— Да ничего не нужно, — обиженно вымолвила она и тут же горячо добавила: — Мне просто очень нехорошо на душе! Гнетёт так… как будто камень на сердце… Сплю плохо… Хандра… Вот и подумала, что если извинюсь, то, может, полегче станет. Я, честно, очень сожалею…
— С чего бы вдруг? — прищурилась я, выискивая в бывшей подруге намёк на театр. — Столько лет тебя это ничуть не волновало, и теперь вдруг такое покаяние…
— Волновало! — возразила она. — Очень даже волновало. Думаешь, если я веду себя порой как сволочь, то у меня совести нет? Да я после того случая со Славиком места себе не находила. Сразу с ним порвала, хотя он долго меня ещё домогался. Но я так и сказала ему: «Нет, Слава, всё кончено. Я и так лучшей подруги лишилась».
Эллочка, склонив голову, на минуту закрыла лицо ладонями. Затем убрала руки и взглянула на меня с мольбой.
— Боже, мне до сих пор так стыдно! Я так об этом жалею! Если бы только я могла всё исправить… вернуться назад… Ничего бы этого не было, клянусь!
— Ну, допустим, — вздохнула я. — Почему же только сейчас ты решила об этом рассказать? Шесть лет терпела, а сейчас вдруг что?
Она отвернулась к окну со скорбным выражением, немного помолчала, потом глухо произнесла:
— Было время всё обдумать. Знаешь, когда лежишь в больнице, особо заняться как-то нечем. Вот и мысли лезут всякие, воспоминания…
— Ты лежала в больнице? — удивилась я, поскольку была уверена, что её болезнь мнимая — лишь бы аттестацию избежать.
— Да, — грустно сказала она. — С сердцем было плохо… И за то время, что я болела, ни один человек не то что меня не навестил, а даже не позвонил никто. Не спросил, жива ли, надо ли чего. Но я понимаю, что сама виновата…
Я слушала её излияния и ушам своим не верила. Мир перевернулся!
Но затем она умудрилась удивить меня ещё больше.
— Я сама виновата, что меня все ненавидят… что я никому не нужна, — глухо сказала она и вдруг разрыдалась.
Чужие слёзы — моё слабое место. Никогда не могла смотреть спокойно на плачущих. И тут тоже пробрало. Даже немного совестно стало — она вон через себя перешагнула, пришла с извинениями, а я упорно ищу подвох.
— Перестань. Никто тебя не ненавидит.
— Ты ненавидишь, — всхлипнула она. — Но ты имеешь право. Я же не только из-за Славика перед тобой виновата… Я ещё с листовками хотела тебя подставить. Разозлилась просто, что тебя все хвалят, а я вечно ничего не могу, ничего у меня не получается, как бездарь какой-то… Потом пожалела, но уже поздно было. А хочешь я скажу Илье Сергеевичу, что ты не виновата?
— Не надо, он и так знает.
Шмыгнув носом, Эллочка воззрилась на меня озадаченно.
— Правда? А откуда? Впрочем, неважно. Хорошо, что знает. И ты знай, если бы дошло дело до наказания, я бы созналась. Честно!
— Ну хорошо.
Я растерялась и не знала, что говорить плачущей Эллочке. Воды подать, может? Но тут меня отвлёк сотовый. На экране высветилось Илья.
Помешкав, я взяла телефон и, прихрамывая, вышла в другую комнату. Не могла я говорить с ним при Эллочке. Пусть даже и плачущей.
— Сегодня вечером вылетаю, — сообщил он. — В семь сорок рейс.
— Я очень рада! Я… соскучилась, — осмелилась признаться я.
— И я…
Боже, от его короткого "и я" у меня мурашки побежали.
Когда я вернулась в комнату, Эллочка всё так же сидела в кресле, но уже не плакала.
— Ладно, пойду я. Ещё раз прости меня, Ксюша. Но если не сможешь — я пойму. Сама виновата… И поправляйся скорее, — она кивнула на мою ногу.
— Спасибо, — пробормотала я, по-прежнему ошарашенная.
Всё-таки Эллочка, посыпающая голову пеплом, — это просто феномен какой-то. Когда она ушла, я даже выпила воды целый стакан. И весь вечер потом думала про неё, и не порепетировала. А вдруг у неё что-то случилось?
А ближе к полуночи раздался звонок в дверь неожиданно и громко. Я аж вздрогнула. Но это был Илья. И сразу всё забылось…
56
Эллочка
Всё было из рук вон плохо. То есть пока ещё ничего катастрофичного не случилось, но к этому всё шло. Эллочка это чувствовала. А уж интуиция её никогда не подводила.
Нехорошее предчувствие, только совсем слабое и смутное, возникло ещё в тот день, когда у них появился Крамер. Но тогда она верила, что сможет увлечь этого идиота. И никак не ожидала, что он окажется таким слепцом, что западёт на дурочку Ксюшу.
А он реально запал! После того злополучного корпоратива она пристально за ними наблюдала. И опасения её подтвердились: там был не просто интерес. Крамеру действительно и очень явно нравилась ненавистная Снегирёва! У него даже лицо менялось, когда смотрел на неё. И эта клуша тоже опускала глазки и краснела, как тургеневская барышня. Эллочке аж плеваться хотелось.
Всё это и само по себе было невыносимо, но что гораздо опаснее — Снегирёва ведь настроит его против неё. Как пить дать — настроит! Нажалуется, если до сих пор ещё не нажаловалась. Расскажет в красках, какая она, Эллочка, плохая, а то и попросит уволить.
