— Готовы ли вы, Иван Михайлович?
Мухин судорожно кивнул.
— Положите руку на Библию! — меняя доверительную интонацию на повелительную, приказала она.
— Под ленточку, под ленточку! — шепотом подсказал Цюпюрюк.
Мухин повиновался. Наверху спустили воду.
— На меня, на меня смотреть! — потребовала Лукерья и стала водить над его головой руками.
Страшные тени заходили, заметались по стенам и потолку, будто стая разбуженных летучих мышей. Когда в глазах Мухина зарябило и он испытал неизъяснимое желание смежить веки, Лукерья сдавила ему ладонями виски и снова заговорила, ероша волосы:
— Погружаемся, погружаемся... Полная расслабленность... Все глубже и глубже уходим под сень... м-м... деревьев... Полное погружение... Уходим, уходим... Погружаемся... Нирвана, нирвана, нирвана... Полная нирвана... — и, видимо, решив, что Мухин уже погрузился в нирвану, сказала: — Бубенкер и Цюпюрюк, приступайте!
Слева от Мухина прыгнула на стену большая тень. Он дернулся, но крепкие руки Лукерьи оставили его в прежней позе. Скосив глаза, Иван увидел напряженное лицо Цюпюрюка, который, разводя руки с растопыренными пальцами в стороны, смыкал их над его головой и с усилием, будто рвал невидимую траву, снова размыкал и отбрасывал траву куда-то в угол. Скосив глаза вправо, Мухин увидел, что то же самое проделывает и Бубенкер. Щеки обоих помощников Лукерьи раздувались, они с шумом выпускали воздух, подобно штангистам, поднимающим рекордные веса. Не успел Иван вникнуть в происходящее, как Лукерья отпустила его голову и отодвинулась к двери, а Бубенкер и Цюпюрюк принялись ходить кругами, все убыстряя темп. Дурной травы, видимо, выросло много, на целое стадо невидимых коров, и они трудились не покладая рук.
Лукерья аккомпанировала им криками:
— Порча, порча, уходи — человека освободи! Нечистая сила, сгинь — человеку свободу отринь! — делала передышку и снова: — Порча, порча, уходи — человека освободи! Нечистая сила, сгинь — человеку свободу отринь!
Постепенно движения Бубенкера и Цюпюрюка замедлились, наконец они остановились и сцепили руки замком на уровне мухинского подбородка.
— Пропади, нечистая сила! — провозгласила Лукерья, перекрестила Мухина и наклонилась над ним: — Целуй крест!
Мухин привстал и над замком рук прикоснулся к кресту губами.
— Силы небесные нам помогают! — закричала Лукерья. — Выходим из погружения. Выходим, выходим, голубчик... Все! — Она ударила Мухина по лбу ладонью и продолжила буднично: — Теперь, когда защита крепка, проведем консилиум и опре делим диагноз. Ваше мнение, Анатолий Петрович?
— Аура пробита, — сказал Цюпюрюк, тыча пальцем в левое ухо, грудь и живот Мухина. — Вот здесь, здесь и здесь... — Он обошел Мухина и показал на поясницу. — И здесь тоже.
— Ваше мнение, Ананд Сильвестрович?
— Свечение вокруг головы слабое. — Ананд Сильвестрович запустил руку в бороду. — И слева искрит. Красная такая искра с желтизной.
— Да, в желтизну ударяет, — подтвердил Цюпюрюк.
— Значит, так. —Лукерья дернула за шнурок, свисающий вдоль стены, и комната озарилась зеленоватым светом. — А ну-ка, Иван Михайлович, покажите мне язык.
Мухин послушно открыл рот.
— Так, — сказала Лукерья, не обратив на язык никакого внимания. — У вас, Иван Михайлович, печень увеличена, желчные протоки сдавлены и в почках камнеобразовательный процесс начинается. Это все отражается на ауре. Да-а, здорово вас жизнь побила!..
— Делать... что? — выдавил Мухин.
— Хм... — Лукерья покачала головой, и он подумал, что его дело совсем худо. — Диета, мой друг, диета и умеренность во всем, — сказала ясновидящая биоэнтроскопистка. — Курение, выпивку, девочек придется элиминировать. О жирном, соленом и остром тоже лучше забыть. А в остальном живите, как прежде. И вот еще что: почаще гуляйте на свежем воздухе.
Паранормалка повернулась к двери, показывая, что сеанс окончен.
— А лечение... лечение как же? — в отчаянии спросил Мухин, раздавленный жутким словом «элиминировать».
— Мы защиту поставили, порчу сняли, вредные влияния нейтрализовали. А дальше сама натура должна помочь. Мы не волшебники, а только помощники природы. Правильно говорю?
— Правильно, правильно, — закивал Цюпюрюк.
— А может быть, ремкомплект Бубенкера попробовать? — предложил Бубенкер.
— Можно и ремкомплект, — согласилась Лукерья. — Но учтите, Иван Михайлович, ремкомплект для реабилитации ауры, разработанный Анандом Сильвестровичем, пока находится в стадии клинических испытаний, и я как научный руководитель проекта еще не могу ручаться за положительный результат. К тому же пока у нас всего один опытный экземпляр, и его использование стоит немалых денег. Если вы захотите, то мы, конечно...
— Я хочу, — неожиданно твердо сказал Мухин. — Я заплачу, сколько надо.
Бубенкер выскользнул из комнаты и возвратился с пластмассовой коробочкой, из которой торчали два разноцветных проводка.
