Я металась по узкому пространству, пытаясь добраться хотя бы до аварийного рычага, но его намертво заклинило. Таким образом, даже позвать в нашу каюту управляющего маголётом не получалось. И скажу честно: вся эта ситуация пугала, особенно учитывая моего соседа. Это очень напоминало сюжет одной из тех страшных историй, что в великом множестве можно найти на полках книжных магазинов. Сама я, признаться, тоже уважала сказки о восставших мертвецах да страшных тайнах… и вот, как говорится, познала на своей шкуре.
Мой попутчик, правда, не пытался восстать из мёртвых (благо он всё ещё был жив), покусать меня или нечто в этом роде. Но он явно пребывал на грани между жизнью и смертью. Я же, будучи хищной фоморой с ртутными перьями, успехами в лекарском деле похвастаться не могла. Одни мои прикосновения могли бы отправить бедолагу на тот свет: всё же, после рандеву в драконьей столице я успела основательно проголодаться.
Надев плотные перчатки и стараясь не прикасаться к ранам, я кое-как влила в рот несчастному заживляющее зелье из собственного походного арсенала. Разумеется, этого было недостаточно, но больше я ничего ему предложить не могла.
Потом я буквально рухнула на своё сидение, ощущая предательскую дрожь в ногах. В груди зудело дурное предчувствие: ярко-алые жёсткие волосы соседа в сочетании с оранжевым оттенком кожи намекали на то, что передо мной уроженец островов Иока. Тех самых, где ещё разрешено рабство.
А Бэннард Финн был рабом. С островов.
Такое совпадение наводило на очень, очень нехорошие мысли.
Я хмуро смотрела на него. Молод ли он? Красив ли? Это сложно было сказать с учётом того, насколько сильно это тело было изломано. Но я бы поставила, что спутнику моему не больше тридцати… И вот тут назревал вопрос: а к чему это всё, собственно?
Первой мыслью было, что меня хотят подставить. Но это, если честно, как-то… глупо? Парня отделали явно или кулаками, или дубинками, его связывали, ломали пальцы… при этом, крови в салоне нет, а почерк подобный нетипичен как для прекрасных девушек, так и для ужасных хищных селенити (нам подобные издевательства над едой просто ни к чему). То есть, любой следователь, пребывая в здравом уме, увидит несовпадения.
Разумеется, правосудие можно купить. Не без того. Но у нас нынче не век разгула преступных Гильдий, и система кое-как работает. Потому проворачивать такие дела нужно аккуратно, чтобы хотя бы внешне всё казалось пристойным. А я ведь Морой поклясться могу, что не трогала парня — если уж совсем прижмёт. И даже сдать совершенно обнаглевших Гохордов. И это всё значит…
Я молча смотрела, как суша под нами сменяется водой. В глубине души я уже догадывалась, что должно случиться, но упорно не хотелось верить. Всё время казалось, что это происходит не со мной.
Может, мой попутчик просто подрался в дороге, связался не с теми людьми, которые и посадили его в маголёт. Может, я всё это надумала. Не могут ведь аристократы оказаться циничными убийцами? Не могли же они задумать…
Когда пузырь нашего маголёта на очередном повороте начал стремительно терять воздух, я поняла: могли. Гохорды действительно решили похоронить во Впадине Древних все свои секреты. И мы с несчастным, который, как я уже почти уверилась, всё же является Бэннардом Финном, по их приговору должны остаться на самом дне. Именно потому нас теперь болтает над синей бездной, а крепления охватило пламя, рискуя перекинуться на соседние пузыри.
Тут нужно сказать: маголёты — транспорт очень быстрый, сравнительно дешёвый, относительно удобный, но крайне ненадёжный. Именно потому по-настоящему состоятельные люди им пользуются редко, предпочитая скоростные корабли с ветряными парусами, надёжные и представительные. Со всеми удобствами.
Маголёты же постоянно попадают в аварии. Но… это никого особенно не останавливает. Маги, способные выжить в случае аварии, представители среднего класса, которым главное — оказаться на другом берегу быстро и дёшево, отчаянные разнорабочие, возвращающиеся с заработков и плюющие на возможную опасность… Клиентов у маголётных компаний хватает. Даже если часть из этих клиентов не добирается до другого берега… Будущее пришло, со всеми его технологиями, муравейниками-городами и бешеным ритмом жизни. И скорость с дешевизной важнее безопасности. Для многих.
К чести маголётных компаний надо сказать: они делают, что могут, лишь бы сделать маголёты более безопасными. Сотни лучших техномагичеких умов бьются над этой задачей в надежде заменить легко воспламеняющийся наполнитель пузырей на нечто менее опасное. Но пока что до этого ещё далеко, и производители сделали то, что могли: они отказались от одного большого пузыря (после взрыва которого зачастую гибло больше половины пассажиров) и заменили его на индивидуальный для каждой каюты. Это оказалось чуть дороже, но на выходе даже экономнее: любую каюту можно отцепить от общей цепочки, тем самым минимизировав потери.
И нашу с избитым парнем каюту, разумеется, отцепили. Пылая огнём, мы полетели в бездну.
