— Паулина Аркадьевна, — он почтительно отвесил гостье вежливый полупоклон.
— Матвей?.. — едва не уронила челюсть на пол женщина.
41
Ольга выключила воду и потянулась за полотенцем. По телу все еще блуждала приятная истома. Девушка в уме прикинула: сколько у них с Матвеем оставалось времени? Пара часов? Если не затягивать с ужином, они могли бы повторить начатое еще разок.
Или даже дважды. Внезапно проснувшаяся в ней сексуальная энергия требовала немедленного выхода. Алексеева даже пугалась того, что не узнает себя. Она не ожидала, что будет чувствовать себя такой… ненасытной.
Ольга быстро промокнула тело большим полотенцем, наклонила голову вниз и обернула им волосы. Замотав полотенце в тюрбан, она выпрямилась, вылезла из ванной и накинула халатик. Пожалуй, если не завязывать пояс, то останется больше шансов на то, что мужчина откажется от ужина и вплотную займется ее телом.
Девушка взглянула в зеркало. Румяные щеки, припухшие от поцелуев губы и сияющие глаза. Черт, да она такой счастливой не выглядела, даже когда поступила в университет! Это было последним запоминающимся событием, больше сравнивать было и не с чем.
Оля улыбнулась своему отражению, стащила с головы полотенце, и ее влажные волосы красиво рассыпались по плечам. Ей нравилось то, какой соблазнительной она выглядела. Девушка начинала постепенно осознавать свою красоту и свою власть над мужчиной, которого безумно желала. Она облизнула губы, заигрывая с собственным отражением, и вдруг застыла, услышав какие-то голоса.
Озеров говорил громко. Кто-то отвечал ему. Женский голос. Неужели, доставщик еды все еще не ушел? Но эти интонации… Похоже, что в квартире спорили. Она повесила полотенце и вышла из ванной.
Услышанное заставило ее замереть на месте.
— Нет уж, давай поговорим об этом. Ты — ее преподаватель, Матвей! — Теперь Ольга безошибочно узнала этот голос.
Он принадлежал ее матери.
— Твоя дочь — совершеннолетняя. — А это был Озеров.
— Давай отойдем от того, что это моя своенравная дочь, поведение которой меня откровенно шокирует. Но ты-то… ты ведь взрослый мужчина, Озеров! Ты завел шашни со своей студенткой! — Несмотря на экспрессию, мать говорила спокойно и даже вежливо.
Зная ее, можно было ожидать как минимум истерику с визгами и проклятиями. И все равно Ольге сразу стало так страшно, что она оперлась рукой о дверной косяк. Зачем ее мама пришла без звонка? Что теперь будет? Если Паулина Алексеева захочет уничтожить Озерова, ей достаточно будет лишь щелкнуть пальцами.
— Я понимаю, как это выглядит. Но ты же меня знаешь.
— Вот именно! — Возразила женщина.
Ольга плотнее запахнула халат и завязала пояс. Ее ноги дрожали. Вроде мать и Матвей не кричали друг на друга, но ей не нравился этот разговор. Она так и не успела спросить ни у того, ни у другого, откуда они знали друг друга, и теперь чувствовала себя как минимум обманутой.
— А как быть с разницей в возрасте? Например, я — взрослая женщина, и для меня ты просто сопливый мальчишка. А для моей дочери ты… ты опытный взрослый дядька, разве нет?
— Я не знаю.
— Помнится, в двадцать лет все тридцатилетние казались мне стариками. Или именно этим ты ей и нравишься?
— Спроси у нее самой.
— И, наверняка, ты пользуешься тем, что она неопытная, что смотрит тебе в рот, внимает каждому твоему слову.
— Я ей не пользуюсь. Она…
— Ольга — юная и глупая! Сейчас ты для нее чуть ли не Бог. Но что будет потом? Ты думал?
— Например?
— Она станет старше и обнаружит, что вокруг нее мир, полный мужчин. Молодых, свободных, не обремененных детьми. И тогда она посмотрит на тебя по-другому. А, может, у вас всё не серьезно?
— Паулина…
— Ох, вот это да… Что это такое я вижу в твоем лице? Так ты… просто спишь с моей дочерью в свободное от работы время? Пользуешься ее наивностью и молодым телом?
— Это не так.
У Ольги закружилась голова. Она бросила взгляд в гостиную. На полу валялась ее одежда и кружевные трусики, диванные подушки тоже были раскиданы по всей комнате. Девушка прошла туда на цыпочках, быстро собрала подушки, подняла одежду и сунула под них.
— Ей легко задурить голову, так что я могу тебя понять.
— Всё не так, как ты думаешь.
— А как?
— У нас отношения.
— О, это я заметила еще тогда, когда ты открыл мне дверь полуголым!
Ольга шагнула в коридор и прислонилась к стене.
С этой точки она могла наблюдать ту часть кухни, где стоял стол. Мать сидела на высоком стуле с бокалом вина в руке. На ней был очередной безупречный брючный костюм и шелковая блузка цвета фуксии. Ее волосы были идеально уложены, маникюр радовал безупречностью. Модные желтые лодочки с ног при входе она тоже не сняла — так и сидела, стервозно покачивая туфелькой, спавшей с пятки, и наслаждаясь собственной властью.
Матвей стоял напротив нее, уперев ладони в стол, на котором располагались блюдца с виноградом, нарезанным сыром и открытая коробка конфет. На нем были брюки и рубашка с закатанными до локтя рукавами. Видимо, разговор продолжался уже несколько минут, и Озеров уже успел накрыть импровизированный стол для гостьи.