— Пользоваться им чрезвычайно просто, — заговорил он оживленно. — Вот эти проводки разнополярны. Следовательно, один из них, вот этот, красный, надо при соединять к левой половине тела, а другой, синий, к правой. И так полчаса утром и полчаса вечером в течение недели. Коробочка, как видите, опломбирована, вскрывать ее категорически запрещено. Это ноу-хау, и есть много охотников до наших секретов...
— К вам, Иван Михайлович, это не относится, от вас у нас секретов нет, — вставила Лукерья. — И вот еще... Анатолий Петрович, сходите, пожалуйста, в кладовую, там на третьей снизу полке препарат А-2... Я вам, Иван Михайлович, дам с собой особую заряженную водичку. Бесплатно, разумеется. Когда будете подключаться к рем комплекту, не забудьте прежде окропить себя. Защиту-то мы поставили, но береженого Бог бережет. Кроме нас, белых магов, хватает еще и магов черных. Кто-то из них крепко на вас коготь свой наложил... Но ничего, — добавила Лукерья, увидев, что Мухин изменился в лице при упоминании черных магов, — за нами вы как за каменной стеной.
С этими словами она распахнула дверь в зал, где Ляпунов от нечего делать пересказывал комитету по созданию Школы парасуггестивной помощи человеку самые крутые статьи «Энциклопедии паранормальных чудес» и строил глазки симпатичной экстрасенше. У его ног лежал ротвейлер, который, завидев Мухина, прижал уши и забился под стол. Через другую дверь из коридора вошел Цюпюрюк с препаратом А2, налитым из-под крана. Тут же ремкомплект и препарат были упакованы в пакет с изображением храма Христа Спасителя.
Когда Марксэн и Мухин вышли из гостеприимного салона на улицу, к подъезду подкатил «мерседес». Марксэн ахнул и потащил Мухина в кусты. Тот, сосредоточенный на пакете с ремкомплектом и чудодейственным препаратом А-2, не сопротивлялся.
15
От работы до дома Верховскому было полчаса на метро. Ему повезло — сразу освободилось сиденье. Он достал сочинение Бородавина, но перебирать страницы было неудобно, с обеих сторон его сдавливали толстые тетки; поэтому Гай Валентинович оставил попытки найти место, где прервал чтение, отмерил на глазок половину рукописи и спрятал обратно в портфель. Затем из портфеля было сооружено некое подобие пюпитра, на него водружены оставленные страницы, и Верховский погрузился в чтение.
«Под шум самолетных моторов, несущих нас за линию фронта, вспоминалась вся моя прошедшая жизнь. Вспоминалась мать, простая неграмотная крестьянка, и отец, рабочий — золотые руки. Вспоминалось племенное хозяйство, из которого я ушел в армию, мой боевой конь Варяг и жившие на соседней улице девушки Даша и Мартена, отец которой работал знатным сталеваром. Также возникали в моей памяти светлые образы моих товарищей, с которыми я познакомился в Энске и которые уже сложили головы в битве с немецко-фашистскими лютыми изуверами, — возглавляли их образы дорогих Савелия Крыльева и Ульяны Ржавой. Я горел неукротимым желанием отомстить за них.
Так, постепенно, думая о сокровенных вещах, мы подлетели к цели. Первым шагнул в бездну Вася Плюгин, за ним — наш комиссар тов. Трапезунд и Равиль Зиннурович Хануманов, наш врач, следом прыгали Маня Соколова и я. Тов. Матвей Бескаравайных, командир нашей группы, покинул самолет последним. Родная, но оккупированная, стонущая под пятой подлого врага земля понеслась нам навстречу. Но мы этого не видели, потому что прыгали в полной темноте. Мне повезло: я приземлился на поляне, а вот тов. Бескаравайных и Плюгин попали на деревья. Еще хуже пришлось нашему комиссару: он подвернул ногу, которая распухла и затрудняла его передвижения...»
Верховский пропустил десятка два страниц, где Бородавин в деталях описывал, как Хануманов вправлял вывих комиссару Трапезунду.
«Мы вышли в назначенный квадрат, где в тайниках были заложены боеприпасы, продовольствие и необходимое нам снаряжение, в том числе и медицинская аппаратура для Равиля Зиннуровича Хануманова. Прежде чем вырыть землянку, тов. Трапезунд провел партсобрание. Мы собрались вокруг него в кружок, а Маня Соколова, которая не была членом ВКП(б), отошла за кусты. В основном тов. Трапезунд говорил о судьбоносности выполнения нашего задания. Видимая часть его айсберга была в том, чтобы совершать диверсионные акты против бесчеловечных и жестоких оккупантов вплоть до полного их изгнания с нашей родной земли. Но главная, то есть невидимая, часть айсберга состояла не в этом. Мы под видом обычных партизан должны были входить в доверие к селянам и искать среди них самых преданных патриотов, затем Равиль Зиннурович Хануманов должен был брать у них кровь на анализ и с помощью найденной в тайнике аппаратуры выявлять, окажутся ли эти люди восприимчивы к вакцине. Честь производить вакцинирование была поручена Васе Плюгину и мне. Думаю, нам удалось доказать, что не прошли даром упорные тренировки, которые мы перед заброской проводили на каучуковых моделях и специально проверенных на невосприимчивость к вакцине дезертирах и предателях Родины. Благодоря нам в зоне действия нашего отряда умножилось число бессмертных богатырей-патриотов. Но это было уже позже.