словом, давала это понять. Всё это я знаю от самого Серёжи, который, после очередного такого жирного намёка почему-то решил «выплакаться» именно мне, хотя в тот день жилетки на мне не было. Он несколько раз собирался увольняться, но его сдерживала хорошая зарплата и неработающая жена. Сделав свой выбор, Серёже оставалось только отшучиваться и делать вид, что не понимает намеков Мадам. Бывало, Фаина Алексеевна как будто забывала свой нездоровый интерес к управляющему. Но стоило Сергею немного расслабиться, осада со стороны Мадам возобновлялась.
По его хмурому лицу я поняла, что сегодня как раз и закончилась почти двухмесячная спокойная жизнь. Я отвела взгляд от лица управляющего, пожалев его про себя. Тем временем Мадам не спеша прохаживалась по отделу, демонстративно касаясь указательным пальцем обувных полок, проверяя наличие пыли на них, поправляла расставленные пары, видимо считая, что «так лучше».
— Даже удивительно, Серёженька, но у меня нет нареканий к этому отделу.
В тоне Мадам я легко распознала разочарование.
— Аля, вы подготовили отчет по ассортименту? — «Вы» в данном случае не дань приличию и вежливости, а жирная черта, которая разделяет наёмного рабочего и хозяйку. — Передайте Сергею Владимировичу. — Взгляд директрисы остановился на мне. — По-моему, я погорячилась, сказав, что нареканий нет. Алевтина, неужели я так мало плачу, что вы не можете позволить себе являться на работу в подобающем виде? Хотите попытаться найти более лояльного начальника? Сколько лет я работаю в торговле, но впервые сталкиваюсь с таким наплевательским отношением к своему гардеробу!
«Боже, колготки!». Рука непроизвольно пыталась прикрыть дыру, хотя стрелки, разбегающиеся от неё словно рельсы на станции Москва-товарная вряд ли чем можно было замаскировать. Но Фаину Алексеевну было уже не остановить, голос её звенел на весь магазин — отчитывать провинившихся продавщиц при всех было её любимым занятием.
— Фаина Алексеевна, — пыталась я вставить слово, — это нелепое недоразумение! Мне…
— Недоразумение!!! Да вы сами сплошное недоразумение, и не надо перекладывать вину на кого-то, умейте отвечать за свои ошибки! — голос Мадам грозил перейти в ультразвук, а глаза так и полыхали победным блеском, но, сумев каким-то чудом взять себя в руки, она прошипела: — Надеюсь, десяти минут хватит, чтобы исправить это не-до-ра-зу-ме-ние.
По щекам пошли пятнами от такого унижения. Мне ещё повезло, что в магазине пока нет покупателей и всё это слышали только работники Салона. Закрыла пылающие щёки руками и услышала:
— Марина, присмотри за соседним отделом, Алевтина ненадолго отлучится.
— Ничего не скажешь. Многообещающее утро, — пробормотала я, ища кошелек в сумке, — а ведь, с самого начала чувствовала, что что-то случится.
— Ты как, в порядке? — послышался за моей спиной шёпот Маринки. — Не переживай из-за девчонок, все понимают, что Мадам специально визжала на весь магазин. Кстати, с чего она так взъелась?
Маринка добрая девочка, немного взбалмошная и простоватая на вид. Но за полтора года совместной работы я поняла, что внешность бывает очень обманчивой — Марина оказалась замечательной. Она работала по соседству, что позволяло нам не только тесно общаться, но и присматривать за отделами друг друга в случае большого наплыва посетителей.
— Ты же знаешь, Мариночка, Мадам только дай повод, — наигранно-весёлым голосом старалась показать, что разнос меня не задел, — но сегодня повод оказался прекрасным.
С этими словами я указала соседке на колготки. Глаза Маринки расширились до размеров блюдцев, она даже на корточки присела:
— Вот это стрелочка! Аль, ты что, через весь город шла в таком виде?
— Ну спасибо, подруга, и ты туда же! Я думала, ты обо мне лучшего мнения! — вспылила я, но вовремя остановилась: не стоит срывать зло на невинном. — Присмотри за отделом, вернусь и всё расскажу.
Далеко идти не надо было, колготки продавались в соседнем отделе, правда стоили они здесь… На покупку я потратила почти все оставшиеся деньги, придётся занимать — до зарплаты ещё целая неделя. А может посидеть на диете? Нет, это уж совсем ни к чему, мои сорок восемь килограмм не имеют запасов для кризисных диетических ситуаций.
Переодев колготки в примерочной, я выбросила испорченную пару в урну, вкладывая в движение всю свою злость. Блин, а ведь даже не сама порвала! Всё-таки не к добру был дурацкий сон.
В моём отделе уже копошились первые покупатели. Завидев меня, Марина облегченно вздохнула и убежала обслуживать своих клиентов. Теперь рабочий день начался по-настоящему:
— Я могу Вам чем-нибудь помочь?..
Глава 2
Первая волна жаждущих новой пары обуви схлынула. Вообще, всех покупателей для себя я делила на три категории. Первые делали покупку в спешке, чаще всего покупая первое, что подходило, но такие в наш магазин попадали редко — не та ценовая политика. Вторые точно знали, чего хотят, потому что обошли не один магазин и покупали ту пару, которую присмотрели заранее, примерив на всякий случай еще две-три модели. К третьей категории относились дамочки с большим количеством «лишних» денег и для которых поход по магазинам был чем-то вроде хобби. Этих посетительниц продавщицы знали в лицо
Из всех перечисленных последняя категория меня, честно говоря, раздражала — эти пассии не могли вести себя по-человечески: как же с такими деньжищами и без выпендрежа? Но самое главное, что многие пытались строить из себя интеллигенцию, именно строить, потому что от них за версту несло нуворишеством. С ними очень тяжело было работать, а иногда просто не хватало терпения. Но работа — есть работа, приходилось изощряться, чтоб продержаться на этой должности хотя бы до окончания учебы.
