– А какие черты ценишь в родителях?
– Мама умеет выслушать, она вообще часто помогает. В какой-то мере она строгая, но это больше хорошее качество. Я, допустим, что-то не сделаю, она меня поругает, но я понимаю, что она правильно поступила. Бывает, обижаюсь, ругаюсь на родителей, но потом понимаю, что зря, ни к чему хорошему это не приведёт, и дальше продолжаю налаживать контакт.
– Быстро отходишь от обид?
– Иногда нет.
– Но ты способен всё глубоко анализировать и делать правильные выводы.
– Ну да.
– Что-нибудь хочешь об Ульяновске рассказать?
– Мой город по сравнению с Москвой или Питером маленький, но в то же время он довольно-таки большой. В нём много достопримечательностей, музеев, скульптур, памятников. Мне мой город нравится.
– Владислав, хотел бы ты что-то изменить в мире?
– Сделать так, чтобы на земле всегда оставалась правда. Потому что часто бывает так, что в мире возникают всяческие конфликты практически из ничего, и это нужно часто исправлять.
– Как ты считаешь, от кого это исходит? Возможно, от политиков?
– Политикой я практически не интересуюсь, но политики, по моему мнению, довольно-таки умные люди, которые могут налаживать взаимоотношения, а могут, наоборот, создавать конфликты.
– Ты хочешь быть программистом, это понятно, но мне кажется, ты мог бы стать прекрасным профессиональным дипломатом. У тебя к этому дар, Владислав. Кстати, какие у тебя взаимоотношения с сестрой и братьями?
– Более-менее хорошие. Я понимаю, что они маленькие, но как бы иногда начинает надоедать, когда ты что-то делаешь, а они кричат, бегают, топают. Ты им скажешь: «Не бегайте, не топайте», – они тебя послушают на минуту и пойдут опять бегать, прыгать. И понимаешь, что не можешь ничего с этим сделать.
– Если бы была такая возможность, какое бы одно желание ты исполнил?
– Это довольно-таки трудный вопрос. Наверное, чтобы у всех людей наладились отношения, чтобы все люди жили в мире, радовались друг другу, не было бы таких больших конфликтов, войн, чтобы восстановилось равновесие на Земле.
– Ты почти уже ответил на мой завершающий вопрос. И всё-таки задам его. Что бы ты, Владислав, пожелал всему человечеству?
– Побольше думать, прежде чем что-то сказать, что-то сделать, кому-то напакостить. Чтобы человечество было поумнее. Если поссорилась группа с группой, то не устраивали бы драки, а просто шли на решение этого конфликта. Ну и, в принципе, всё.
О реабилитации
Никакие труды маститых психологов и психотерапевтов в области детской и подростковой социальной реабилитации не заменят живых человеческих эмоций. После разговора с Владиславом, собирающим быстрее многих кубик Рубика в «Шередаре» одной рукой, высоко ценящим (по его же словам) работу в команде, хочется крикнуть: такая реабилитация не просто нужна, она жизненно необходима!
И снова вернусь в первую декаду февраля 2018-го…
Смена сиблингов закончилась в «Шередаре» 8 февраля. Детей должны были привезти на Курский вокзал, где их встречали родители. Так получилось, что с одной из региональных мам я созвонилась, как только у меня появились первые контакты; а она в это время как раз отправляла старшую дочь на смену. 8 февраля мне удалось встретиться с ними – пятнадцатилетней Ариной и её мамой Мариной Викторовной. Вечером они уезжали с Ярославского вокзала в Екатеринбург, а оттуда в свой город Берёзовский. Мне повезло вдвойне. Увидеть и услышать Арину непосредственно в день окончания смены и поговорить с её мамой не по скайпу. Мы устроились в кафе неподалёку от площади трёх вокзалов, на верхнем этаже универмага «Московский».
8 февраля 2018 года. Арина, 15 лет. Город Берёзовский Свердловской области
– Мы со всем лагерем обсуждали эти семь дней, и такое впечатление даже от первого дня, что мы четыре месяца общались. Какая-то сплочённость проявляется сразу. А в конце смены как будто мы год знали друг друга. Так расставались, как будто всю жизнь жили вместе.
В день приезда мы выходим из автобуса, нас как звёзд голливудских встречают, мы самые главные. Заходишь заселяться в дом, а там пахнет лесом. Я вообще заметила, в «Шередаре» такие прекрасные закаты и восходы, звёзды так ярко светят и луна такая огромная, иногда она была ярко-красной. И там такая насыщенная жизнь, некогда вздохнуть. Мы планируем заранее, когда будем в снежки играть, не говоря уже о каких-то глобальных планах, каждая минута расписана: сначала одна мастерская, десять минут туда дойти, потом пять минут переодеться, потом другая мастерская. Из-за этой насыщенности ощущение, что мы там проводим очень много времени. Любимее всего, конечно, лошади, я ждала их всю смену, и когда мы увидели эту заветную табличку «Лошади», то так радовались! Первое занятие ознакомительное – разминка на лошади: как правильно сидеть, как подходить к лошади, как с ней правильно обращаться.
– А ты когда-нибудь раньше сидела на лошади?