— Мы встречаемся. — Сказал Матвей, наклоняясь вперед.
Мускулы на его руках опасно напряглись. Он заметно нервничал.
— Отлично. Тогда скажи, ты любишь мою дочь?
Сердце Ольги сжалось. В ушах зашумело.
Вместо ответа Озеров тяжело вздохнул и опустил голову.
— Значит, не любишь. — Торжествующе ухмыльнулась ее мать.
Профессор сжал пальцами край столешницы, его плечи напряглись, и он медленно поднял взгляд на женщину:
— Я готов взять на себя ответственность за Ольгу. Она мне не безразлична. Мы встречаемся совсем недолго, поэтому мне трудно говорить о будущем, но… я хочу сделать ее счастливой. — Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул. — Если ты спрашивала именно об этом, то — да. Я ее люблю.
Бокал в руке матери дернулся и замер. Брови Паулины Аркадьевны взлетели вверх. Точно так же сейчас и сердце Ольги дернулось и пропустило сразу несколько ударов.
Девушке показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Неужели, профессор так испугался за свою карьеру, что соврал прямо в глаза ее матери?
— Прекрасно. — Паулина Аркадьевна сделала глоток вина и взглянула на него с сомнением. — А что дальше? Ты же понимаешь, что моя девочка привыкла к роскоши. Сможешь ли ты обеспечить ей достойное существование?
— Да, я потерял свою фирму и всю недвижимость. — Хрипло ответил Матвей. — Но я вернулся обратно в университет, я работаю и зарабатываю.
Плечи матери задрожали — она засмеялась.
— Ты же понимаешь, что эта убогая квартира и весь этот… — женщина брезгливо наморщила нос, — хлам, это просто очередной бунт? Скоро ей надоест, и она вернется обратно в особняк. Девочка всю жизнь жила в достатке, а что ей можешь предложить ты? Свою двухкомнатную халупу, любовь до гроба и дочь-подростка в нагрузку?
— Давай позволим ей самой решить, чего она хочет. — Стойко выдержал он.
— Уж точно не того, чтобы стать чьей-то мачехой!
— Мама! — Не выдержала Ольга, войдя в кухню.
Матвей убрал руки от стола и выпрямился. Под изумленным взглядом матери девушка подошла и встала рядом с ним. Она взяла мужчину за руку.
— Мам, перестань, пожалуйста. Зачем ты явилась ко мне без спроса?
— Ольга, я — твоя мать, не забывай. — На лице той не дрогнул ни один мускул.
— Это не дает тебе права заваливаться без звонка и учинять здесь разборки.
— Если бы я не пришла, то не узнала бы, что ты спишь с собственным преподавателем!
— Ну, это мое дело. — Ольга ощутила, как ладони Матвея легли на ее плечи, и это придало ей уверенности. — Мама, я всю жизнь тебя слушалась. Позволь мне теперь жить так, как я хочу. Ладно? И если ты хочешь, чтобы мы и дальше с тобой общались, то тебе придется смириться с тем, что у меня теперь есть личная жизнь.
— Личная жизнь? — Женщина поставила бокал на стол и взмахнула рукой. — Ты хоть знаешь, с кем связалась?
— С кем?
— Да он же… он… безответственный!
— Мама, пожалуйста…
— Ты говорил ей? Говорил? — Набросилась она на Озерова. — Расскажи, как ты потерял свой бизнес!
Оля обернулась и растерянно посмотрела на мужчину.
Тот сохранял спокойствие. И лишь напряжение в уголках губ выдавало его беспокойство. Матвей медленно перевел взгляд на Ольгу и тихо проговорил:
— Я сам довел свою фирму до краха. И твоя мать купила у меня ее почти за бесценок. — Он снова посмотрел на Паулину Аркадьевну. — Вы об этом хотели ей поведать? Если да, то мне совершенно не стыдно.
— Довести успешный бизнес до ручки, выжать из него все до последней капли и пустить в никуда. Это же безумие! — Женщина покачала головой. — Никакой деловой хватки, поэтому ты сейчас и живешь в нищете.
— Я спасал мать своего ребенка.
— Да все же знали, что Ирина обречена… — Горько сказала мать Оли и допила вино залпом. — А ты уперся, как осел.
— У меня не было выбора. — Голос Озерова прозвучал надломлено. — Я должен был использовать любой, даже призрачный, шанс.
— Выбор есть всегда.
— Мне говорили, что вероятность того, что ей поможет лечение в Германии, мала, но она существует. Шансы были ничтожны, но они были. Я не жалею, что все потерял. Это всего лишь деньги, Паулина.
— Это бизнес! — Загорелись ее глаза. Она наклонилась вперед, пытаясь заглянуть в лицо дочери. — Ты представляешь, этот человек снимал у нас производственные площади. Всё налажено, куча партнеров, свободная ниша и минимум конкурентов, дело активно развивалось, а он взял и все спустил на лечение безнадежно умирающей жены! Как тебе? И ведь все понимали, что она умирает, а ты… — она ткнула пальцем в Озерова, — ты не остановился, пока не выжал из своей фирмы все до последней капли!
— Я не мог по-другому.
Ольга почувствовала, как пальцы Матвея задрожали на ее плечах.
— Никогда не пойму этого. Загубить свое детище… — Фыркнула Паулина Аркадьевна.