Третье, и самое глупое, чувство было ревностью. В целом я, при своей нелюбви к госпоже Лофф, допускала, что большая часть газетных инсинуаций — полнейший бред. Тем не менее, строчка об “оргии с тремя иностранными студентами” зацепила меня.
Потому что догадываюсь, что это могли быть за студенты. И допускаю, что они могли развлекаться все вместе. И… правда, кто угодно, но не Марджана Лофф!!
И да, я почувствовала сильное желание увидеть Или. Безумное почти. И, помаявшись, всё же уступила своей слабости. Но решила при этом натянуть на себя самое непривлекательное, дурацкое обличье, чтобы избежать неоднозначности.
Нельзя сказать, чтобы у меня получилось.
Одно радует: то ли из-за чужого внимания, прикованного к безумной старухе, то ли из-за близости Или голод мой отступил. Кольцо, подаренное принцем, грело ладонь.
Если однажды мой ребёнок спросит, каким был его отец, я могу сказать, что он был красивым и добрым. И передать кольцо. Не так уж много, но лучше, чем ничего, верно?
Конечно, придётся объяснять, почему ему (или ей) нельзя общаться с отцом. Пока ещё рано об этом думать, правда… Но объяснение приготовить придётся.
И от этого мне уже немного страшно.
*
— Красивый Благородный. Именно это вы предлагаете записать в качестве вашего имени? Я правильно поняла? — голос стряпчей-косатки я услышала с порога и прикусила губу, дабы не расхохотаться.
— Да, — ответил Глубоководный. — Я вычитал, что имя должно отражать суть. Разве это не отражает мою?
— Несомненно, — сказала стряпчая. — Но вы забыли упомянуть свою скромность и непритязательность.
— Да? А что, можно, чтобы имя состояло из четырёх частей?
Лирана Жифф коротко хмыкнула, сняла свои элегантные очки в тонкой оправе и потёрла переносицу.
Я испытывала к ней искреннее сочувствие.
— Что же, — сказала она. — Вы можете взять любое имя. И несомненно, Красивый Благородный звучит очень… гордо. Но всё ещё отличается от обычных человеческих имён. Опять же, очень многие воспримут это скорее как… псевдоним.
— Какая разница, как они это воспримут? — проворчал Глубоководный. — Я всё ещё могу перекрыть им море.
Косатка вздохнула и посмотрела на него своим косатковым взглядом.
— Вы, несомненно, можете, — признала она. — И перекрыть море, и устроить шторм, и потопить множество кораблей.
— Да, я могу!
— Всё так. Но всё же есть разные плоскости. С одной стороны — потопленные корабли, с другой — дипломатия. И на этом поприще, если дело дойдёт до потопленных кораблей — значит, мы уже проиграли.
— Почему? — Глубоководный искренне огорчился. — Тот Кто Спит поддержал меня. Он пообещал выпустить Кракена! И Мёртвого Капитана! Чтобы ни один не рискнул выйти в море без нашего разрешения. Как вам, а?
У Лираны нервно дёрнулась бровь.
— Тот Кто Спит… Мы говорим о легендарном чудище подводных чертогов?
— Чудище? Он первенец творения! По крайней мере, для этого мира. И его ближайшие друзья…
— Капитан и Кракен. Да, наслышана. И всё же, если дело дойдёт до противостояния сил, это будет проблемой для нас всех. Может начаться война.
— И что в этом такого? Мы выиграем.
— Погибнут люди.
— И что в этом такого?
— Возможно, те, кто в этом доме.
— С чего бы им умирать? — возмутился Глубоководный. — Я никому не разрешу топить их!
— Их убьют свои же, — отрезала Лирана. — За содействие фоморам. И такая же судьба с большой долей вероятности постигнет других, более слабых фоморов, которых вы хотели защитить.
Глубоководный нахохлился и посмотрел на госпожу Жифф почти обиженно.
— Так при чём тут моё имя?
— При том, что общество по сути своей намного глупее отдельных личностей, — отрезала Лирана. — Оно жестоко. Оно оценивает по одёжке, по расе, по происхождению, полу… Поверьте, мало кто знает это так же хорошо, как я, незаконнорожденная дочь, которая отказалась от подачек и захотела быть частью дела своего отца. Вы можете быть могущественны, умны, вам могут подчиняться моря. Но, если вы выберете неправильное имя, или неверный тон, или покажетесь обществу смешным — тогда вы станете для этих людей эдаким поводом для застольных шуток, островным царьком в ожерелье из ракушек. Им потребуются очень веские доказательства, чтобы воспринять вас серьёзно. Потому на этом этапе я бы предложила вам сделать всё правильно. Обдумайте ещё раз свои идеи насчёт имени! Я приду завтра, и…
— Ну нет, — отрезал Глубоководный. — Никакого завтра. Вы читали газеты? Видели? Они напали на молоденькую фомору только потому, что бедняжка с кем-то спарилась!
— Да, я видела, — поморщилась косатка. — Пренеприятнейшая ситуация с очевидным политическим подтекстом. Но должна предупредить вас, что для людей… кхм… спаривание может быть очень веским поводом для скандала. Особенно если оно происходит на работе.
— Почему?
— Не знаю, — хмыкнула Лирана. — Так уж повелось.
Глубоководный задумался.
— И что, вы не спариваетесь на работе?
— Нет.