— Аль, ты освободилась? — подала голос Марина — Ты хотела мне что-то рассказать.
— Сейчас расскажу, — ответила я, — только ты будешь смеяться.
Я и сама усмехнулась, вспомнив утренний инцидент. Теперь-то мне смешно, а вот пару часов назад…
— Слушай, раз не терпится, — начала я. — Сто раз зарекалась не ездить по утрам на общественном транспорте…
— Причем здесь маршрутки? — заглянула к нам Оля, продавец отдела нижнего белья.
— Маршрутка здесь ни причем, а вот остановка…В общем, один чересчур ловкий парень сумел в толпе прицепиться замком своего портфеля к моим колготкам. Вы бы видели меня тогда: я опаздываю, а он смотрит на меня снизу-вверх, пытаясь меня «освободить», извиняется. Да только его труды все равно кончились плачевно для моих колготок. Мало того, он имел наглость на кофе пригласить, пойдемте, говорит, тут не далеко, и рукой на кафе указывает.
После этой фразы мы расхохотались. Сквозь слезы, Олька спросила:
— Он хоть симпатичный?
— Кто симпатичный? — не поняла я.
— Как кто? Парень тот, — поддержала Олю Марина, — мне тоже интересно, какой он.
— Честно говоря, я даже не рассмотрела его, — немного подумав, ответила я. — Выше меня, наверно, на голову, на вид — лет двадцать пять. Вот и все.
— А глаза какие? — не унимались девчонки.
— Да не помню я. Пока он бубнил, я убежала, так как боялась на работу опоздать.
От моего объяснения все снова покатились со смеху.
— Аль, ну ты даешь! — переведя дух, сказала Марина — Он тебя приглашает, а ты сбегаешь от него, как от маньяка…
— Ну почему же сразу от маньяка, — перебила Оля, — Алечка решила немного побыть Золушкой.
— А он, скорее всего, решил, что она чокнутая, — продолжила Маринка. — Надо было ему хоть сказать что-нибудь или убегать вместе с чемоданом. У него бы появился повод тебя найти.
Вдоволь насмеявшись и перебрав все возможные ситуации, заговорили серьезно:
— Зато нашей Мадам лучшего повода и не нужно было, чтоб прицепиться к тебе, — посочувствовала Марина. — Я думала, она завелась на целый день. А ты так спокойно держалась…Твоей выдержке можно только позавидовать!
— Да какая к черту, выдержка, — отмахнулась я. — Фаина и слова не дала мне вставить. Оставалось только слушать и ждать: она же только начала свой…
Слова застряли у меня в горле: навстречу ко мне, за спинами девочек, шел тот самый молодой человек, о котором я рассказывала всего минуту назад. Правда, я подумала, что это просто воображение сыграло со мной такую злую шутку.
— Оля… ущипни меня, — прошептала я, не отрывая взгляда от приближающегося незнакомца.
— Ты чего заикаться начала? — Оля непонимающе смотрела на меня.
— Это он. — Я кивком указала на парня.
— Кто? — хором переспросили девочки.
— Убийца моих колготок.
— Понятно, — так же хором сказали они и, переглянувшись, разошлись по своим отделам, оставив меня одной встречать своего гостя.
То, что он направляется именно ко мне, было понятно по его улыбке и взгляду.
— Все-таки я был прав, — сказал незнакомец, поравнявшись со мной, — вы здесь работаете?
— Да, но как вы догадались? — я была откровенно удивлена и его появлению. И его умозаключениям.
— Когда вы так стремительно сорвались с места, даже не дав мне договорить, я сначала опешил. А потом я, может это смешно звучит, побежал за вами.
— Бежали за мной? Зачем?!
— Я хотел загладить свою вину перед вами: порвать девушке колготки — не лучшее начало дня. Вот и проследил, как вы добежали до магазина и вошли, хотя на входной двери висела табличка «Закрыто». Из этого я сделал вывод: или вы здесь работаете, или здесь работает кто-то из ваших знакомых. Я подождал минут 10 — вы не вышли. Значит, работаете, пришел я к логическому заключению.
— Да, в логике вам не откажешь. Я действительно здесь работаю.
Это единственное, что я могла сказать в тот момент — его появление просто выбило меня из колеи. Повисло молчание, но отнюдь не тяжелое. Просто мы оба рассматривали друг друга, причем я даже не чувствовала смущения от его взгляда, что было действительно странно.
Незнакомец оказался достаточно красивым, но, по-моему, красота для мужчины, настоящего мужчины, не так уж и важна. Все эти слащаво-смазливые личики из рекламных роликов и журнальных постеров были не для меня. Лицо мужчины напротив притягивало, с первого взгляда стало понятно, что это сильный, волевой человек: резко очерченная линия нижней челюсти, широкий лоб, нос с легкой горбинкой. Впечатление угловатости сглаживала форма губ с приподнятыми уголками. А глаза!.. Немного раскосый разрез (последствия татаро-монгольское ига до сих пор живет в крови русских), необычный серебристый цвет, именно серебристый, как новые пятирублевые монетки, но это нисколько не придавало холодности его взгляду. «Да, такие глаза уж никак блеклыми не назовешь! И если он продолжит так на меня смотреть, мои щёки не смогут оставаться аристократически-бледными».