друга, внепартийного писателя Анри Перроля, послужил Альбер Камю.
Симона де Бовуар показывает «левых» интеллигентов, разделяющих философию и мораль экзистенциализма, в условиях «холодной войны» и беспощадной идеологической борьбы. В тогдашней политической ситуации вряд ли была возможна подлинная свобода писаний и деяний многих «левых» интеллигентов. На вопрос, могли ли они в своем социальном поведении оставаться искренними и, служа Революции, не изменять Истине, Симона де Бовуар мужественно отвечает: «Нет, не могли». Послевоенная «левая» интеллигенция Франции так и не сумела решить роковую проблему цели и средств ее достижения; ведь ради утопического, абстрактного идеала приносились в жертву миллионы ни в чем не повинных людей.
Абстрактная схематика мысли и политическая близорукость «левых» интеллектуалов, героев романа Симоны де Бовуар, характеризует, например, их отношение к Советскому Союзу, который одержал победу над гитлеровским фашизмом, и сталинизму. «Сталинистская опасность — это американская выдумка, — рассуждает Робер Дюбрей. — Единственная надежда человечества, свободного от нужды, рабства, глупости, — это СССР». Горько читать сегодня эти слова.
Но у некоторых прозрение все-таки наступило. Конфликт и разрыв Дюбрея с Перролем объясняется тем, что последний после долгих колебаний предает гласности документы, разоблачающие систему сталинских концлагерей, говоря солженицынским словом, ГУЛАГ. Кстати, реальной основой этих эпизодов романа послужил разрыв Сартра с Камю, написавшем эссе «Бунтующий человек» (1951), в котором утверждал автор: «Каждый революционер в конце концов становится угнетателем или еретиком… Выбрав себе бунт или революцию, они выходят на одну и ту же дилемму: либо полиция, либо безумие».
Почему же Симона де Бовуар с иронией назвала близких ей «левых» интеллектуалов «мандаринами»? Сначала она хотела дать книге название «Уцелевшие», намекая на то, что этот круг интеллигенции умудрился выжить после краха идеалов Сопротивления; потом хотела озаглавить «Подозрительные», имея в виду двусмысленное положение интеллектуала, который, идеологически отрицая буржуазное общество, призывает к революции, но вынужден приспосабливаться к этому обществу и существовать за его счет. Но она остановилась на названии «Мандарины» не случайно. Высоколобые, утонченные интеллектуалы — эти «мандарины» культуры — в те годы, конечно, уже не имели возможности отсиживаться в пресловутой «башне из слоновой кости», но, подобно эстетам, находились в плену своих отвлеченных идеологий, по сути, оставаясь далекими от исторической реальности и жестокой повседневности.
Анна Дюбрёй — это alter ego Симоны де Бовуар, — хотя сама и входит в круг «мандаринов», отказывается оправдывать страдания людей ссылками на неизбежный приход «поющего завтра» и «светлого будущего». Она не верит, что счастливое грядущее человечество искупит все принесенные во имя его жертвы. «Смерть пожирает все, — с горечью думает она. — Принесенные на заклания покоренные не встанут из могилы, чтобы принять участие в конечных торжествах». Точка зрения Симоны де Бовуар здесь совпадает с Ф. М. Достоевским, один из героев которого категорически отказывался «унаваживать гармонию» будущего.
Искренне, правдиво и трагично звучит в романе тема личной судьбы Анны Дюбрёй, которая терзается вопросом: можно ли своими руками построить собственное счастье на основе свободы и подлинности? Это тоже оказывается недостижимым: короткая вспышка любви Анны к американскому писателю Льюису быстро угасает, и она становится подобна множеству других, «обыкновенных» женщин, что «ждут смерти, больше не зная, почему они живут». И неумолима власть времени: «Мертва девочка, которая верила в рай, мертва девушка, которая думала, что бессмертны книги, мысли и любимый мужчина, мертва молодая женщина, которая радостно жила в мире, обещавшем счастье…» — бесстрашно подытоживает свою жизнь Анна, но все же не теряя надежды… на счастье.
После выхода «Мандаринов» Симона де Бовуар полностью посвятила себя работе над автобиографическим циклом. В 1960 году выходит книга «В расцвете лет» (она охватывает период с 1929 по 1944 г.); в 1963 году — «Сила обстоятельств» (с 1944 по 1963 г.). И наконец, в 1964 году появляется «Очень легкая смерть» — трагическая, выстраданная книга о мучительной смерти матери Симоны де Бовуар от рака. И в этом произведении сугубо личное поднимается до высот общечеловеческого. Однако пусть лучше скажет об этом сама Симона де Бовуар. «Надо говорить о скандале бытия — смерти — не для того, чтобы повергнуть людей в отчаяние, но, напротив, чтобы спасти их от отчаяния… И я думаю, что именно это может и должна дать литература. Она призвана сделать нас прозрачными друг для друга там, где мы наиболее непроницаемы». Симона де Бовуар не верила в Бога и личное бессмертие, но она считала, что до своего последнего часа человек должен жить мужеством и надеждой. Таков нравственный урок «Очень легкой смерти».
