Моя карьера зависит от власть имущих и может рухнуть в любой момент.
Мои тайны такого сорта, за которые вполне могут убить, причём все заинтересованные стороны.
Моя жизнь… Как же тяжело я строила её, выбираясь из трущоб. Или этого не поймёт никогда, наверное. Он сказал: “Я смогу тебя защитить”. Но… Сможет? Правда? Только вот захочет ли? У меня ведь столько всего стоит на кону. А он… вдруг он, этот очаровательный принц, всем девушкам говорит нечто подобное?
Стрелки бежали по кругу, безжалостно приближая полдень. Я кусала губы, неспособная ни на что решиться.
От лёгкого стука в дверь я вздрогнула, как от удара колокола.
— Леди? Ваш мобиль подъехал!
Я быстро кивнула, но потом неожиданно даже для себя самой выпалила:
— Могу ли я увидеться с его высочеством?
Компаньонка замялась:
— Леди, боюсь, сейчас не самое удобное время…
— Пожалуйста! Это очень важно.
Она пару мгновений с сомнением смотрела на меня, а потом неожиданно кивнула.
— Хорошо. Я отведу вас туда, где вы можете его встретить. Большего у меня не просите.
— Спасибо! — я ещё не знала, что скажу. Но можно попробовать выпросить у Или клятву, правильно? В конечном итоге, хоть что-то можно придумать… И всё рассказать ему.
Либо хотя бы увидеть его снова.
*
И когда я увидела его — расстроенного, потерянного, прячущего усталость и боль за маской безразличия, — у меня упало сердце.
Как я могу начать сейчас такой разговор? И всё же… если не сейчас — то когда?
— Мой принц… — Бездна, слишком официально. — Или! Я хотела поговорить с тобой…
— Извини, — бросило он сухо. — Не сейчас.
Он посмотрел на меня с дикой смесью эмоций. Я кожей почувствовала, что он не рад — просто потому что никому не был бы рад прямо сейчас.
— Не сейчас, Дайяна.
— Я… — что ему сказать? Как объясниться?
— Мне неудобно сейчас, Дайяна, — отрезал он. — Я зайду к тебе вечером.
И я сдалась. Если сама судьба предостерегает меня от ошибки, то зачем противиться дальше?
Я посмотрела Или вслед, стараясь сделать так, чтобы фигура его отпечаталась на самом дне моих зрачков. Я знала, что ещё спою много песен об этом худощавом драконе, с гордо поднятой головой шагающем прочь. Но это потом. А пока… меня ждёт мобиль.
*
— Смею верить, вы неплохо справились, милочка, — леди Гохорд поджала губы, наблюдая, как проносятся за окном мобиля улицы драконьей столицы. — Впрочем, как и ожидалось от существа вроде вас. Полагаю, вы умеете нравиться мужчинам. Вы смотритесь намного выигрышнее моей дочери, и это нельзя не признать.
Дайяна, сидевшая напротив, бросила на меня странный взгляд. Что там было? Зависть? Затаённая грусть? Усталость? Она казалась равнодушной, но — только казалась. Я чувствовала личный ритм настоящей Дайяны Гохорд, и снова, как и в больнице, он не вызывал у меня отторжения.
Она звучала совершенно не так, как родители. Она казалась потерянной и почти сломавшейся. И даже ударная доза целебной магии не могла это полностью скрыть.
— Да, мужчинам я умею нравиться, — ответила я холодно. — Вы правы, работа такая. И, принимая чей-то облик, я всегда выгляжу привлекательнее оригинала. Но это всего лишь льстивое зеркало, леди. Оно не имеет отношения к достоинствам и недостаткам вашей дочери.
— Моя дочь совершенно не умеет выбирать мужчин, — отрезала леди Гохорд. — Снова проблемы с этим мальчишкой… Впрочем, не о том речь. Элизавет упоминала, что вы можете поделиться своей привлекательностью с другим человеком. Это верно?
Я нахмурилась:
— Да, но…
— Никаких “но”, милочка. По контракту вы обязаны содействовать нам во всех начинаниях ради благополучного завершения общего дела. Смею верить, награда вас ждёт весьма и весьма достойная.
Мора, ниспошли мне терпения. А этой больной на голову садистке — мозгов.
— Я действительно делала нечто подобное для леди Элизавет. Но вы должны понимать: это небезопасно для вашей дочери. Я — селенити, причём провела почти что неделю без подпитки. А она только оправилась от болезни, — о том, что мне самой тоже придётся нелегко, упоминать я не стала: и так ясно, что леди Гохорд плевать с самой высокой башни на мои проблемы. Но вот на материнский инстинкт этой замечательной женщины я немного надеялась.
Как показала практика, зря.
— Дайяна — леди от рождения, — ответила мамаша Гохорд сухо. — Она умеет справляться с трудностями. Быть спокойной, достойной и прекрасной всегда и везде, любой ценой — такова её обязанность от рождения.
Непрошибаемые аргументы, да-да.
— Хорошо, — ответила я, сдаваясь. — Тогда мне понадобится отдельное помещение и некоторое время с вашей дочерью наедине.
— Я осведомлена об этом, — сухо ответила леди Гохорд.
После разговор увял, и я отвернулась, рассматривая проносящиеся за окном улицы.
На душе было муторно.
