самые буйные начали искоса поглядывать на коллег, пытаясь выяснить, кто из окружающих дармоедов дальше остальных от достижения целей, но коллектив у нас был хороший и, по большей части, все было мирно и первое время даже более-менее разумно.
а потом мы узнали, какой у нас будет kpi.
выяснилось, что мы — сюрприз, сюрприз — должны продавать больше булыжников, чем раньше.
ничего удивительного в этом, конечно, нет, сама по себе такая цель не хуже других. но проблема в том, что этот kpi был не очень-то, как говорил стэн из второго прихода консультантов, экшнбл. поставить себе такую цель, конечно, можно, но не очень понятно, как ее достичь.
это все равно как вы ребенка поймаете в коридоре и скажете ему, чтобы он больше пятерок домой приносил, да и вообще был лучше. или девушке посоветуете быть привлекательной и не быть непривлекательной. на такой заход трудно сразу придумать возражение, он в чем-то справедлив, но он не слишком помогает.
ну, то есть мы и раньше старались продавать эти чертовы булыжники, епта.
поскольку работать с таким kpi было невозможно, его назвали высокоуровневым. высокоуровневым обычно называют kpi, которого невозможно достичь иначе как случайно. часть годовой премии была завязана на этот индикатор, на что народ вздыхал, но безмолствовал. обижаться на годовую премию, когда мы не выполняем kpi по продажам, было совестно.
для работы внутри подразделений были предложены новые kpi, чуть поконкретнее. происходило это обычно так. откуда-то из недр корпоративной махины появлялся жизнерадостный руководитель.
— я вам тут новых kpi принес, — говорил руководитель как сорока птенцам. — достижимых.
достижимые kpi это такие kpi, которые вы гарантированно достигнете в следующем квартале, потому что уже в этом их, на самом деле, выполнили, просто никому об этом не сказали.
(для педантов: я в одну кучу слил goals, objectives, targets, kpis, метрики и прочую дребедень — с одной стороны, потому что у нас особого разделения не было, а с другой — для простоты изложения).
кроме того, у достижимых kpi была еще одна особенность. как правило, они были еще менее осмысленны, чем наша прекрасная высокоуровневая цель.
мне кажется, дело в том, что система kpi строилась сверху вниз, причем вот по какой схеме. на вершине пирамиды стояли продажи булыжников. на них после регулярных экспатских казней никто покуситься не смел.
дальше происходила странная штука. следующий уровень целей состоял не из тех вещей, который могли бы повлиять на продажи, а из того, что мы можем измерить. я предполагаю, что руководство заразилось сразу несколькими вирусами одновременно. первый вирус внедрил в головы руководства идею kpi, а следующий — мысль о том, что все на свете поддается измерению, и если что-то измерить нельзя или трудно, то и делать это что-то не нужно, а делать нужно то, что измеряется легко.
это, вообще говоря, удивительная идея. это все равно как если бы вы отжимались вместо того, чтобы чистить зубы. отжимания, конечно, проще посчитать, и они по-своему полезны, но как человек, который знает о современной стоматологии сильно больше, чем хотел бы, могу сказать, что отжимания от пола никак не сказываются на состоянии зубов.
я даже не думаю, что в этом изначально был злой умысел. просто люди, которые сорок лет блуждали по пустыне, так устали, что были согласны даже на воронеж. у меня-то, конечно, дурацкий kpi, говорил ты себе, но у остальных-то наверняка нормальные, а я потихонечку подтянусь, главное — разбежаться.
а потом ты заглядывал к остальным и понимал, что там вообще царит легкодостижимый ад, на фоне которого твои цели — верх благоразумия. и потихонечку подтягивал свой уровень до общего, потому что внешняя мотивация это очень сильная и привлекательная штука, которая убивает любую внутреннюю мотивацию за пару недель, в отдельных случаях — за месяц.
и работа закипела.
на продажи булыжников это не повлияло.
я и сам не без греха. в какой-то момент я зашел к своему руководителю на поговорить. собственно, у меня были какие-то наивные идеи о том, что хорошо бы сделать, потому что это ну как бы правильно, и в долговременном плане будет нам полезно. ну, знаете, как с зубами.
— в долговременном, значит, — сказал мне руководитель.
я кивнул.
— ну ты же понимаешь, что мы не можем так работать, — сказал руководитель. — это просто бессмысленное расходование ресурсов.
я все еще не очень понимал, почему чистить зубы так уж бессмысленно, но спорить с общим мнением компании устал.
— давай-ка мы тебе, — сказал руководитель, — что-нибудь хорошее подберем.
таким голосом обычно продавщицы разговаривают с детьми.
кюблер-росс в свое время писала, что человек проходит пять стадий принятия смерти — отрицание, гнев, торговлю, депрессию и принятие. про смерть, слава богу, не знаю, но с kpi есть еще одна стадия — отстраненное изумление. я пребывал в ней.
