Солдаты и в самом деле вид имели довольно расхлюстанный и были уже явно навеселе. Они вольготно расселись на палубе, потеснив других пассажиров. Капитан вручил им внушительных размеров бутыль.
— Нильфгаардская лимонная — выпейте, братки, за то, чтоб чёрные издохли.
Водку каэдвенцы встретили одобрительным гулом. Они пожимали капитану руку, а он хлопал их по плечам. Ондра был рад своим.
Незадолго до заката мы вышли из Ликсели в Понтар. Река стала шире раза в три, ровный ветер гнал нас вперёд. Однако к ночи он опять стих, и судно поставили на якоря.
С наступлением темноты Геральт отправился в капитанскую каюту играть. Соседи от стадии скабрезных анекдотов перешли к стадии песен, и неизвестно, что звучало хуже.
Я устроилась медитировать, чтобы не слышать их. Мне уже практически удалось отключиться, когда рот мой зажала рука, а в бок упёрлось остриё ножа.
— Не рыпайся, сучка, один звук и заткнёшься насовсем.
Тяжеленное тело навалилось на меня, в нос ударила вонь чеснока и перегара. Меня опрокинули на спину, и я постаралась задеть сапогами ящики, чтобы создать хоть какой-то шум. За песнями никто его не услышал, однако манёвр не ускользнул от внимания нападавших.
— Малыш, держи её, — скомандовал первый, — а я гляну, что этот вергенский хрен тут везёт.
В грудь вдавилось массивное колено. Над ним нависало брюхо, обтянутое каэдвенской формой с единорогом.
— Что вам нужно? — задыхаясь и отталкивая обеими руками колено, просипела я.
— Закройся, — бросил первый, похоже, главарь. — Я узнал твоего хахаля, он был в Вергене под знамёнами этой выскочки Саскии. За его голову дадут жирную награду.
Я лихорадочно пыталась придумать выход из положения. Сложила Аксий, и отвратительный, нависающий надо мной обрюзглый Малыш зашатался, но тут же в глаз прилетел кулак третьего солдата.
— Добро, Стручок, держи ей руки!
Левую ладонь раздавило подошвой сапога. Малыш пришёл в себя, кряхтя и чуть не проломив коленом рёбра, поставил другую ногу на мою правую ладонь и с размаху влепил кулаком по лицу. Голова будто лопнула, я ударилась затылком о палубу, и перед глазами поплыло красное марево.
— Ах ты, шалава, ещё брыкается, — главарь бросил рыться в нашей поклаже и развязал пояс на штанах. — Давай-ка для начала с тобой потолкуем.
Под одобрительный гогот остальной пары он попытался содрать с меня штаны. Я выворачивались и брыкалась, вдохнула, чтобы крикнуть, но мне прилетел третий удар. Ярость застила глаза — ненавижу, ненавижу, ненавижу насильников! Ногами я молотила, куда придётся.
— Вот бесноватая, — с расстановкой проговорил Малыш и не торопясь занёс руку.
Я поняла, что следующий удар станет последним. Малыш на миг замер с поднятым кулаком. Изо рта полилась струйка крови, он схватился за горло и повалился на меня. Мои руки свободны! Отталкивая от себя его неподъёмную тушу коленями, я увидела Геральта, который всадил нож по рукоять Стручку в бок и с разворота локтем нанёс удар главарю. Песня на палубе резко стихла, остальные солдаты бежали к нам. Я прыжком поднялась на ноги, развернулась в сторону неудавшегося насильника и с наслаждением выпустила Игни в расстёгнутую мотню. Он заорал, я переместила струю огня выше на лицо, добавила левой рукой Аард, и каэдвенец спиной вперёд полетел за борт. Подхватив меч, я прикрывала Геральта и не давала зайти к нему с тыла, пока он с быстротой молнии вырубал одного солдата за др