Боже, мелькнула мысль, я сейчас потеряю сознание…
Мы прервали поцелуй лишь тогда, когда я начала задыхаться.
— Мне надо в ванную, — выдохнула я, всё ещё держась за его плечи. Голова моя шла кругом, перед глазами всё плыло.
Крамер послушно отстранился, кивнул. Но взгляд и учащённое дыхание выдавали, что остановился он с большим трудом.
Приобняв за талию, он помог мне добраться до ванной. Опираться на левую ступню было всё ещё больно, хоть в травмпункте и успокоили, что ничего страшного, всего лишь небольшое растяжение связок.
Крамер не уходил, так и стоял на пороге ванной.
— Я помогу.
— Нет-нет, я так не смогу, — запротестовала я. — Ну правда, я сама.
Несколько секунд он молча смотрел на меня, потом согласился:
— Только не надо дверь закрывать. И если что — я рядом.
Раздеваться, стоя на одной ноге, было, конечно, очень неудобно, но какой бы разбитой я себя ни чувствовала, ужасно не хотелось, чтобы он видел меня жалкой. Я и так бесконечно далека от эротической мечты — перепачканная, хромая, лохматая, в каких-то репейниках, травинках, хвое…
Кое-как я выпуталась из грязного, мокрого тряпья, настроила воду. Фиксирующую повязку пришлось пока снять, чтобы не намочить.
Под тёплыми струями душа я понемногу успокоилась. Но… выходить робела. Ругала себя — ну правда ведь — что за дурость? Не девочка ведь давно. И я же сама его пригласила, сама же хотела, чтобы он остался, а теперь трясусь… Но ничего не могла поделать — переживала, как всё будет? Где? В спальне же, наверное? Надо ли перестелить бельё? Ему уже три дня. Но как бы это сделать незаметно? Чёрт, надо было взять красивую комбинацию!
Но самое главное, получится ли? В тот раз, конечно, вышло у нас просто невероятно, но там сложились другие обстоятельства, да и мне тогда было на него плевать. То был просто секс, бездумный, без обязательств, между двумя незнакомыми людьми. Это проще.
А сейчас боюсь — вдруг я его разочарую? Славик вечно твердил, что я ничего не умею, что со мной в постели тоска… ой, не хочу вспоминать!
Стоя как цапля на одной ноге, я привалилась плечом к кафельной стене и сомкнула веки, подставив лицо под струи. И вдруг почувствовала лёгкое дуновение. Распахнула глаза и увидела его!
Крамер вошёл в ванную, даже не постучавшись. Отдёрнул шторку и уставился на меня как голодный.
Вначале хотел что-то сказать, даже пробормотал: «Я уже стал трево…». Но потом замолк на полуслове, взгляд его подёрнулся поволокой, губы приоткрылись.
Я стыдливо прикрыла грудь рукой, но он убрал её. Обвёл пальцами сосок. Вода лилась ему на рукав, но он не обращал внимания. Оглаживал моё тело горячечным взглядом, словно юнец, впервые узревший живьём обнажённую женщину.
Потом скинул с себя одежду, даже плавки. И, краснея, я увидела, что он уже готов. Не просто готов, а прямо рвётся в бой, подрагивая от нетерпения. Боже, я и сама таращилась на него так, словно впервые вижу возбуждённого мужчину. Ну вот так — может, и впервые. Славик из моей памяти уже совсем стёрся, да я и не изучала его анатомию. Мы всё больше делали это в темноте, под одеялом.
А вот Крамер… Тогда, в отеле, я особо его не разглядывала, слишком нервничала, но сейчас… Тоже, конечно, нервничала, но совсем по-другому. И вместе со смущением меня охватывал трепет предвкушения. Низ живота налился томительной тяжестью.
Крамер перешагнул борт ванны. Прижал меня к себе, его напряжённый орган упёрся в мой живот.
Крепкие руки легли на поясницу, опустились чуть ниже, огладили бока, сжали ягодицы, затем принялись путешествовать по телу. Губы его нашли мои, жадно впились. Но и я не стояла столбом. С упоением подставлялась его ласкам, которые от нетерпения были чуть грубоваты. Лишь трогая меня там, его движения сразу становились нежными и неспешными. Нежными и умелыми. Нежными и умопомрачительными…
Я тоже не отставала. Забыв стыд, сделала то, что вдруг захотелось сделать: очертила у него каждую выпуклую венку, обвела упругую головку, погладила уздечку. Затем обхватила, точно зажав в кольцо, и скользнула по всей длине вперёд-назад. И тотчас ощутила, как его сильное, крепкое тело прошила лёгкая судорога, как с губ сорвался хриплый стон.
— Я так… долго не… смогу, — прерывисто выдохнул он, а потом отвёл мою руку и, подхватив меня под ноги, прижал спиной к стене. Прижался сам. И в следующую секунду я ощутила, как он вошёл, ощутила его в себе. Внутри всё сладко сжалось.
Несколько размеренных толчков — и вот он уже сорвался в хаотичный и бешеный темп. Его мускулы от напряжения стали точно каменные, но держал меня он крепко. Вот только закончилось всё как-то слишком быстро. Он выскользнул, отпустил меня и излился белёсыми каплями, которые тут же смыл душ. И вид у моего мужчины был полупьяный и шальной.
Мне было приятно, но тоже хотелось разрядки, причём как никогда хотелось. Но как о таком скажешь?