мы подобрали мне три бессмысленные цифры, но после короткого обсуждения оставили одну, чтобы я не разбрасывался, сфокусировался и достиг.
когда я выходил, руководитель оторвался на секунду от ноутбука и спросил.
— нормально же договорились? кажется, достижимо.
— наверное, достижимо, — сказал я.
так я разлюбил булыжники[2].
XIкопроэкономика
некоторые мои друзья несчастны, постоянно копаются в себе, ходят к психотерапевтам, портят жизнь себе и людям — и в результате все равно несчастны и не понимают почему.
поэтому я решил, что будет полезно вкратце рассказать о моей жизненной, кхм, как бы философии. я не уверен, что это кому-то поможет, вряд ли вы сразу станете менее несчастны (да и потом — тоже вряд ли), но ответ на вопрос «почему» у меня есть, а это уже что-то.
вы несчастны, потому что вы живете в аду.
тут, конечно, пытливый ум сразу задается новым «почему», но ответа на это «почему» уже нет. вы же не спрашиваете, почему вы живете в воронеже или в доме номер восемь. ваши родители жили в воронеже, ваши дедушка и бабушка жили в доме номер восемь, и все эти адреса находятся в аду.
так вышло.
это не самый очевидный факт в мире, потому что мы живем в аду давно, мы к нему привыкли, приноровились, и у нас есть икея. с бытовой точки зрения ад выглядит неплохо, мы мало-мальски обустроили его, провели водопровод, подключили газовую колонку и интернет.
нам сложно понять, что мы живем в аду, еще и потому что, в книжках ад описывается совсем уж неприятно и совершенно с другим интерьером. считается, что в аду необходимо постоянно испытывать физические и душевные муки плюс там фиговая мебель и постоянно что-то горит.
я ад понимаю расширительно. ад — это мир, который не приносит радости.
это звучит немножко более знакомо, правда?
теперь я могу чуть точнее переформулировать свой первый и единственный тезис.
вы несчастны, потому что вы живете в аду и не понимаете этого. вы ждете от мира тепла и любви, но мир не может вам дать ни первого, ни второго, он совершенно не про это, он про ад. кстати, нельзя сказать, что этот ад настроен к вам враждебно.
совсем нет. ему просто насрать.
например, вы хотите, чтобы в вашей жизни появились люди, с которыми вы могли бы установить доверительные отношения. вы хотели бы, чтобы у вас были друзья.
миру насрать на это.
или вы хотите преуспевать в выбранной профессии и добиться в ней больших успехов.
ради бога. миру насрать на это.
или вы хотите, чтобы вами восхищались, чтобы даже незнакомые люди при звуках вашего имени улыбались и понимающе кивали.
миру насрать на ваши желания.
при этом вы в неплохой компании. точно так же миру было насрать на ницше, шопенгауэра, принцессу диану, курта кобейна и эйнштейна. да что там эйнштейн. мир плевать хотел на стива джобса, а этот человек подарил нам айфон.
но вот джобса нет, а айфон все есть и есть, а потом и его не будет, потому что на айфон миру тоже насрать.
просто айфон, в отличие от вас, это понимает и не парится по пустякам.
ну и, в общем, мир довольно сложно обвинять в равнодушии. если завтра кутикула на указательном пальце вдруг разговорится и сообщит вам, что вы слишком редко обращаете на нее внимание, вы тоже будете изрядно удивлены.
разница в масштабах между вами и кутикулой намного, намного меньше, чем между вами и, собственно, миром.
— так, — говорит вселенная, — значит, вам тридцать шесть, и, эээ, у вас сложные отношения с родителями, они вас не понимают и не видят в вас личность, все верно? и от этого у вас сильный внутренний конфликт, который, эээ, приводит к тому, что вы не можете реализоваться и что-то там еще, я не могу разобрать почерк.
— да, — говорите вы.
— окей, — говорит вселенная. — это действительно уникальная ситуация и серьезная проблема. мне четырнадцать миллиардов лет, радиус обозримой моей части составляет почти 50 миллиардов световых лет, и я никогда такого не встречала. сейчас я все брошу, перестану расширяться, поставлю энтропию на паузу и немедленно займусь вашим вопросом. присаживайтесь поудобнее.
ну, на самом деле я пошутил. мир, конечно, ничего такого не говорит. ему наплевать.
собственно, даже слово «наплевать» слишком сильное, потому что миру, конечно, не наплевать, с точки зрения вселенной вас просто нет. все ваши мелкие обиды, надежды и победы настолько малы, что не существуют ни во времени, ни в пространстве.
вас для мира нет. и ваших претензий к миру — тоже.
по какой-то неведомой нам причине у маленьких и говнистых кусочков органики появилось самосознание и сразу же за этим — претензии и требования к миру, в котором они очнулись. но эти претензии бессмысленны и беспредметны.
никто не обещал, что будет легко.
в прямом смысле никто. некому было обещать.
некому жаловаться.