Тут уже никакая конспирация не имела значения. Выругавшись сквозь зубы, я обратилась пернатой змеёй и кинулась на стекло. Думала, выбью его и доберусь до дому вплавь… но отлетела, воя от ожогов, отброшенная силовым полем.
Ловушка захлопнулась.
Я заметалась, бросилась на остальные стёкла, попыталась воспользоваться своими перьями — увы, ровно с тем же результатом. Аварийные рычаги, которые должны были выбросить нас со спутником в море, тоже ожидаемо не работали.
Между тем, защитная система маголёта окончательно сдалась под напором пламени, и наше относительно медленное скольжение вниз сменилось всеми прелестями свободного падения. Издав яростную трель, я успела свернуться вокруг раненого и зафиксировать нас в пространстве вращающейся, переворачивающейся, стремительно летящей вниз кабины. Прикосновение к селенити не особо полезно для больного? Факт неоспоримый. Но тут вот какое дело: падение убьёт его с куда большей гарантией. Одна из тех неприятных ситуаций, когда из двух смертей выбирать приходится чуть менее вероятную.
Удар о воду был безумно сильным. Трещали сидения, летели во все стороны щепки; я так приложилась своей змеиной башкой, что чуть было не откусила язык. Раненого тоже здорово мотнуло, но от критических повреждений спасли мои кольца. Так что он, спасибо удаче и ударной дозе исцеляющего зелья, ещё дышал.
Ненадолго, конечно.
Я смотрела со злостью, как вода заполняет кабину. Что я могу? У меня есть зелье воздушного пузыря, но оно действует от силы минут десять. Потом парень утонет в первые несколько минут. Сколько там нужно людям для таких вещей? Точно знаю — немного. Я могу дольше, спасибо большое Радужному дедушке. Но в итоге всё равно голод доконает… Мы медленно, но неотвратимо опускались вниз. Мимо окон кабины мелькали стайки рыб, шокированных нашим внезапным вторжением.
Я снова несколько раз бросилась на стекло, но оно даже не пошевелилось. Теперь на выбор осталось только два варианта: попытаться вынести стекло звуком, либо использовать какие-то подручные материалы.
Звук — недурная идея. Диапазон, в котором способны петь селенити, может быть по-настоящему разрушителен. И совсем не факт, что они додумались установить защиту от нашего голоса... Одна проблема: человека такое пение убьёт. Без вариантов.
Потому я вырвала крепление сидений и принялась бить им в стекло. Защита искрила, не позволяя разбить окно, но не отбрасывала назад; очевидно, была настроена только на селенити. Эх, сюда бы артефакт совершенно другой направленности…
Минуточку. Артефакт! Им не убьёшь дракона, это да. Но, может быть...
Материализовав хобу, я обхватила её покрепче хвостом и со всей дури врезала по стеклу.
И оно треснуло.
Давление воды, что всё время повышалось вокруг нашей кабины, доделало остальное: стекло вылетело, впуская мощный порыв воды. Я обхватила хвостом парня и рванулась вверх. На поверхность! Я ещё могу успеть…
Но огромное щупальце, намертво сжавшее меня в тисках, непрозрачно намекнуло: рано радуюсь. Я задёргалась, пытаясь разрезать щупальце плавниками. Из непроглядного мрака вокруг вдруг возник глаз. Маленький такой, скромный глазик размером с двухэтажный дом.
Глубоководный Древний… Мора, спаси мою сущность.
“Ну приплыли, — от ментального голоса у меня встали дыбом все перья. — Эти драконы вконец одраконели!.. Слышишь, ты? Я тебя съем!”
Упс, что говорится.
“Не надо! — заорала я в ответ что было сил. — Я не дракон! Я — фомор!”
“Это я — фомор. А ты — глиста пернатая!”
“Но всё ещё — фомор. Вы же не едите себе подобных, правда?” — я постаралась мерцать плавниками в самом дружелюбном, завораживающем ритме.
“Мне подобных, говоришь? — расхохотался Глубоководный. — Нахальный пернатый глист… Узри же меня!”
И он тоже заставил узоры на своём теле засветиться.
Я икнула. Слышала, что они огромные, но настолько… Казалось, тонкие щупальца его расползаются всюду, куда хватает видимости.
“И что, пернатый глист. Скажешь, мы подобны?”
“Ну… мы в теории принадлежим к одному виду. Теоретически.”
“Зачем ты лжёшь, дракон?”
“Я — нет! В смысле, не дракон и не лгу.”
“Не дракон, говоришь?”
“У меня просто затесался в роду дракон… Давно.”
Глубоководный раздражённо завозился.
“Сухопутные фоморы спят с драконами? Какой позор! Как вообще можно ложиться в постель с этими непонятными мутантами? Крылатые ящерицы! Они же уродливые!”
“Ну… есть такое, — икнула я, наблюдая за комком разномастных щупалец. — Но в жизни, знаете ли, всякое бывает.”
“Это да. Что такого хорошего в этих драконах, что они так всем нравятся? Почему не фоморы? Мы же красивее! Сильнее! И форма у нас более логичная.”
“Верно, — закивала я. — Хотя, у драконов есть золото.”
“У меня тоже есть, — заметил Глубоководный. — Я могу пропускать сквозь свой организм морскую воду и выпускать с другого конца чистое золото! Но всё равно никому не нравлюсь.”