— Зачем ты ее расстроил? Оля ведь чуть не заплакала. Нельзя же так! Это я во всем виновата, а не она…
Матвей сжал руками руль и зажмурился. Да, Ольга обиделась, но она не плакала. Здесь не о чем было переживать.
— Вера, это дела взрослых. — Стараясь оставаться спокойным, выдавил он. — Пожалуйста, не лезь.
— Да? Тогда иди, как взрослый, и извинись за то, что накричал на нее.
— С этим я уж как-нибудь и без тебя разберусь. — Проворчал мужчина и резко сорвал автомобиль с места.
45
— Профессор нравится мне все больше и больше. — Сказала Лилька, глядя в потолок.
Они лежали на полу в квартире Алексеевой. С тех пор, как Зуфарова пришла в гости, Оля так и не вставала с пола, поэтому соседке пришлось лечь рядом с ней, чтобы общаться на равных.
— Я понимаю, что облажалась. — Ольга закрыла руками лицо. — И не просто облажалась, я его откровенно унизила…
— Это славно, что ты это понимаешь. — Закинула ногу на ногу Лилька.
— Но я извинилась!
— А он на тебя наорал. Я это уже слышала.
— Ну, не наорал… — Оля шумно выдохнула. — Но повысил голос, да. И еще метал глазами молнии. Вот так. — Она повернулась к Лильке и злобно выпучила глаза. — «Ты ведь ей не мать!»
— Ой, страх господень! — Хрюкнула со смеху Зуфарова. — Ой, прости, прости. — Она сдвинула брови. — Понимаю, что ничего смешного, но ты та-а-ак показала!
— Да я чуть не расплакалась! — Всхлипнула Ольга. — Убежала, чтобы он не видел моих слез. Мне знаешь, как обидно было? Матвей ведь не просто опять врубил строгого профессора и отчитал меня, как сопливую девчонку, но еще и сказал, что у нас нет будущего! А это серьезно. Потому что… это правда.
— Вообще-то, по сравнению с ним ты реально девчонка. — Лилька сморщилась. — И сопливая. Ну, не реви, сейчас сопля потечет по губе!
— Лиля-я-я… — Зажмурилась девушка. — Не пытайся меня смешить. Мне нужно пережить это сейчас. Нужно просто переварить и отпустить. Матвей прав, мы слишком разные, чтобы быть вместе. Лучше его забыть.
— Вообще, да. — Зуфарова перевернулась на живот и уперла локти в пол. — Твой Матвей… фу, не получается у меня называть его просто Матвей! Твой Матвей Палыч во многом прав.
— Я знаю.
— Ты совершила необдуманный импульсивный поступок: вопреки его запрету купила Вере дорогую бесполезную хрень.
— Не бесполезную, но да… — прикусила язык Оля.
— Вы встречаетесь без году неделю, так? А мужик один воспитывает дочь, и он привык полагаться только на себя, а тут ты — сама еще девчонка. И ставишь под сомнение его авторитет.
— Ой, мне и так ужасно стыдно…
— И он доверился тебе настолько, что ввел в свою семью. Значит, ты многое значишь для него.
— Сомневаюсь.
— На его месте я бы тебя как минимум полгода с дочерью не знакомила. А Палыч смелый. Отчаянный. Влюбленный.
— Очень сомневаюсь. Он мне столько обидных слов наговорил!
— Так вы оба неправы. Особенно ты. — Лилька ткнула в нее пальцем. — Да, и не спорь со мной. — Она развела руками. — Но кто не ошибается? Таких людей нет. Просто рассматривай вашу ссору как притирку: теперь вы будете лучше понимать друг друга. Не ссорятся только дебилы — у них и так все время всё хорошо!
— Э-эх… — Застонала с досады Оля.
Перевернулась на живот и спрятала лицо, закрыв его руками.