Однако он понял всё сам. Вынес из ванной, укутанную в махровое полотенце, уложил на кровать, прямо на покрывало, а потом… боже, что он вытворял языком, губами, руками…! Это был не оргазм, это была нирвана. И не успела я прийти в себя, как всё пошло по второму кругу…
— Ксюша… — пробормотал он потом, засыпая.
Я тоже, разомлев, погружалась в сладкую дрёму. Наслаждение ещё гудело в кончиках пальцев. Мы почти уснули, когда Крамер вдруг встрепенулся — вспомнил про мазь и повязку.
До чего же он, оказывается, ответственный! Сам всё принёс (мазь и бинты мы купили в круглосуточной аптеке по дороге), сам всё сделал.
Я и не подозревала, что можно так втирать мазь! Словно не лечил, а делал интимный массаж. А перевязав мою многострадальную лодыжку, про которую я благополучно забыла, он наклонился и мягко поцеловал чуть пониже колена.
Боже, это сон?
Наконец он с чувством выполненного долга погасил свет и лёг рядом. Привлёк к себе, под бок. Я с удовольствием прильнула к его груди. Такой он крепкий, горячий, мой… С ним так хорошо и спокойно.
— Останься, — неожиданно произнёс он.
— Что? — не поняла я.
— Не уходи, не увольняйся.
Я задержала дыхание, медленно осознавая его слова. В водовороте ощущений я ни о чём не думала. Не думала про то, что будет завтра, послезавтра, потом. Я просто отключилась от всего, поддавшись порыву и эмоциям. И теперь словно медленно выныривала из этой неги.
И правда, я же должна уволиться с понедельника.
Я так хотела тогда, чтобы Крамер не дал мне уйти, и так расстраивалась, что он даже не попросил остаться. А выходит, всё же попросил…
— Но моё заявление…
— Я его не подписал.
— Но почему ты только сейчас…? А не сразу?
Он вздохнул, сделал паузу. То ли обдумывал, что сказать, то ли просто не хотел отвечать.
— Я не знаю.
— Не знаешь? — я приподнялась на локте, хотя в темноте всё равно не видела его лица, лишь черты.
— Я думал, может, так будет лучше.
Да, именно это он и тогда говорил. Но сейчас спросить я не постеснялась:
— Кому лучше? Почему лучше?
— Просто лучше и всё. Не видеть тебя, не травить лишний раз душу. Ну, знаешь — с глаз долой… Пойми, я же работать толком не мог, думать ни о чём не получалось… Наваждение какое-то… — И без всякого перехода вдруг спросил: — А что за парень увозил тебя с корпоратива?
— Э-э, — не сразу сообразила я. — А-а, это Вася. Лёлькин жених. Подруги моей. Она его попросила, он меня забрал.
— А я всё время про него думал… А ты… ты в тот клуб часто… ну ходишь?
А вот тут я сразу поняла, о чём он. И сразу жгучий стыд прилил к щекам. Боже, забудет он это когда-нибудь?!
— Тот раз был первый и единственный, — честно сказала я. — И вообще, всё вышло случайно. Я сама про этот клуб никогда раньше не слышала. Меня туда Лёлька затащила. Ну, которая с Васей… А ты тогда сильно обиделся?
— Я? — он хмыкнул в темноте. — Скорее, удивился немного. А потом… — Крамер вдруг повернулся, опрокинул меня на спину, прижал собой, нависнув сверху. — Потом жалел, что не согласился на твоё предложение.
— Угу, немного. Видел бы ты своё лицо в тот момент…
— А ты своё — когда опоздала на планёрку, — парировал он и, наклонившись, поцеловал в губы.
А чай мы всё-таки пили, но уже утром…
54
Воскресенье мы провели вместе. Утром я ещё его здорово стеснялась. Пока он не проснулся, голову ломала, как с ним держаться, сомневалась. Он же мой начальник. А я всегда строго блюду субординацию. Да и Крамер такой человек — панибратства не любит, по нему видно.
Отношения у нас, конечно, изменились после этой ночи, но насколько? Кто мы теперь друг другу? Кто я для него? Что вчера между нами было? Просто секс или что-то большее?
Наученная горьким опытом, я меньше всего хотела быть наивной и снова обжечься. И в то же время отчаянно хотела, чтобы это всё было не просто так, не на один раз.
Боже, я так себя накрутила этими мыслями, что разнервничалась.
Вот встанет он, как на него смотреть? А как его называть? Илья? Илья Сергеевич? На «ты» или на «вы»? Ночью я называла на «ты», но это было просто. Это как-то само собой выходило.
Но Крамер сам отмёл все мои сомнения по поводу «нас».
Я готовила завтрак, когда он проснулся. Услышала, как мой босс прошёл в ванную, включил воду, чем-то громыхнул там. Конечно, я сразу разволновалась и начала строгать салат с удвоенной скоростью. А когда он появился на кухне — с утроенной. Бросила короткое «с добрым утром», не поднимая глаз от разделочной доски. А потом почувствовала, как он подошёл сзади, обнял со спины за талию, тесно прижался. Я тут же зарделась и замерла с ножом на весу, хотя, спрашивается, почему? После того, что между нами было — смущаться ну просто нелепо. Но как это объяснить моему глупому организму?
А он уткнулся носом мне в макушку, потом склонил голову к шее и поцеловал. По телу пробежала волна лёгкой дрожи, плечи осыпало мурашками.
— А я тебя потерял… Давно встала? Как нога? — шептал он на ухо, опаляя своим дыханием.