в общем, игорь и ольга были молодые, красивые, кровожадные, жестокие и слегка дурные.
ну, то есть сама история с игорем и древлянами, конечно, удивительно жлобская, пробу негде ставить, игорь не вызывает особой симпатии, что уж там.
но вот этот момент — когда он еще не знает, что через несколько часов его привяжут к верхушкам двух деревьев и разорвут надвое, что следом древлянский князь предложит вдове игоря, княгине ольге, выйти за него замуж, что княгиня ольга закопает первую делегацию древлян заживо, вторую сожжет в бане, на третью натравит дружину, а потом сама дойдет до города искоростень, жители которого убили игоря, и сожжет с помощью голубей этот город дотла, что потом она отправится в константинополь и император в нее влюбится, но она в последний момент выкрутится и он рассмеется и отпустит ее обратно, что свенельд через много-много лет стравит внуков игоря и один из них убьет другого — вот этот момент он магический, конечно.
«похожу еще».
а можно плюнуть, догнать дружину, и ничего этого не будет. но это мы знаем, а игорь-то нет.
да и если бы знал.
про голубей нестор, правда, тоже подрезал сюжет, но вот это «похожу еще» — это его фраза, и она про каждого из нас в каком-то смысле.
может, нестор и не очень хороший летописец был, с точки зрения историков, но про клиффхэнгеры и точки бифуркации все очень хорошо понимал.
хотя они тогда так себя не называли, конечно.
в шереметьево я ехал с николаем.
до работы в убере николай мечтал работать во французском легионе и даже узнал, что любому французскому таксисту в аэропорту можно сказать «франс лежьон», и тот отвезет в нужное место. короче, все было схвачено.
— не то чтобы мне нравилось убивать людей, — сказал николай на второй минуте поездки, — но мне просто нравится армия, я в ней как рыба в воде.
но николай не хотел плыть туда один, поэтому он нашел товарища.
к сожалению, товарищ не мог сдать необходимые физические нормативы, поэтому николай взял его на поруки и полгода тренировал до кубиков на животе.
как только у товарища появились кубики на животе, он нашел себе девушку и передумал ехать во французский легион. и хотя николаю было очевидно, что девушка товарища поматросит и бросит, товарищ уезжать отказался.
— всё зло от, — сказал николай и махнул рукой.
в это время мы проехали поворот на шереметьево. оксана попросила развернуться при первой возможности.
— там платная дорога на дубну, — объяснил николай. — все время навигатор туда ведет. сейчас еще один поворот будет.
но поворота не было. был зеленоград. на экране навигатора 5 минут сменились на 25.
— у вас много времени? — спросил николай. — паники пока нет?
времени у меня не было, паника как раз была.
— ну ничего, — сказал николай. — не волнуйтесь, сейчас притопим.
мы развернулись и с той же скоростью — 35 км/ч — поехали обратно.
— а хотите, — сказал николай, — я вас с другой стороны к терминалу подвезу, так быстрее будет.
я к этому моменту немного потерял к нему доверие и отказался.
через 25 минут мы приехали в терминал с. мне нужен был терминал d. они, мягко говоря, не рядом.
— а вы что указывали? — спросил николай.
я указывал просто шереметьево, без терминала, но в убере точка прибытия стояла правильно, она поломалась при пробрасывании маршрута в навигатор.
— ну ничего, не волнуйтесь, — сказал николай. — сейчас притопим.
я заподозрил, что «сейчас притопим» у николая — это такая мужская фишка, когда мужчина, чтобы успокоить женщину, просто говорит что-то успокаивающее.
или он включал печь, не знаю.
девушка, как и предсказывал николай, товарища бросила, но товарищ все равно не поехал во французский легион, потому что нашел себе другую девушку.
— какой-то замкнутый круг, — сказал николай, заруливая к терминалу d через двадцать минут.
когда я выходил, николай предложил подождать, если мне вдруг нужно ехать обратно прямо сейчас.
— я подъеду, — сказал николай, — а вы должны будете отойти на пять метров от машины и вызвать убер. и тогда он меня выберет. а если в одной машине будем сидеть, то нет, дурацкая система.
я подумал и отказался.
если честно, мне кажется, что французскому легиону тоже повезло.
VIIпепперони
я очень люблю своих родителей, но в юности довольно много с ними конфликтовал, в 18 лет с некоторым облегчением для всех уехал из дома, а до этого всех друзей предупреждал, что мои родители — это люди со сложным характером, но обижаться на них не надо, они не со зла.
при этом формально у меня были классные и очень спокойные родители, которые философски относились к тому, что я с какой-то вечеринки в три утра пьяный пришел, и могли, например, на два дня уехать из дома, чтобы сын нормально отметил день рождения.
и, кажется, даже к сломанному на дне рождения дивану они тоже отнеслись философски.
мечта подростка.
короче, никто из моих друзей меня не понимал, все всегда были приятно удивлены. ну и я за двадцать лет подзабыл.