Год назад Эллочка и сама хотела провернуть подобное — ведь прежний коммерческий чуть ли с руки у неё не ел, но не стала.
Во-первых, Котов всё равно не позволил бы выгнать Снегирёву. А во-вторых, было так забавно исподволь портить жизнь этой зануде. Например, подкинуть в пятницу вечером какое-нибудь сверхсрочное задание, да и вообще сваливать на неё львиную долю своих дел. И она, конечно, догадывалась, с чьей подачи на неё отписывают почти всю работу, но ничего сделать не могла.
Только теперь, похоже, станет всё наоборот. Прямо какая-то злая насмешка судьбы.
Была надежда, что Ксюша уволится, но и тут её постигло горькое разочарование.
От Вали Харитоновой Эллочка узнала, что Снегирёва забрала своё заявление. От неё же узнала, что со спартакиады Ксюша уехала вместе с Крамером.
И вот тогда Эллочка занервничала не на шутку. И хотя Харитонова утверждала, что Илья Сергеевич просто отвёз её в больницу, Эллочка знала точно: эти двое всё-таки снюхались. Чёрт бы побрал обоих!
Положение её становилось отчаянно шатким. Крамер — не Котов. Его судом не запугать. Вышвырнет и глазом не моргнёт. Эх, зря она затеяла подставу с листовками! Всё равно ничего не выгорело, только деньги на ветер… А сейчас это может выйти ей боком.
Может, плюнуть на всё и самой уволиться? А перед увольнением устроить им какую-нибудь зверскую пакость? Было бы весело, но благоразумие велело не впадать в крайности: где она ещё такую работу найдёт, чтобы и должность, и оклад хороший, и непыльно? Тем более сейчас, когда с вакансиями очень туго, а с денежными — и вовсе беспросветно. Чем она будет потом за ипотеку платить? Да и не привыкла она уступать без боя.
Поразмыслив, Эллочка пришла к выводу, что ничего другого не остаётся, как помириться с Ксюшей. Набиться в подруги уже вряд ли получится, но хотя бы свести их враждебность на нет — это ей под силу. Ничего сложного: прийти, искренне повиниться, поплакаться, разжалобить её и готово.
От той же Вали Харитоновой Эллочка знала, что Крамер в командировке, но всё равно волновалась: а вдруг уже вернулся и сейчас сидит у неё?
Но нет, повезло — Ксюша была дома одна. Хотя встретила её в штыки, но Эллочка и не ждала радушного гостеприимства. Главное — впустила и согласилась поговорить, а там уж она постарается быть убедительной. Можно наплести про больное сердце — беспроигрышный вариант. Благо, у неё и настоящая выписка имелась из сердечно-сосудистого отделения, где она, правда, и дня не лежала. Просто завотделения — бывший любовник, что очень на руку. А что ещё лучше — эту связь, пусть и прошлую, он боялся раскрыть, поэтому охотно выписывал какие нужно бумажки, лишь бы Эллочка молчала.
Но постараться и впрямь пришлось — Снегирёва её маленькую интермедию наблюдала с явной настороженностью. Но Эллочка не просто играла, она вжилась в эту роль и даже заплакала совершенно искренне.
Да, со слезами очень удачно получилось. Эта предсказуемая клуша сразу дрогнула и уже почти начала её жалеть, но в самый неподходящий момент ей кто-то позвонил.
Нет, не кто-то — наверняка Крамер, судя по тому, как у неё изменилось выражение лица. А ещё от Эллочки не ускользнуло, что Ксюша бросила напряжённый взгляд на свой ноутбук, помешкала, но затем вышла в другую комнату и даже дверь там затворила, чтобы, не дай бог, она не подслушала их идиотское воркование. Больно надо!
А вот ноутбук заинтересовал. Что там она скрывает?
Эллочка на цыпочках подошла к журнальному столику. Эта дурочка лишь слегка прикрыла крышку.
Однако ничего интересного, на первый взгляд, там не было. Какие-то схемы, цифры, обозначения непонятные.
Эллочка уже хотела снова опустить крышку и вернуться на место. Но передумала — вставила флешку и сохранила на неё открытый файл. Просто на всякий случай. Дома потом разберётся, что там за схемы такие.
Ксюша вернулась с какой-то блаженной улыбкой — ну точно, Крамер звонил. Сейчас бы запросто получилось её развести на эмоции, однако Эллочка уже вышла из образа, да и флешка жгла карман. Очень хотелось выяснить, что там такое. Может, конечно, и ерунда, но знать надо.
И как удачно, что флешка оказалась при себе — на ней был проект тех самых злополучных листовок, который она отвозила в типографию. И вот снова пригодилась.
***
Эллочка два дня билась над схемами, графиками и диаграммами. Вчитывалась, гуглила, шерстила всякие справочники. Но всё тщетно. Текста там вообще было очень мало — просто какие-то тезисы и аббревиатуры типа: WDM, А0, А1, Ethernet, ВОЛС, мультиплексоры, последняя миля… Ничего неясно и дико скучно! А в схемах и таблицах и вовсе чёрт ногу сломит.
Догадалась лишь по некоторым, смутно знакомым терминам, что проект имел отношение к работе. Но что там к чему — даже приблизительно не смогла понять. А зачем эта техническая галиматья Снегирёвой — и подавно неясно.
А она опять только время зря убила…
На работу Эллочка вышла со следующей недели. Всем рассказывала про своё предынфарктное состояние. Про то, что теперь ей категорически нельзя волноваться. Любой стресс её снова уложит. Поэтому никаких волнений, только позитив — таково предписание врачей.