— Попсихуй, поплачь, да. — Зуфарова упрела подбородок в ладонь. — Ты огребла заслуженно, но и он хорош. Ведь понимает же, что перед ним второй ребенок? Если ваши отношения продолжатся, то быть ему отцом и тебе, и Вере. Сопли подтирать вам обеим, воспитывать. На черта взрослому мужику такие головняки? Всё правильно: нет у вас будущего.
Алексеева подняла голову и непонимающе уставилась на нее.
— Что?
— А разве ты не это хотела услышать? — Усмехнулась Лилька. — Как все плохо, как он тебя обидел, как вы не подходите друг другу. Вот, я сказала это вслух. И теперь ты в курсе, как это звучит.
— Лиля-я-я… — Она уронила голову обратно.
— Нет, я могу тебе, конечно, поддакивать. Какая ты молодец, как хорошо порадовала ребенка.
— Не надо.
— Могу сказать, что он дурак, трус, балбес и подлец. Но это не так. Ты же сама понимаешь? Было бы странно, если бы он не сомневался. Тем более, что у вас всё так — вжух — стремительно развивается!
— Это я — дурочка, знаю. — Оля подняла на подругу виноватый взгляд. — Но ты бы видела ее глаза. Она такая хорошенькая! Махонькая, худенькая, а глазищи огромные, и в них такая печаль. И мудрость. — Она пожала плечами. — Я знаю, что такое потерять одного из родителей. Мне просто захотелось осуществить ее мечту. Секундное помешательство… Я и не подумала, что пренебрегаю мнением Матвея! Рука сама потянулась за карточкой — чик, и готово. И у нее был такой счастливый взгляд! Это просто деньги, я не подумала, что он выйдет из себя.
— Оль, но ты же понимаешь, что дело не в деньгах?
— Понимаю… — Девушка бессильно уронила голову.
— Нельзя значит нельзя. И правильно он беспокоится. Может, просто слова не те выбрал. Да и думает, на черта молоденькой девчонке он нужен со своими драмами? Страсти остынут, а быт останется. Вдруг тебе захочется сбежать, а Вере будет еще больнее, потому что она успеет к тебе привыкнуть? Нормальные мысли нормального человека. Было бы странно, если бы это не приходило ему в голову.
— Но я все равно мириться с ним не собираюсь! — Безапелляционно заявила Оля.
Стоило только представить, что они с профессором больше никогда не будут вместе, и в груди нестерпимо заныло.
— И не мирись. — Поддержала Лиля, хитро улыбаясь. — Ты ведь попросила прощения? Достаточно. А дальше он сам должен для себя решить, что ему важно и нужно.
— Вот да. — Нахмурилась Алексеева.
— И пусть скидку тебе делает на возраст. Ты у нас молодая, глупенькая…
— Ах, ты, коза! — Оля стащила с дивана подушку и обрушила Зуфаровой на голову. — Ее просят поддержать, а она обзывается!
— А что мне было сказать? — Лилька прихватила с дивана вторую подушку и швырнула в подругу. — Милые бранятся, только тешатся? А знаешь, какой секс после ссоры? Ух! Заодно и выводы оба сделаете!
Шмяк! Подушка прилетела обратно, погребя под собой Лилькину голову.
— Зуфарова, ты почему на мозгоправа не пошла учиться?
— Кто? Я-то? А что на него учиться? — Она вернула подружке должок и приготовилась обороняться. — У меня мамка с папкой каждый день ругались! Гав-гав-гав! Гав-гав-гав! И каждый раз одно и то же: выясняли, кто из них самый упертый! Вот я от них сюда и сбежала. — Лилька ловко увернулась, схватила новый снаряд и ловко швырнула в подругу. — Сначала всё пыталась их мирить, а потом поняла, что им без скандалов просто жить скучно. Нет огонька!
— Лиль. — Оля остановилась и тут же схлопотала подушкой по лбу. — Блин!