— Совсем? — очень очевидно расстроился Глубоководный.
— Совсем.
— Даже если клиент очень-очень привлекательный?
— Мне такие не попадались. А теперь вернёмся к вашему имени, если вы не против. Если вы настаиваете на том, чтобы придумать его сейчас, то у меня были некоторые мысли.
— Правда? — сам Глубоководный выглядел так, как будто его собственные мысли витали очень далеко.
— Именно. Думая об этом, я перелопатила много информации о фоморах. По всему выходит, что у представителей вашей расы, как правило, нет фамилий, а порой даже и имён в нормальном их понимании. Имена порой заменяются происхождением: Глубоководный, Болотная и так далее. Хотя, это почему-то не касается, например, селенити…
— Змеи — низшие фоморы, рождённые из человеческих страстей, — отмахнулся Глубоководный. — Они не вышли из стихии, потому не могут взять её имя.
— Хорошо, допустим. И всё же, как бы вам понравилось имя Морий? Мне кажется, оно одновременно включает в себя и отсылку к морям, и к именованию вашей расы, и к Богине Море, вашей создательнице.
Лицо Глуборководного посветлело.
— Мне нравится!
— Хорошо, — кивнула косатка с явным облегчением. — Это уже что-то. Итак, Морий Глубоководный… Скажите, а есть ли какая-то суша на территории, где вы живёте?
— Несколько маленьких островов. Там никто не живёт, только отсюда порой приплывают добывать жемчуг… — наш свежеименованный Морий примолк, явно вспомнив свою рыбу-луну.
— Хорошо, — кивнула Лирана. — А как называются эти острова?
— Как они называются? — удивился Глубоководный. — Они что, как-то называются?
Лирана вздохнула и пробормотала под нос что-то подозрительно похожее на “Я тут сопьюсь”. Тётя Ленна, подмигнув мне, помчалась делать чай из успокаивающих трав.
— Вы сможете узнать свои острова на карте? — наша косатка не собиралась сдаваться.
— Конечно!
— Отлично.
Я устроилась в углу, наблюдая, как Морий с Лираной ищут острова. Тётя Ленна тут же поднесла мне поднос со сдобными булочками, и я жевала, забавляясь. В тот момент я не понимала, при каком историческом моменте присутствую… Справедливости ради, тогда я очень, очень многого не понимала.
— Вот! Недалеко от этого острова я живу.
— Значит, остров Бакару… Как вам нравится: Морий Бакарийский, Глубоководный?
— Мне нравится!
— Вот и хорошо, — выдохнула косатка. — Вот и хорошо… Отлично. Дайте мне ещё некоторое время, чтобы подготовить бумаги с печатями. И, думаю, мы можем обустраивать ваш первый выход в свет… А теперь прошу меня простить.
— Что, не останетесь на ужин? — расстроилась тётя Ленна.
— Нет, благодарю. Мне не повредит немного диеты.
— Зачем? — удивился Глубоководный. — Ты очень правильной формы!
— Да, я тоже учила геометрию и знаю, какую форму считают правильной… Хорошего вечера!
Косатка ушла, цокая каблучками элегантных туфель. Глубоководный смотрел ей вслед, а потом повернулся к нам с тётей Ленной и спросил:
— Я ведь красивый? С человеческой точки зрения? Почему она сказала, что у неё нет красивых клиентов?
Н-да. Возможно, тётя Ленна и права в своих прогнозах насчёт этих двоих. Но им явно будет очень, очень нелегко понять друг друга.
— Вы очень красивый мужчина, — сказала тётя Ленна. — Но разве женщина может это признать, глядя вам в глаза?
— А почему нет? — озадачился Глубоководный.
— Потому что такие вещи женщины говорят не словами, уважаемый господин. Ещё чаю?
— А чем они говорят? У людей есть дополнительная система сигналов?
— Можно и так сказать. Но в данном случае вам не о чем переживать, знаете? Просто немного терпения — и она будет ваша.
— Да я не то чтобы сильно хотел, — тут же заюлил Глубоководный. — Просто спросил… Кстати, пернатая! У меня к тебе вопрос: ты почему так себя не бережёшь?
— В каком смысле? — насторожилась тётя Ленна. — Лисси аккуратна! Как и должна быть, учитывая её положение.
— Не знаю, — фыркнул он. — Хорошая ли идея — носить в таком состоянии чужое лицо? Я поделюсь энергией, если надо, но правильно ли будет её в таком объёме терять? Этот твой малёк, знаешь ли, прожорливый. Сейчас ты наелась досыта, конечно, но что будет потом? С таким расходом ты растеряешь энергию очень быстро.
— Но я всегда принимаю какой-то облик, и ничего!
— Для нормального твоего состояния это, может, и ничего, — согласился Глубоководный. — А вот сейчас… ты быстро обессилеешь, пернатая.
Мне захотелось плакать.
— Но я же… я не могу просто взять и выйти…
— Почему? — недоумевало это простодушное существо.
— У меня нет человеческого лица! — крикнула я.
— Ну, может. Так ты и не человек! Выходи в нечеловеческом. Я, конечно, говорил, что ты — пернатая глиста. Но должен признать: ты — весьма симпатичная пернатая глиста. И гребни у тебя красивые, радужные. Так что никаких проблем!
Никаких проблем… Я медленно покачала головой, стараясь сдержать слёзы.