– Да, не раз занималась, но это было давно, и теперь хотелось заново сесть на лошадь. Уже на другом занятии мы сами смогли управлять ею, хоть и недолго, минут пять, но это была такая радость. Их там четыре: клички Мадрид, Гранд, Верона и Калина. Мы смогли за ними поухаживать, вычёсывали, косички им заплетали. Я всегда думала, что у лошадей такая жёсткая шерсть, но там по соседству есть ещё кролики, мы сначала с кроликами повозились, а потом, когда вычёсывали лошадей, ощущение, как будто это огромный кролик, шерсть такая мягкая, хорошая. А с кроликами для меня было открытие: они спят, когда их переворачиваешь на спину, сразу засыпают. Ложатся, как маленькие пушистые котята, вот так берёшь его на руки, прижимаешь к животу, только носы розовые торчат.
– Арина, был дискомфорт, когда у вас забрали гаджеты?
– В первый момент да, трудно с ними расстаться. «Мама, мама, всё, у нас забирают телефоны, ответь мне, пожалуйста, ответь!» Мама не отвечает. Тогда я быстро написала смс, что телефон забирают, и отдала его. Мы только страдали, когда были закаты и шёл снег: он шёл очень красиво, а мы не могли это сфотографировать. Мы звали либо фотографа, либо друг друга: смотри, смотри, как красиво! Мы всё время спрашивали фотографа: а вы сфотографировали это? а вы можете нас на этом фоне сфотографировать? Жалко было, что не могли запечатлеть момент, а так вообще не страдали без телефонов. Наша команда была из пяти мальчиков и четырёх девочек, и когда мы задумались о том, что разъедемся за тысячи километров друг от друга, то очень сплотились. И у нас была традиция, каждый вечер проходили шепталки (шери задавали тему, и мы на неё рассуждали), и как-то так вышло, что после одних шепталок мы пожелали друг другу спокойной ночи и обнялись. И так у нас пошло: перед тем, как идти спать, обниматься. И так спокойно всегда после этого становится, душевная наполненность появляется. Я каждый вечер, когда засыпала, себе говорила, что я настолько счастлива; я последнее время не помню, когда я себе такое говорила. Мне кажется, что всё самое лучшее в «Шередаре» концентрируется.
– Арина, из мастерских, кроме лошадей, больше всего что ещё запало в душу?
– У нас там был свободный выбор мастерских, и мы с моим другом из прошлой смены были вместе на журналистике. Тема в этот раз была «Дикий Запад». Придумывали всяческие захватывающие истории по этому поводу. А в конце смены мастера нам подготовили танец, шери – песню, а фотографы подготовили нам такие мини-подарки, где была фотография каждого ребёнка. Мне не хватает слов, чтобы всё это описать. Там на фото каждый ребёнок что-то делает: кто-то самолёт мастерит, кто-то с собаками обнимается, кто-то из лука стреляет – и каждый ребёнок светится! Ещё фотографы сделали каждому совместную фотографию, мы, когда получили их, стояли, долго-долго хлопали фотографам, а они такие растерянные были. Там все фотографы – волонтёры. Мы и сами делали там блокноты с фотографиями, каждый шери писал нам туда добрые слова, и это было от чистого сердца. Есть люди, которые некоторые слова не могут годами сказать, допустим «ты мне очень нравишься», а эти слова на самом деле говорятся очень легко.
Я была во многих городах и странах, но нигде не видела столько добрых, отзывчивых людей. Михаил Афанасьевич приезжал к нам на прощальный концерт, это было вчера. Я бы вообще не заметила, что это выдающийся такой человек. Он стоял, как остальные шери, как мастера, спокойно, мирно беседовал, там не было какого-то ажиотажа вокруг него, потом так же спокойно поприветствовал всех и сел. Он абсолютно простой человек, без всякого пафоса. Причём такие дела делает грандиозные. Вообще, все, кто там работают, такие простые и открытые, даже врач. Врач – это же очень серьёзная профессия, некоторые боятся врачей, а там его зовут Большой Подорожник. «Пойду, посоветуюсь с Большим Подорожником». Потому что он такой большой рыжий добрый человек.
Рассказ Арининой мамы Марины Викторовны начинается со слов, приведённых в начале книги. Пусть эти слова прозвучат ещё раз:
– Знаете, почему вы нашли отклик именно в «Шередаре»? Потому что родители уже переболели этим, они готовы говорить. «Шередарь» – это место, где сами дети уже переболели. Вот придите вы ко мне в больницу – там не до того, чтобы говорить, там мамы в особом состоянии. А сами дети, особенно маленькие, они же не заморачиваются на болезни. Илье когда сказали, что он заболел, что нужно два года лечиться, ему в июне четыре исполнилось, а в августе поставили лейкоз, он звонит моей сестре и говорит: «Оксана, я тут заболел, мне два дня лечиться». Я его поправляю: «Два года».
Он закончил лечение в октябре 2013-го, в «Шередаре» был три раза, в сентябре 2016-го, в мае и ноябре 2017-го. Мы как раз успели, туда же только три раза в течение пяти лет после выхода из болезни можно попасть. Таких реабилитационных центров, как «Шередарь», больше нет. Недавно шла прямая трансляция из лагеря вконтакте, концерт показывали, мы всей семьёй смотрели, там одна команда представляла: как нас изменил «Шередарь». Я говорю на этой волне: «Илюха, а что для тебя „Шередарь“, что он в тебе изменил?» Ожидала услышать что-то глобальное, а он: «У меня сейчас появилось три крутых новых футболки!» Но в обычном разговоре постоянно вспоминает: «А мы вот это в „Шередаре“ делали, а мы вот так делали в „Шередаре“».