но тут приехал их проведать.
я, разумеется, невероятно голоден, но сам этого не понимаю, меня надо накормить. папа предлагает сделать салат. помидоров дома нет.
я говорю, ну ок, давайте я схожу и куплю помидоры.
— ты такие, как надо, не купишь, — говорит папа.
мы минут пятнадцать обсуждаем, как выбирать помидоры. в сухом остатке выясняется, что это настоящее искусство, которое заключается в том, что во вторник в семь утра нужно пройти четыре километра на восток до продавщицы ирины и сказать какие-то заветные слова. тогда шанс есть.
есть и более сложные способы, но меня им научить невозможно.
и сегодня не вторник.
короче, я иду и покупаю нормальные на вид помидоры на углу. конечно, о салате и речи нет, никто его с такими помидорами делать не будет. кажется, что папа старается даже не заходить на кухню лишний раз, чтобы не видеть эту жалкую подделку. не удивлюсь, если тарелка, в которой они лежат, пройдет суровую дезинфекцию или вообще окажется на свалке.
мы продолжаем спокойно общаться, я ем помидоры поштучно, казалось бы, кризис преодолен.
на следующий день я обнаруживаю на столе новые помидоры. вчерашние помидоры, которые купил я, радостно лежат в мусорном ведре.
— а, — говорит папа. — ну какой в них смысл. я же нормальные утром купил. ты, кстати, не собираешься побриться?
и тут я вспомнил.
при этом родители никогда не давили на меня в тех вопросах, которые обычно интересуют родителей. им было все равно, где и как я учусь, с кем встречаюсь, на ком женюсь. ну, то есть «все равно» — это неправильное слово, но они справедливо полагали, что это мое дело.
но есть и принципиальные вещи. например, помидоры.
это даже нельзя назвать психологическим насилием, потому что насилие все-таки предполагает какой-то интерес к жертве или хотя бы признание ее существования. в этом вообще нет ничего личного. просто если мир вокруг вдруг устроен не идеально, почему бы его не поправить — и горе тем, кто оказался у них на пути.
в юности меня это раздражало, сейчас я слежу за происходящим с плохо скрываемым восхищением.
не знаю, правда, на сколько меня хватит.
когда я сегодня открыл глаза, рядом с подушкой лежала одноразовая бритва.
про нестандартность мышления.
купил сейчас кусок пиццы у метро, и она удивительная.
она состоит из теста, укропа, соленых огурцов и сыра, причем всего примерно поровну. мне кажется, я с этим куском съел свою годовую норму укропа просто.
ну и сыр, ох, какой в ней сыр. я такой сыр последний раз в университетской столовой ел. тоже, кстати, в пицце, хотя, по-хорошему, этот сыр, конечно, не имеет никакого отношения к продуктам питания. правильно приготовленный полиэтилен и то вкуснее, но полиэтилен дороже.
однако ностальгия суровая штука. вся молодость пронеслась у меня перед глазами и расплакалась от счастья.
но, конечно, непонятно, где они взяли такой сыр сегодня.
и отдельный вопрос — как и кому пришло в голову смешать его в равных долях с укропом.
но у меня есть теория.
ну, как теория. я не постеснялся и спросил, почему пицца называется «по-тамарски».
и мне сотрудник, или скорее даже владелец этой французской пекарни — а они все как на подбор почему-то дагестанцы, как-то так получилось, что это самая родственная французам нация на северо-востоке москвы, — не очень хорошо улыбаясь, сказал, что это в честь тамары, которая ее придумала.
— но я ее никогда не видела, — сказала продавщица. продавщица у них не француженка, а откуда-то из тушино, наверное.
— ее почти никто не видит, — сказал владелец. — она редко приходит.
в общем, моя теория такая.
эта тамара каким-то образом прорубила портал в 1995 год. как у стивена кинга, только у него в даллас и пораньше.
там она берет сыр.
собственно, она поэтому и приходит редко, она все время там, на закупках.
и вот, казалось бы, все карты в руки. ты в прошлом, твори, что хочешь, зарабатывай миллионы, нефть в обмен на продовольствие.
тамара заводит виш-лист. начинает выбирать на букинге отели на мальдивах. присматривается к ипотеке и новым коврам.
но тут она выясняет опытным путем, что в будущее она может пронести только укроп, соленые огурцы и сыр. все остальное исчезает в пространственно-временном континууме. вместе с моей юностью.
и вот другой бы опустил руки.
или попытался бы приготовить из укропа лимонад. знаете, есть такая тема для людей, которые любят психологические сказки о богатстве.
но лимонад из укропа наверняка никакой, и тамара приготовила пиццу. с учетом стоимости ингредиентов практически вытащила из воздуха семьдесят рублей.
не исключено, что она сначала пыталась выдать ее за осетинский пирог, но северо-восточные французы слишком хорошо знают вкус осетинских пирогов.