— А? — Замерла Зуфарова.3ede77
— А ведь я его люблю… — И дышать стало больно.
— Ну, это и так ясно. И он тебя тоже.
Ольга обняла подушку и села. В один миг ей сделалось так печально и грустно, что хоть вой.
— И что теперь делать? Ждать? А если он не позвонит и не придет?
Зуфарова опустилась на пол рядом с ней и пожала плечами:
— Не знаю.
— Но я первая всё равно не пойду.
— Не ходи.
— И не пойду. — Шмыгнула носом Оля.
— Пусть побудет один, — предложила Лиля, — и поймет, что ты ему нужна. А если не поймет, то он реально робот.
— Угу. Только мне та-а-ак тяжело.
— Хочешь, пойдем, мороженого поедим? Или напьемся где-нибудь? Или засядем за учебники и ка-а-ак все выучим, чтобы утереть нос твоему Озерову на зачете!
— А, может, ты мне на дудке своей поиграешь?
— На флейте. — Закатила глаза Зуфарова.
— Ага, на ней. У тебя красиво получается. — Улыбнулась Оля. — Кстати! А как там этот парень из перехода?
— Ой, — скривилась Лиля, — придурок полнейший! Сходили с ним вчера на свидание. Оказалось, что он этот… фанат видео-игр! А я их терпеть не могу. Они, наверное, еще хуже, чем наркоманы. От приставки дома за уши не оттащишь. У одной моей знакомой муж-игроман. Так ей приходится танцы с бубном устраивать, чтобы этот жопосид на них с ребенком хоть иногда внимание обращал. Нет, спасибо, мне такого не нать!
— Ой, жалко. Этот парень ведь тебе нравился.
— Да ничего. Придумаю себе новую любовь. — Отмахнулась Зуфарова. — Вся фишка-то была в том, чтобы ходить мимо него каждый день и фантазировать, что будет, когда мы познакомимся, когда сходим вместе куда-то. Я воображала, что он романтик, представляла себе наш первый поцелуй под луной. Вот это был кайф… А когда оказалось, что он просто очередной недалекий бездельник с джойстиком вместо мозга, я будто чего-то очень дорогого лишилась, а не мечты.
— Совсем тупой?
— Совсем. — Скривилась она. — Ну, парни сейчас все через одного такие, если ты не в курсе. Ни планов у них, ни стремлений. Думают, как очередную телочку снять, и где бы с ней оттянуться. Живут одним днем и дальше, чем на завтра, вообще не загадывают. Мрак!
— То ли дело мой Озеров… — всхлипнула Оля.
— Ой, всё. Вон, опять сопля повисла. Фу! Давай-ка, Алексеева, вставай. Отдирай свои булки от дивана и пойдем гулять. Нечего здесь киснуть и слюни пускать на профессорские фотки. Пусть он пожалеет, что потерял такую красотку, как ты!
— Фотки. — Оля надула губки. — У нас даже нет совместных фоток…
— О-о! Это, конечно, конец света. — Нахмурилась Зуфарова, подавая ей руку. — Вставай, растрепа, мы идем гулять.
46
Всё воскресенье Озеров старался не думать о том, что виноват перед Ольгой. Но хмурый взгляд дочери всякий раз напоминал ему об этом.
Мужчина не считал себя виноватым в том, что укорил девушку за купленный без его разрешения подарок. Но в том, что причинил ей боль своими неосторожными словами, безусловно, была его вина.
Не сдержался. Вспылил. Сорвался на ней. Сам не ожидал, что все его сомнения вдруг вырвутся наружу потоком обидных слов. Нужно было сразу обозначить границы, дать понять Ольге, чего стоило и чего не стоило делать в отношении его ребенка. А еще он попросту забыл, что нужно учитывать юный возраст девушки. Ее жизненный опыт ведь был минимален. Может, оттого Вера к ней и потянулась, что не ощущала конкуренции, что видела в Оле подругу или старшую сестру?