Признаюсь честно: я всегда мечтала быть леди… по крайней мере с тех пор, как начала принимать человеческую форму и в полной мере осознавать себя.
По сути, в этом нет даже ничего странного и загадочного. Как ни крути, а жизнь потомственных аристократок всегда является своего рода примером, недостижимым идеалом для девушек. “Прекрасная леди, моя принцесса” — наивысший комплимент для девочки. И это логично: “ледям” не нужно искать пропитание, они одеваются в самые дорогие наряды, их лица смотрят на нас с портретов, исторических хроник и разворотов газет, про них пишут сказки и ставят пьесы... Кто станет изображать в исторической хронике, например, крестьянку на поле? Или девушку в доме терпимости? Или служанку с истёртыми коленками и изуродованными работой руками? Есть ещё, разумеется, колдуньи и Жрицы, но их тоже редко ставят в пример… Да и было их до последнего времени исчезающе мало.
Нет, мы всегда смотрим на леди в роскошных платьях, пусть даже в реальности роскошь этих самых платьев была доступна от силы трём процентам женщин, и шили их за счёт тяжкой работы остальных девяноста семи. И я… да, я тоже всегда смотрела на леди.
И старалась подражать им.
Особняк в роскошном районе. Духи. Украшения. Манера одеваться. Это придавало мне уверенности.
Но теперь передо мной сидела Дайяна Гохорд, истинная леди, за спиной остался Дворец со всеми его неоднозначностями, и я вдруг задумалась…
А так ли я хочу быть леди, как думала раньше?..
16
Было очень странно остаться с Дайяной наедине.
Мелодия, что звучала между нами, оказалась совершенно непонятной, натянутой, звенящей. В ней пряталось много чего, от жалости до зависти и ненависти. В слишком уж сложной, спорной ситуации мы оказались.
Я ненавидела её, да. И ревновала. И злилась. Потому что она оставалась с Или, а я — нет. Такое вот мелочно-женское, низменное и непреодолимое чувство.
Но вместе с тем Дайяну Гохорд мне стало отчаянно жаль. Мне, любимой дочери, пусть и приёмной, сложно понять и представить, насколько юной леди Гохорд тяжело.
— Леди, — склонила голову я. — В других обстоятельствах я бы показала вам часть моих воспоминаний, но не хочу перегружать вас лишним магическим и ментальным воздействием. Потому слушайте…
Дальше я, стараясь ничего не упустить, пересказала все события минувших дней.
— ... Или сейчас тяжело, — добавила я, сама не знаю, зачем. — Пожалуйста… будьте добрее к нему.
Впервые за всё время в усталых глазах Дайяны Гохорд промелькнуло нечто сродни удивлению.
— Я учту это, — сказала она медленно.
— Хорошо. И ещё… Леди Дайяна, вы знаете, что случилось с Бэннардом Финном?
Её губы дрогнули.
— Не знаю, — было заметно, что равнодушие даётся ей очень тяжело.
— Ну нет так нет, — что я тут ещё сделаю? — Подойдите, пожалуйста, ко мне. И приготовьтесь: будет больно.
Она кивнула и шагнула вперёд с бесстрашием человека, которому на всё уже наплевать. Я зеркально повторила за нею это движение — и взяла её за руки.
Слияние аур — сложная процедура, она требует большой точности и энергетических затрат… особенно в случае, когда одна из сторон была под завязку накачана целебной магией, но так и не восстановила ментальный баланс. Главное, что нужно сделать в таком случае селенити — попытаться не убить человека.
Если, конечно, не в этом заключается смысл…
Я не хотела убивать Дайяну. Совершенно. Потому приходилось действовать осторожно, позволяя нашим теням и сущностям ненадолго слиться.
А потом я безжалостно сожрала часть Дайяниной тени, заменяя её своей.
Это должно было быть больно. Но мне, судя по всему, удалось удержаться в рамках, потому что Дайяна даже не закричала — только выдохнула судорожно и сжала зубы.
— Ты — прекрасна, — шепнула я, и часть моей сущности внутри неё отозвалась тихим звоном. Закружились перья.
— Вот и всё, — я отступила, позволяя наследнице Гохордов прийти в себя. — Но учтите, леди: через несколько дней моя сущность начнёт растворяться. Вам придётся иметь дело с откатом. Так что, пожалуйста, нормально питайтесь, скажитесь больной и проведите этот период подальше от потрясений и нагрузок. Если это не поможет, обратитесь к лекарю. Заранее продумайте убедительную легенду, объясняющую своё состояние. Например, вы недавно имели дело с проклятым предметом. Или ещё нечто в этом роде. Вы поняли меня?
— Да, благодарю, — она обаятельно улыбнулась. Не знай я, что и улыбка, и лёгкий румянец у неё на щеках, и блеск в глазах — подделка, то даже залюбовалась бы.
— Ещё кое-что… старайтесь первое время не раздеваться перед зеркалом.
— Разумеется… А почему?
Потому что в зеркале отразятся кровоточащие следы от моих зубов и окровавленные перья в ране.
— Я провела некоторые манипуляции с вашей тенью и вашим отражением. Перед зеркалом это может быть заметно.
— Хорошо.
Дайяна Гохорд бросила на меня странный взгляд, помедлила, но после продолжила неуверенно:
— Лисси, послушайте…