Симона де Бовуар принадлежит к писателям, которые чутко чувствуют «воздух эпохи». Доказательством тому может служить ее небольшая повесть «Прелестные картинки», изданная в 1966 году. Франция, преодолев послевоенные трудности, вступила в новый этап своего развития, которое социологи называли «обществом потребления», «цивилизацией изобилия и досуга», «эрой качества жизни», «планетарной цивилизацией» и т. д. Французская литература зафиксировала эти процессы во многих произведениях. Можно назвать книги Жоржа Перека «Вещи», Жана-Луи Кюртиса «Молодожены», Веркора «Квота, или Сторонники изобилия», не переведенный у нас интереснейший роман Франсуа Нуриссье «Одна французская история».
Писатели, наблюдая заметное повышение уровня жизни, тем не менее с большой тревогой отмечали и другое: стандартизацию душевной жизни, оскудение духовности, обесчеловечивание культуры, жажду потребительства, власти денег и вещей, в конечном итоге — отчуждение личности от подлинных нравственных гуманистических ценностей и идеалов.
Об этом же говорит и Симона де Бовуар, изображая святую, скучную жизнь средних интеллигентов (их во Франции называют «кадрами»), которая словно бы сошла с прелестных, рекламных картинок. Критики обвиняли Симону де Бовуар в поверхностности ее сатиры на «цивилизацию потребления». На мой взгляд, они не во всем правы. Писательница предостерегала читателей о наступлении «абсолютно обесчеловеченного мира», отстаивала непреходящие ценности: свободу, человечность, любовь, справедливость, верность человека своим убеждениям.
Один из героев «Прелестных картинок», молодой архитектор, самоуверенно заявляет, что «к 1990 году цивилизация изобилия и досуга будет создана». Другой герой, крупный делец Жильбер, безапелляционно прокламирует: «Мы вступаем в новую эру, когда человек окажется бесполезен». К счастью, пророчества Жана-Шарля и Жильбера не сбылись; человек продолжает жить, по-прежнему, подобно главной героине «Прелестных картинок» Лоранс, терзаясь вечным вопросом: «Зачем мы существуем?» В отличие от «Второго пола», Симона де Бовуар теперь утверждает, что Лоранс, пережив тяжкий душевный кризис, будет жить во имя своих детей. И, как всегда у этой писательницы, самые сложные, метафизические вопросы бытия острее всего ставит именно женщина.
Трагический удел женщины стоит в центре и последнего художественного произведения Симоны де Бовуар — повести «Сломленная» (1968). Ее тему полностью исчерпывают стихи Марины Цветаевой: «О, вопль женщин всех времен: „Мой милый, что тебе я сделала?“» Стареющую Монику после двадцати лет супружества бросает муж, «ставший машиной для делания карьеры, зарабатывания денег». Моника, чьим призванием был домашний очаг, семья, потеряв мужа, утратила все и «обречена на немыслимое одиночество». «Жить я больше не могу, — признается она, — а умирать не хочу». В повести Симоны де Бовуар вновь сильно зазвучал главный мотив экзистенциалистской философии о непостижимости Другого: «Мы никогда не можем понять любовь другого». И снова, как и в «Прелестных картинках», перед человеком встает мучительный вопрос: «Как жить, не веря ни во что, не веря в самое себя?» В сущности, все творчество Симоны де Бовуар и посвящено ответу на него.
К сожалению, русский читатель до сих пор был по существу лишен возможности познакомиться с блестящей философской и литературно-критической эссеистикой Симоны де Бовуар. Поэтому вполне оправдано включение в данный сборник эссе «Надо ли сжечь маркиза де Сада?» (1972). Заслуга Симоны де Бовуар состоит в том, что она рассматривает маркиза де Сада не как полулегендарную фигуру эротомана и скабрезного писателя, а как «живого человека». «Сад заставляет нас внимательно пересмотреть основную проблему нашего времени: правду об отношении человека к человеку». Часто эта правда бывает горька, даже страшна, но, по мнению Симоны де Бовуар, никто и никогда не сможет уйти от ответа на проклятый вопрос: «Может ли человек существовать в обществе, не жертвуя своей индивидуальностью?» Думается, что Симона де Бовуар, посвятившая свою жизнь и творчество поискам человеческой подлинности и свободы, склонялась к положительному ответу на этот извечный вопрос.
Симона де Бовуар скончалась в Париже 14 апреля 1986 года, когда в Советском Союзе, где она, кстати, бывала вместе с Жаном-Полем Сартром в годы хрущевской «оттепели», уже началась перестройка. Чем же объяснить то обстоятельство, что ее столь актуальное, ставящее большие, общечеловеческие проблемы творчество (достаточно, к примеру, упомянуть здесь хотя бы ее замечательное эссе «Старость» (1970)) осталось без внимания нашей общественности, писателей, критиков, переводчиков? Я думаю, что причины эти идеологического и политического порядка. Симона де Бовуар была честным, нелицеприятным и мужественным человеком в своих политических взглядах. Она выступила против «грязной войны» в Алжире и американской агрессии во Вьетнаме, но и резко осуждала советское вторжение в Чехословакию и нашу бесславную авантюру в Афганистане. Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар поддерживали борьбу наших диссидентов, правозащитное движение, все новое и смелое в советской литературе и философии.